Перевод интервью, взятого у шведского писателя и поэта турецкого происхождения Реджепа Касымоглу журналистом провинциальной (город Флен, лен Сёдерманланд) газеты “Flens Nyheter”. Господин Касымоглу дал интервью по поводу выхода в свет его первого романа «Стеклянный доспех» (“Glaspansar”).

Фарлонг Тострём (Farlong Thåström), корреспондент “Flens Nyheter”

(ФТ):

Здравствуйте, Реджеп.

Реджеп Касымоглу (Recep Kasımoğlu) (РК):

Добрый вечер.

ФТ:

Вы [в современном шведском языке вежливая форма «вы» (Ni) не используется, однако для удобства русского читателя шведское «ты» (du) переводится здесь везде как «вы», прим. перев.] уже зарекомендовали себя — в узких кругах — как интересный поэт. Однако теперь вы решили попробовать себя в такой форме как роман. Что же послужило толчком? Пропало поэтическое вдохновение?

РК:

Поэтическое вдохновение, как вы неудачно выразились, никогда меня не посещало. Я просто записывал свои мысли. Если они принимают такую форму — что ж, не моя в этом вина. Когда я погружаюсь в задумчивость, то мысли сыплются из меня как гроздья перезрелого винограда. Всё что я могу сделать — записать их, чтобы они не гнили попусту. А роман я начал писать для того, чтобы заработать денег.

ФТ:

Я вас понял, надеюсь. То есть вот как. Вы прямо отказываетесь от всех ужимок, свойственных другим писателям. Хорошо. Я читал ваши стихотворения, и меня поразила в них одна вещь. Нет, безусловно, это очень хороший шведский язык. Но есть одна деталь — они ведь не сразу писались на шведском, а переводились с турецкого. Вы уверены, что это сохраняет смысл и детали?

РК:

Знаете ли, перевод я делал сам, поскольку нет такого переводчика, которому можно доверять. Вы не знаете турецкого, и сравнить не можете, конечно, но поверьте на слово — перевод я сделал отличный. Я не первый. Например, Пазолини многие свои стихи писал на фриульском, и если вы посмотрите оригинальные издания, то там так же, как и у меня — стихотворение на фриульском, а под ним перевод на итальянский.

ФТ:

Ваш роман, «Стеклянный доспех», как я понял, писался сразу на шведском.

РК:

Верно.

ФТ:

И он, как я понял, автобиографичен. Однако, в тех главах, которые я прочёл, тех, которые вы выложили в интернете в открытом доступе, нет ни единого упоминания о жизни в Стамбуле и эмиграции. О тяготах эмигрантской жизни, о сложности вхождения в непривычное шведское общество, в культуру с такой свободой…

РК:

Это очень смешно. В самом деле, очень комично, что вы задаёте такой вопрос. Я что, по-вашему, должен подпадать под какие-то рамки? Писать заунывные эмигрантские романы, как Набоков, пока он не додумался создать «Лолиту»? Меня это не интересует. Я — это не социальные проблемы, связи, сложности, рабочее место, получатель пособия. Меня общество не интересует совершенно. Я — это весенний воздух, запах мокрой земли, мои мысли и чувства, моя боль и моя обречённость. Вы этого не видите, ведь вы журналист, но настоящий мир намного больше всех этих социальных мелочей. Может быть, они — главная причина, по которой люди живут такой убогой жизнью. И здесь в Швеции ничуть не меньше, чем где-либо ещё. Для меня работа и общение с людьми — это просто дыра в моей жизни, пробел, который отнимает у меня самое важное. Как и это интервью, например.

ФТ:

Не уверен, что понял вас.

РК:

Это не важно. Следующий вопрос.

ФТ:

Как вы относитесь к вашему прошлому? К Турции и Стамбулу? Жалеете ли вы об эмиграции?

РК:

Я ведь покинул Стамбул, с родителями, в десять лет, и мало сохранил воспоминаний. Турция живёт во мне в виде выдуманной, абстрактной реальности. Нет, назад меня ничего не тянет, кроме одного. Иногда мне мучительно душно и тоскливо, когда я вспоминаю удивительный запах цветущего миндаля.

ФТ:

Да, это заметно в романе. Вы всегда поразительно точно и сильно описываете ваши ощущения от, казалось бы, обычных вещей. Я и не думал, что в Швеции такая природа, и что она так одухотворена.

РК:

Это не природа Швеции, это природа моей души. Это то [смеётся], это то, что называется талант!

ФТ:

Безусловно. А вы может раскрыть секрет такого необычного названия?

РК:

Если вы ожидаете психиатрические томные намёки, то я вас разочарую. Я ни о чем не думал, когда это название пришло ко мне. Шведское слово " Glaspansar" [«Стеклянный доспех»] мне нравится своей звучностью и странностью. И, может быть, оно напоминает мне по звучанию название моего района в Стамбуле, Галаты. Но омут моего воображения смеётся над поверхностностью любых интерпретаций.

