Я.М.: Фаламаян Ханамаялович!

Ф.Х.: (живописно кудахчет) А, кто здесь?

Я.М.: Фаламаян Ханамаялович, это я!

Ф.Х.: (интеллигентно скулит) Кто эта "я"?

Я.М.: Мы только минуту назад выпили по бидончику козьего молочка, Фаламаян Ханамаялович!

Ф.Х.: (вкрадчиво кукует) Brüderschaft?

Я.М.: Schwesterschloss*!

Ф.Х.: Так вот почему я нахожусь в этом узком и чересчур проветриваемом помещении!

Я.М.: Фаламаян Ханамаялович, очнитесь! (щёлкает зубами)

Ф.Х.: А! (на секунду прикидывается глухарём)

Я.М.: Добрый вечер!

Ф.Х.: Добрый, Ядвига, но разве уже вечер? (тянется к пульту от телевизора)

Я.М.: (точным ударом босой ноги сбрасывает телевизор в алюминиевый таз с замоченным постельным бельём) А разве ещё нет?

Ф.Х.: Не знаю, но если ты говоришь правду, то я не стану оспаривать твоих слов.

Я.М.: А если я не говорю правды, Фаламаян Ханамаялович?

Ф.Х.: Тогда я вступлю в полемику с твоими словами.

Я.М.: С каждым из них? (как по волшебству в левой руке оказывается сигара, сложенная из больших, всё ещё зелёных листьев, напоминающих дубовые, протягиваемая профессору)

Ф.Х.: Ядвига, дорогая, без исключения. (принимает, благодарно поморщившись, сигару, открывает рот, очаровывая блеском коронок, целиком пропихивает подношение в глотку, руку по по-локоть затем отирая о правой штанины цветочный, народнический узор)

Я.М.: У нас не так много времени, Фаламаян Ханамаялович. (приоткрывает кожаную сумочку, левая рука опускается внутрь, правое ухо почти обжигает светодиодную лампочку)

Ф.Х.: Больше, чем ты рассчитываешь отнять у меня. (Сдерживает икание)

Я.М.: А ведь, Фаламаян Ханамаялович, я могла и солгать. (следуя за левой рукой, в сумочке скрывается правая, оставляя проще-простого-простой карандаш для небрежных заметок в зубах, блокнот — на левом колене, массивном, как одно, предшествующее скрижалям, изваянным понедельничным флорентийцем, прощупанным пршиборским врачевателем заатлантических душонок)

Ф.Х.: Как и я, Ядвига, м-да, как, ик, я. (элегантно прочищает ухо лишним мизинцем)

Я.М.: Однако какая была бы польза от того, что мы друг друг лгали?

Ф.Х.: (громко икает) Ни-ка-кой. (икает ещё громче, в дверной проём заглядывает перепуганный секретарь, однофамилец знаменитого русского баснописца, родившегося в Финляндии, по имени Александыр**)

Я.М.: Ни Ка, ни Ба, ни Эб, ни Ах, ни даже Сах, ни кой.

Ф.Х.: (шумно разглаживает бороду лопатой)

Я.М.: Фаламаян Ханамаялович, да Вы при бабочке***!

Ф.Х.: (не прерывая шума, прекращает разглаживание бороды, прячет лопату в правую, народническую, штанину, непонимающим взглядом пытается измерить на глаз длину собственных ресниц)

Я.М.: Фаламаян Ханамаялович, не к столу будет сказано, я недавно приобрела одну из первых Ваших монографий…

Ф.Х.: (обращаясь к всё ещё торчащей в дверном проёме голове секретаря) Вам не кажется, Людовик, милейший, что некоторые из них до неприличия длинны?

Я.М.:…«Шанти****-Эдип и Сантигона в Зеркале Бибигона»

Ф.Х.: (обращаясь к пытающемуся освободиться от расширяющегося вместе с надувающимся секретарским самомнением зрачкообразного дверного проёма) Что ты говоришь?

Я.М.: Говорю, недавно мне довелось приобрести одну из Ваших ранних монографий!

Ф.Х.: Ядвига, я никогда не увлекался гравированием.

Я.М.: (надтреснутым шёпотом, напоминающим одновременно об электропроводах над лесной опушкой, пыльном насте, задиристых июльских сверчках вдоль просёлочной дороги и редкой хвостатой отдушине одного загадочного провиденсеведа) Фаламаян Ханамаялович, никому не говорите, но я совсем не разбираюсь в искусстве.

Ф.Х.: (притворяясь шепелявым, не умеет прятать кончик языка за губами) Подедюсь с тодой танняй, Дядыда: нитто де зазбизадеття з искустте

Я.М.: (выливает ромашковый чай из чашечки в горшок с фикусом)

Ф.Х.: Как это у тебя ловко выходит! (всё тем же непонимающим взглядом сопровождает скрывающуюся за дверью бледно-лиловую физиономию секретаря)

Я.М.: Фаламаян Ханамаялович, Вы позволите?

Ф.Х.: (соскальзывает с кресла, подкатывается ближе к ногам Ядвиги, поднимаясь на четвереньки, разворачиваясь боком, лицом на Запад)

Я.М.: (подтянув правое колено к левой груди, вонзает каблук под левое нижнее ребро профессора)

Ф.Х.: (задорно, детским голоском) В добрый путь!

Я.М.: Благодарю, Фаламаян Ханамаялович, за интервью. (с трудом поднимает два больших весла, прикованных цепями к её ступням, тащит их через спину профессора к входной двери)

Ф.Х.: (добродушно храпит, медленно опускаясь из четверенек в баласану*****)

* — приблизительно можно перевести как «Сестринский затвор»

** — Rei’ittäjä Lappeenrannasta (или дырокол из Вильманстранда)

*** — отсылка к чтениям Виктора Станиславовича Коваля на (вне-пушкинском) «Арзамасе», вслух

**** — индуистско-буддистское (и по отдельности) умиротворение

***** (или конь-як) — т.н. Поза младенца\ребёнка в русифицированных йогических практиках на Пост-советских Пустошах