С точки зрения второго начала термодинамики температурный градиент, существующий между мантией и поверхностью Земли, является нестабильным. Вектор глобальных процессов, в соответствии с этим принципом, заключается в выравнивании разницы потенциалов, поэтому в любой неравновесной системе устанавливаются механизмы диссипации энергии. Энергетическое распределение, при этом, происходит в неизбежно структурированной форме, что обусловлено действием универсальных физических законов. Частной формой диссипации энергии является температурный градиент, определяющий геологическую структуру Земли в направлении от ядра к земной коре. Существование этого градиента проявляет себя на поверхности в форме, как правило, катастрофических для локальной биоты эксцессов вулканического характера.

Планомерное использование этого гигантского источника энергии для человеческой цивилизации все еще не представляется доступным. Куда более досягаема для человека та энергия, которая аккумулирована в связях органических соединений, огромные запасы которых обнаруживаются в осадочных породах углеводородного характера. Человек, сжигая органику, некогда изъятую из биологического круговорота, в сущности, имитирует вулканические процессы, тем самым обусловливая обогащение атмосферы т.н. парниковыми газами, поскольку высвобождает те же вещества, которые доставляются на поверхность в ходе процессов выноса магматических соединений в атмосферу.

Собственно, образованию химических соединений на земной поверхности подвергаются газы, составлявшие некогда первичную атмосферу Земли, поэтому окисление, в частности, сжигание органики, чревато как интенсивный вулканизм восстановлением парниковых условий горячей планеты. При этом, отметим, что энергия, аккумулированная в химических связях органики, не является по происхождению земной, поскольку синтез этих соединений прямо или косвенно зависит от автотрофного метаболизма, фиксирующего энергию солнечной радиации. Распределение этой энергии характеризуется существенной неравновесностью, а потому наиболее вероятным для нее сценарием является диссипация в соответствии со вторым началом термодинамики. Механизм осуществления этого сценария воплощается в феномене человеческой цивилизации, направленной на поиск источников энергии, обусловливающих поддержание и экспансию техносферы.

Энергетически все более превалирует «неорганическая» часть метаболизма техногенной цивилизации, что создает в полной мере актуализированную угрозу для самого существования органической жизни на Земле. В связи с этим для биоты, сосуществующей с техногенными процессами, возникает проблема точки невозврата. Нынешнее состояние биосферы можно охарактеризовать как очередное «массовое вымирание», в геологическом прошлом всегда предшествовавшее кардинальным переменам. Существуют данные в пользу позитивной корреляции между катастрофическим обеднением биоты и пиками активности природных процессов тектонико-вулканической природы. При этом дотехногенные эксцессы влияния магматических процессов на биосферу были относительно кратковременными и географически локализованными. В нынешних условиях, напротив, глобальный характер цивилизации, функционирующий подобно вулканизму доантропоценновых эпох, обусловливает планетарный масштаб и тенденцию к экспоненциальному росту активности процессов, природа которых губительна для биосферы.

Человек, будучи филогенетически обеднен дифференцированным априорным различением внешних объектов, неизбежно ассоциирует их с ограниченным набором внутрипсихических детерминант, описывая мир в терминах своих морфологических, физиологических и социальных качеств. «Биологическая матрица» человека возникает в быстро меняющейся мозаичной среде восточноафриканского рифта, являвшейся губительной для узкоспециализированных жизненных форм. Следовательно, сформированная в такого рода «patchwork environment» человеческая психика должна, отражая структуру этой среды, характеризоваться в терминах мультисубстанциональности внутреннего психического ландшафта или множественности Я. Главными составляющими split-psyche являются такие домены как наблюдающее, отражающее средовые аспекты существования, и наблюдаемое, то есть внутрипсихический коррелят телесности. Такая структура личности позволяет говорить о самопредставлении как эпифеномене, возникающем в результате взаимодействия указанных доменов. Приставка «эпи» в приложении к естественной истории нашего вида указывает на тенденцию прогрессирующего дистанцирования человека от реципрокных трофических взаимосвязей в экосистеме. Такой тип поведения можно обозначить понятием «клептопаразитизм», когда изъятие ресурсов из среды обитания не сопровождается реципрокным возмещением последних. Представления о реципрокности отношений со средой традиционно проявляются у человека в «символической», часто религиозной, форме. За дары жизни, охотничьи и военные добычи, урожай, он расплачивается наскальными изображениями убитых и съеденных животных и прочими продуктами с минимальной утилитарной ценностью. В дальнейшем, репрезентация взаимообразных экологических отношений полностью переносится в социальный контекст, в то время как природная среда превращается в кладовую ресурсов.

