1

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Я был Гамлет. Я стоял на берегу и говорил с прибоем БЛАБЛА, за спиной

руины Европы. Колокола звонили к госпохоронам, убийца и вдова одна

сатана, печатным шагом шли за гробом высокого кадавра советы воя в

низкооплачиваемой печали. ЧЕЙ ТРУП НА ТРУПОВОЗКЕ / О КОМ СТОЛЬКО

КРИКОВ И СТОНОВ / ТРУП ОДНОГО БОЛЬШОГО / ДАРИТЕЛЯ ОТБРОСОВ

шпалера населения, плод его госталанта. ОН БЫЛ МУЖИК ОТЖАЛ У ВСЕХ И

ВСЁ. Я остановил процессию, мечом приподнял крышку гроба, клинок

сломался, тупым обломком получилось, и роздал мертвого родителя ПЛОТЬ К

ПЛОТИ склонившимся вокруг фигурам скорби. Траур перешел в восторг, а

после стали чавкать, на пустом гробу убийца взгромоздился на вдову

ПОМОЧЬ ТЕБЕ ЗАЛЕЗТЬ МОЙ ДЯДЯ РАЗДВИНЬ НОГИ МАМА. Я лег на

землю и услышал как мир свои вертит круги шагая в ногу с тлением.

I’M GOOD HAMLET GI’ME A CAUSE FOR GRIEF

AH THE WHOLE GLOBE FOR A REAL SORROW

RICHARD THE THIRD I THE PRINCE KILLING KING

OH MY PEOPLE WHAT HAVE I DONE UNTO THEE

КАК ГОРБ ВЛАЧУ Я МОЙ ТЯЖЕЛЫЙ МОЗГ

ВТОРОЙ ПО СЧЕТУ КЛОУН КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ВЕСНЫ

SOMETHING IS ROTTEN IN THIS AGE OF HOPE

LETS DELVE IN EARTH AND BLOW HER AT THE MOON

Вот призрак, что меня заделал, в голове еще топор. Можешь остаться в

шляпе, я знаю, у тебя одной дырой больше. Хотел бы я, чтобы у матери одною

было меньше, как был ты во плоти: вот был бы я избавлен от себя. Баб надо

штопать: мир без матерей. А мы могли б спокойно перебить друг друга, уж

будьте уверены, если жизнь нам станет слишком длинной, а горло слишком

узким для наших криков. Что тебе надо от меня. Или на госпохоронах тебе

досталось мало. Старый попрошайка. Иль нету крови на ботинках. Что мне

твой труп. Будь рад, что топор торчит наружу, может попадешь в рай. Чего ты

ждешь. Всех кур мы перерезали. Не будет больше никакого утра.

СТОИТ ЛИ

ВОТКНУТЬ МНЕ, КАК ГЛАСИТ ОБЫЧАЙ, СТАЛЬНОЙ КЛИНОК

В ПЛОТЬ БЛИЗКУЮ ИЛЬ ТУ ЧТО БЛИЖЕ ВСЕХ

ДЕРЖАТЬСЯ ЗА НЕГО, ВЕДЬ МИР ВРАЩАТЬСЯ ПРОДОЛЖАЕТ

ГОСПОДЬ СЛОМАЙ МНЕ ШЕЮ УРОНИВ В ПИВНОЙ С СКАМЬИ

Входит Горацио. Знаток моих мыслей, полных крови, с тех пор как утро

занавешено пустыми небесами. ТЫ СЛИШКОМ ПОЗДНО ДРУГ ПРИШЕЛ ЗА

ГОНОРАРОМ / НЕТ МЕСТА ДЛЯ ТЕБЯ В ТРАГЕДИИ МОЕЙ. Горацио, ты

знаешь ли меня. Ты друг ли мне, Горацио. А если знаешь, то как можешь ты

быть другом. Не хочешь ли сыграть Полония, что хочет переспать с родною

дочерью, чарующей Офелией, она на реплику выходит, смотри, как крутит

задом, трагическая роль. Горацио Полоний. Догадывался я, что ты актер. Я

тоже тут… играю Гамлета. Дания тюрьма, и между нами выросла стена.