ФТ:

Согласно сюжету романа, главный герой, ваш alter ego, умирает ещё до начала романа, а все остальные события, в нём описанные, происходят с вещами и предметами, окружающими его опустелый дом. Что вас привело к такому радикальному решению?

РК:

Радикальность меня самого. Возможно, в этом есть какой-то трагичный юмор, а может, я предельно серьёзен. Отличить одно от другого никогда не умел.

ФТ:

Однако перейдём к другому вопросу. Ваше детство в Турции, как я понимаю, прошло в тяжёлой социальной ситуации. Криминальная обстановка в Стамбуле оставляет желать лучшего, тем более в девяностые годы. Может, оно и было причиной бегства в фантазии и ощущения себя уже заранее мёртвым?

РК:

Тяжёлая социальная ситуация, что вы имеете в виду? В Турции со мной не происходило ничего. Один раз, правда, меня ограбили. Знаете где? В Швеции, в Сёдертелье, куда мы переселились на первых порах. Это были сомалийцы, жившие в панельном бараке напротив нашего. Вы когда-нибудь чувствовали острие канцелярского ножа на вашей шее, сжимаемое тощими, узловатыми пальцами? Наверное, это самое сильное впечатление моего детства. И первое, что я запомнил в Швеции.

ФТ:

Хм, ммм…

РК:

Я знаю, почему вы молчите. Это не вписывается в вашу картину мира. Рад помочь её подправить.

ФТ:

Да, я понял вас, Реджеп. Нет, я не согласен с вами, просто это тонкий вопрос, понимаете, не всё идёт гладко, но вы преувеличиваете. Однако, давайте я задам вопрос, который, несомненно, намного больше интересует наших читателей. Как вы относитесь к Эрдогану, его авторитарной власти, преследованиям журналистов и курдскому вопросу?

РК:

На этот вопрос легко ответить. Никак.

ФТ:

У вас нет никакой гражданской позиции? То есть, вы одобряете то, что он делает с вашим народом?

РК:

Каким народом? Что вы сейчас за чушь несёте, Фарлонг?

ФТ:

Уточню. Ваша этическая позиция, которая я уважаю, как и каждый здесь, в Швеции, состоит в том, чтобы игнорировать беды и страдания собственного народа, и…

РК:

Вот здесь я буду невежлив и перебью вас. Этическая позиция? Как я должен, по-вашему, относиться? Нет, я знаю, что вы хотите, политического заявления и так далее. Не дождётесь. Вы знаете историю своей страны? А я историю Швеции знаю. Почему я должен хоть как то реагировать на то, что там [в Турции, прим. перев.] происходит, если это абсолютно нормально, и вписывается в историческую канву? Это всё Швеция прошла просто на несколько столетий раньше. Вы слышали про выражение «кровавая баня» [в оригинале — blodbad, прим. перев.]? Вы же прекрасно знаете, что оно пошло с одного события шведской истории, когда Кристиан II, датский и тогда ещё и шведский король казнил прилюдно множество мятежных дворян, горожан и священников в Стокгольме? В 1520 году. Им отрубали головы, их вешали, а трупы сжигали. Хотя вступая в город, король обещал им полную амнистию. Так что не надо показывать пальцем и закатывать глаза при виде отражения — весьма блеклого — вашей собственной истории.

ФТ:

Я понимаю, ваша позиция мне ясна, впрочем, у нас свобода слова, и вы можете думать как угодно, как бы сильно вы не заблуждались…

РК:

Вы нормальный человек? Мы говорим о литературе вообще или о чём? Для чего вы позвали меня на это интервью?

ФТ:

Хорошо, есть ещё один вопрос, last but not least [«последний, но отнюдь не самый маловажный», прим. перев.], как говорят англичане. Вернёмся к вашей поэзии. Многие критики — здесь и в Турции, а также писатели, отмечали обилие плагиата в ваших стихах. Например, было установлено, что поэма «Эргенекон» о прародине тюрков на Алтае, которую вы опубликовали два года назад, является переписыванием поэмы Никоса Казандзакиса «Одиссея: современное продолжение». Критики особо отмечали вызывающую дерзость этого, поскольку, как известно, греки с турками находятся не в лучших…

РК:

[поток непереводимых шведских ругательств с вкраплениями не менее непереводимых турецких ругательств]

ФТ:

Реджеп, успокойтесь, Реджеп! Это хорошо обоснованное обвинение… успокойтесь! Я вызову охрану. Ваша реакция подтверждает обоснованность…

Примечание редакции:

Интервью было прервано, поскольку Реджеп Касымоглу напал на нашего корреспондента и нанёс ему лёгкие увечья. После вмешательства охраны и приезда полиции господин Касымоглу был арестован на трое суток.

Переводчик: Александр Панченко.

Оригинал публикации: Flens Nyheter. “Glaspansar: Kasimoglus ovanlig roman”.