Не являясь интегрированным в какую-либо из существующих экосистем, homo sapiens определяется как «аутоинтродуцирующийся» вид, поэтому его эволюционная траектория может быть охарактеризована в терминах попытки экологического самоутверждения на вершине трофической пирамиды, то есть в роли верховного консумента. Вышеупомянутое отсутствие врожденной узкой экологической специализации обусловливает преобладание онтогенетических трендов над филогенетическими. Постнатальное формирование картины мира, таким образом, является по необходимости видовым признаком, определяемым экспансией внутрипсихических отношений вовне, навязыванием внешним объектам отношений, бытующих в сфере их психических коррелятов, что оказывается лучшим инструментом для овладения ресурсами каждой конкретной экосистемы. При этом психическая экстериоризация воспроизводится в качестве набора рекомбинируемых по определённым правилам элементов, т. е. языка.

Отметим, что биологический прогресс в мозаичной среде предполагает так называемый «болдуиновский» сценарий, когда выживание зависит главным образом от выбора и быстрой смены адекватного поведенческого паттерна. В такой ситуации животное оказывается перед выбором сценария перемещения в благоприятные условия либо трансформации окружающей среды за счет формирования экзотелесных составляющих. Реконфигурирование телесности, таким образом, становится возможным благодаря мультисубстанциональной структуре психики, уже преформированной в онтогенезе. В этом смысле нейропластичность может нейрологически выражать себя в пластичности телесной. Понятие «body-plasticity» является более адекватным для описания поведенческого репертуара человека.

Когда экологические изменения могут фатально оказаться на судьбе видов, приспособленных лишь к какой-то в данном случае географически весьма ограниченной нише, наиболее целесообразной стратегией выживания становится не приспособление к среде, а среды к себе. Такого рода гомогенизация факторов существования в целях увеличения зоны комфорта является ответом homo на вызов мозаичности. Постепенно превращая геосферу в часть своей физической телесности, человек подчиняет процесс формирования земных ландшафтов своим психическим детерминантам, тем самым размывая границы между персональной онтологией и геологической эволюцией. С ростом технологического потенциала процесс психизации геосферы становится фактором, определяющим характеристики антропоцена как геологического периода.

Поскольку современная геосфера характеризуется существенным присутствием человека, то его экологическая роль может быть определена понятием «хомосфера». Данный экологический термин подразумевает аспекты влияния на геосферу т.н. феномена человека. Метаболизм хомосферы является комбинацией, состоящей из обычной животной биохимии и биофизики человека, как примата, и направляемых нейрохимией процессов в техногенном домене геосферы. Манипулятивное отношение человека к среде, связанное с отсутствием экологической специализации, обусловливает нелимитированность методов его воздействия на среду, включая в их число прямо враждебные существованию биологической фазы геосферы, которая актуализируется за счет поддержания стабильной границы между корковыми и магматическими процессами. Технологии высвобождения аккумулированной в недрах Земли энергии сопровождаются неизбежным разогревом последней по причине выброса газообразных веществ (они же продукты технологической активности человека), характерных для первичного горячего состояния планеты.