Смотри, что из стены растет. Exit Polonius. А моя мать невеста. А грудь ее

бутоны роз, а лоно логовище змей. Ты что, забыла свою роль, мама.

Суфлирую МОЙ ПРИНЦ ТЫ СМОЙ С ЛИЦА УБИЙСТВО / И НОВОЙ ДАНИИ

СОСТРОЙ ДОБРЕЕ МИНУ. Я снова сделаю тебя девственницей, мать, чтоб

свадьба короля была кровавой. НО МАТЕРИНСКАЯ ДЫРА НЕ УЗКИЙ

ПЕРЕУЛОК. Теперь фатой свяжу тебе я руки на спине, мне омерзительны

твои обьятья. Теперь порву невесты платье. Теперь ты покричишь. Теперь

измажу платья лоскуты я грязью, коей стал отец, а лоскутами твое лицо,

живот и твои груди. Теперь возьму твой след я, мать, невидный след отца.

Твой крик я задушу своими губами. Узнаешь ли плод тела своего. Теперь иди

на свадьбу, шлюха, под ярким датским солнцем, сияющим и мертвым и

живым. Засуну труп в сортир, чтоб от дерьма от королевского дворец задохся.

Потом отдай мне свое сердце на съедение, Офелия, моими же слезами оно

плачет.

2

ЕВРОПА ЖЕНЩИНЫ

Enormous room. Офелия. Ее сердце часы.

Офелия(хор / Гамлет)

Я Офелия. Которую не вынесла река. Та женщина в петле. Та женщина со

вскрытыми запястьями. Та умерла от передоза НА ГУБАХ СНЕЖОК Та с

головой в духовке. Вчера я перестала убивать себя. Наедине с грудями

бедрами и лоном. Я разрушаю инструменты заточенья тот стул тот стол

кровать. Я разрушаю поле битвы, что было моим домом. Срываю дверь с

петель, чтобы ворвался ветер и возглас мира. Я разобью окно.

Кровоточащими руками порву фотографические снимки мужчин, что я

любила пользовавших меня на том столе на стуле на полу. Я подожгу тюрьму.

Я брошу одеяния в огонь. Я вырву из груди часы что были моим сердцем.

Пойду на улицу, одетая лишь в кровь.

3

SCHERZO

Университет мертвых. Шепот и бормотание. Со своих надгробий (кафедр)

мертвые философы бросают в Гамлета свои книги. Галерея (балет) мертвых

женщин. Та женщина в петле Та женщина со вскрытыми запястьями и т. д.

Гамлет рассматривает ее в позе посетителя музея (театра). Мертвые

женщины срывают с его тела одежду. Из вертикально стоящего гроба с

надписью ГАМЛЕТ I выходят Клавдий и наряженная и накрашенная как

шлюха Офелия. Стриптиз Офелии.

Офелия

Не желаешь ли съесть мое сердце, Гамлет. (смеется)

Гамлет (руки перед лицом)

Я хочу быть женщиной.

Гамлет надевает платье Офелии, Офелия накладывает ему грим шлюхи,

Клавдий, теперь отец Гамлета, беззвучно смеется, Офелия посылает Гамлету

воздушный поцелуй и вместе с Клавдием / отцом Гамлета отступает обратно в

гроб. Гамлет в позе проститутки. Ангел, лицо на затылке: Горацио. Танцует с

Гамлетом.

Голос (а)(из гроба)

Что ты убил ты должен полюбить.

Танец становится быстрее и безумнее. Смех из гроба. На качелях мадонна с

раком груди. Горацио рыскрывает зонт, обнимает Гамлета. Застывают в

объятиях под зонтом. Рак груди сияет, как Солнце.

4

PEST IN BUDA БИТВА ЗА ГРЕНЛАНДИЮ

Комната 2, разгромленная Офелией. Пустые доспехи, топор в шлеме.

Гамлет

Коптит печурка в беспокойном октябре

A BAD COLD HE HAD OF IT JUST THE WORST TIME

JUST THE WORST TIME OF THE YEAR FOR A REVOLUTION

Сквозь пригороды в цвет идет цемент

Доктор Живаго Воет

О своих волках

ЗИМОЮ ИНОГДА В ДЕРЕВНЮ ПРИХОДИЛИ

РАЗДЕЛАЛИ КРЕСТЬЯНИНА

(снимает грим и костюм)

Исполнитель роли Гамлета

Я не Гамлет. Я больше не играю роль. Моим словам сказать мне больше

нечего. Мои мысли высасывают кровь из образов. Моя драма больше

ставиться не будет. За спиной разбирают декорации. Те люди, которых моя

драма не волнует, для людей, которым до нее нет дела. Меня это все тоже

больше не заводит. Я больше не играю.

Рабочие сцены, не замечаемые Гамлетом, устанавливают холодильник и три

телевизора. Три программы без звука.

Декорация памятник. В стократном увеличении он изображает мужчину,

творившего историю. Реликт надежды. Его имя легко заменимо. Надежда не

оправдалась. Памятник лежит на земле, вытесан спустя три года после

госпохорон ненавистного и почитаемого его последователями во власти.

Камень обжитой. В пустых отверстиях от носа и ушей, складках кожи и

униформы разбитого монумента поселилось беднейшее население

метрополии. За падением памятника спустя положенное время последует

мятеж. И драма, коль и состоится, случится именно во время мятежа. Мятеж

начнется как прогулка. В рабочий полдень, против всех правил движения.

Улица принадлежит пешеходам. Кое-где переворачивают машины.

Кошмарный сон метателя ножей: Медленная езда по узкому переулку к

неотвратимой парковке, захваченной пешеходами. Если полицейские

оказываются на пути, их отбрасывают к обочине. Подойдя к

правительственному кварталу, процессия останавливается перед

полицейским кордоном. Образуются группы, из которых выдвигаются

ораторы. На балконе одного правительственного здания появляется мужчина

в плохо сидящем фраке и тоже начинает говорить. Когда в него попадает

первый камень, он отступает за дверь из бронированного стекла. Крики о

большей свободе превращаются в крики о свержении правительства.

Начинают разоружать полицейских, обрушивают два три здания, тюрьму

полицейский участок отделение тайной полиции, вешают дюжину

приспешников власти за ноги, правительство вводит войска. Мое место, если

драма все же состоится, будет по обе стороны фронта, будет между

фронтами, над ними. Я стою в запахе пота толпы и бросаю камни в

полицейских солдат танки и бронированное стекло. Я смотрю сквозь дверь из

бронированного стекла на напирающую толпу и чувствую запах своего

потного страха. Я грожу, задыхаясь от рвоты из брюха, себе кулаком, я стою

за бронированным стеклом. Я вижу, взбудораженный страхом с презрением в

напирающей толпе меня самого, рот в пене, грожу мне кулаком. Навешиваю

на ногу я мясо в униформе. Я солдат в башне танка, моя голова под шлемом

пуста, под гусеницами задохнувшийся крик. Я печатная машинка. Я вяжу

петли, когда вешают зачинщиков, выбиваю скамью из–под ног, ломаю свою

шею. Я мой пленник. Моими данными я кормлю компьютеры. Мои роли это

слюна да плевательница нож да рана зуб да глотка горло да петля. Я база

данных. Кровоточу в толпе. Вздыхая за створками дверей. Отделяю

словесную слизь в моем в скорлупу толщиною пузыре над битвою. А драмы

так и не было моей. Либретто потерялось. Актеры в гардеробе свои личины

вешают на гвоздь. В будке своей гниет суфлер. А потрошенные чумные трупы

в зрительном зале не двинут и рукой. Иду домой и время убиваю, вот разве

что / Своим же неделимым Я.