Инфраструктура углеводородного общества может быть создана только путем долговременного напряжения производительных сил без перспективы немедленного вознаграждения. Термин «аксиальный» или «осевой» означает социальное структурирование вокруг генетически близкой человеку мифологемы пути (света в конце тоннеля), в процессе прохождения которого он преодолевает препятствия. Возмещение за труды является человеку в трансцендентной реальности, поэтому вся жизнь рассматривается как инициационное испытание. В рамках такой мифологии человек в земной жизни готовится к жизни «подлинной», лишенной испытаний и тягот. При этом напряженная трудовая деятельность представляет главный элемент такого инициационного опыта. Описанная Карлом Ясперсом осевая ментальность, первые явные свидетельства которой хронологически коррелируют с внедрением технологий железной металлургии, отражает формирование такого психотипа, который не требует существенного вознаграждения своих усилий в течение земной жизни. Такая организация мышления была способом сохранения крупных государственных образований в периоды социальных смут. В этом смысле «лекарством» войны всех против всех является продуктивная кооперация в ожидании вознаграждения, психологически соответствующая коллективному прохождению инициационного пути.

С аксиальной точки зрения человек вынесен «за скобки» естественного порядка вещей и полагает себя выделенным из природы, поэтому выстраивает такое отношение к ней, которое характеризуется манипулированием и потребительством. Идеология природопользования, в сущности, зиждется на эволюционно близких человеку стереотипах зоологического клептопаразитизма, поэтому изъятие из недр и промышленная утилизация углеводородного сырья является доминирующей тенденцией коллективных экономик, обусловленных аксиальным способом производства.

Аксиальная этика сдерживает уровень потребления физически доступных ресурсов, тем самым способствуя их накоплению, поэтому такого рода неравновесность должна порождать условия для их диссипации. Следующим шагом социально-экономического развития становится появление теорий равномерного распределения, которые воплощаются в «социальных революциях». Реакцией на такой социально-деструктивный радикализм является формирование общества потребления во второй половине XIX века. При этом складываются корпоративные структуры, главной стратегией которых является создание спроса на производимые товары, то есть конструирование все более комфортной среды для человека. Последовательная «смартизация» окружающего мира сокращает характерный для аксиального времени онтологический разрыв между человеком и прочими объектами мироздания. В этом смысле зарницами нового постаксиального мира являются проекты интернет-, и даже ДНК-вещей. Такого рода «реанимированный» анимизм оказывается созвучным свойственной человеку тенденции к стихийному антропоморфизму. И если до сих пор он выполнял роль универсального консумента, то постаксиальность открывает ему перспективу такого способа коммуникации с окружающими его объектами, которая может быть выражена понятием «блокчейн». Дополняя высказывание Мишеля Фуко о человеке, исчезающем как лицо, начертанное на песке, можно сказать, что в рамках блокчейна, исчезает и, собственно, песок. Иными словами, такого рода коммуникативная структура определяет и исчерпывает объект суммой его взаимодействий с другими, чем предопределяет эволюционную траекторию мироздания. Здесь блокчейн выступает в роли космогонического принципа.

Распад аксиальности, обусловленный ее изначальной сконцентрированностью на мифологизированной фигуре «спасенного» (цельного) человека, образует экосистему, населенную автономными сегментами, которые являются проекциями составляющих мультисубстанциональной психики человека. Постаксиальная антропология деактуализирует статус человека как axis mundi, растворяя его в новом порядке вещей.

Современная популярность экологизма вместе с тем также является постаксиальной тенденцией, развитие которой должно привести не к унификации среды под эгидой консервационистских взглядов, а к невзаимодеструктивному сосуществованию множества сред, каждая из которых отвечала бы потребностям своих обитателей. Такого рода модель может быть соотнесена с мозаичной средой восточноафриканского рифта, связанной с филогенетическим опытом эволюции человека в качестве клептопаразита. Исходя из этого, кооперативные усилия должны быть сосредоточены не на попытках гомогенизации среды в интересах ограниченной группы насельников, а на профилактике и преодолении нереципрокной эксплуатации ресурсов.