Телевизор Гниль Гниль

На препаратов болтовне На радости, прописанной врачом

Как пишется ДОБРОДУШИЕ

Тлен наш Насущный даждь нам днесь

Ибо Твое есть Ничто Гниль

И ложь в которую верят

Лгуны и никто кроме них Гниль

Вырублена на рожах дельцов

От борьбы за посты голоса счета в банках

Гниль Колесница блистает остротами

Иду вдоль по улицам рынки и лица

В шрамах борьбы потребления Бедность

Без достоинства Без достоинства

Ножа кулака и кастета

Униженные тела женщин

Поколений надежда

В крови трусости глупости дохнет

Смех раздается из мертвых подбрюший

Хайль COCA COLA

Королевство

Для убийцы

Я БЫЛ МАКБЕТ КОРОЛЬ МНЕ ПРЕДЛОЖИЛ ТРЕТЬЮ НАЛОЖНИЦУ СВОЮ Я

ЗНАЛ КАЖДУЮ РОДИНКУ ЕЕ БЕДРА РАСКОЛЬНИКОВ НА СЕРДЦЕ ПОД

ЕДИНСТВЕННОЮ КУРТКОЙ ТОПОР ДЛЯ / ЧЕРЕПУШКИ / ПРОЦЕНТЩИЦЫ

СТАРУШКИ

В одиночестве аэропортов

Делаю вдох Я

Привилегирован И гниль моя

Привилегия

Прикрытая стеной

Колючей проволокой тюрьмой

Фотография автора.

Я больше не желаю есть пить дышать любить жену мужа ребенка животное. Я

больше не желаю умирать. Я больше не желаю убивать.

Фотография автора разрывается.

Я раскрываю мое опечатанное мясо. Я хочу жить в своих сосудах, в мозге

моих костей, в лабиринте моего черепа. Я возвращаюсь обратно в свои

внутренности. Займу положенное место посреди дерьма. Где-то вскрывают

туши, чтобы я мог побыть наедине с моею кровью. Мои мысли это раны в моем

мозге. Мой мозг это шрам. Я хочу быть машиной. Руки — хватать ноги — ходить

ни боли ни мысли.

Экраны черные. Кровь из холодильника. Три голые женщины: Маркс Ленин

Мао. Говорят одновременно каждый на своем языке текст

КАТЕГОРИЧЕСКИМ ИМПЕРАТИВОМ, ПОВЕЛЕВАЮЩИМ НИСПРОВЕРГНУТЬ

ВСЕ ОТНОШЕНИЯ, В КОТОРЫХ ЧЕЛОВЕК… Исполнитель роли Гамлета

одевает костюм и маску.

ГАМЛЕТ ПРИНЦ ДАТСКИЙ И КОРМ ДЛЯ ЧЕРВЕЙ СПОТЫКАЯСЬ

ОН ДО ПОСЛЕДНЕЙ ДЫРЫ ОТ ДЫРЫ И К ДЫРЕ БЕЗОТРАДНО

ТОТ КТО ЗАДЕЛАЛ ЕГО ЗА СПИНОЮ ПРИЗРАК

ЗЕЛЕН ЧТО ОФЕЛИИ ПЛОТЬ В ПОСЛЕ РОДОВ ПОКОЕ

И РОВНО ПЕРЕД ТРЕТЬИМ КРИКОМ ПЕТУХА ПРОРЫВАЕТ

ДУРАК С КОЛОКОЛЬЦЕМ КОЛПАК ФИЛОСОФА

ЗАЛЕЗАЕТ ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ КРОВОПИЙЦА В ДОСПЕХИ

Влезает в доспехи, топором сносит головы Марксу Ленину Мао. Снег.

Ледниковый период.

5

В ДИКОМ НЕТЕРПЕНИИ / В ЖУТКИХ ДОСПЕХАХ / ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ

Открытое море. Офелия в кресле-каталке. Рыбы обломки трупы и части тел

проплывают мимо.

Офелия

(пока двое мужчин в медицинских халатах заворачивают ее и кресло-каталку

снизу вверх в марлевые бинты)

Говорит Электра. В сердце тьмы. Под солнцем пыток. К метрополиям мира.

От имени жертв. Я вытолкну все семя, что приняла в себя. Я превращу все

молоко грудей в смертельный яд. Возьму назад весь мир, что я родила. Я

задушу тот мир, что родила, между моими бедрами. Похороню его в своем

стыде. Покончено со счастьем подчиненья. Да здравствуют пусть гнев,

презренье, мятежи и смерть. Когда они войдут с ножом мясницким в ваши

спальни, познаете вы правду.

Мужчины уходят. Офелия остается на сцене, без движения в белой упаковке.

Перевод А. Филиппова-Чехова