Принимаясь писать эту рецензию, я не знала, с чего начать. Как подобраться к сказке? Как ухватить за хвост Жар-Птицу? Как пробежать под радугой? Только мечтателям это под силу. Но люди, которые возомнили о своём разуме невесть что, и при этом потеряли разум; оказались в плену страстей, но не осмеливаются любить — таким точно не вынуть меч из камня. Не таковы ли мы в большинстве своём? Признаюсь, у меня не хватит духу отрицать. К счастью, мы не безнадёжны. В наших сердцах всё ещё живут Маленький принц и его роза, наши глаза отражают Млечный Путь, мы способны услышать, как смеются звёзды… Или как плачет Луна… Надо только поверить. Не пытаться осаждать сказку — она не Троя. Не пытаться оседлать её — она не Сивка-Бурка. Как говорил герой гениального мультфильма «Ёжик в тумане»: «Пусть река сама несёт меня…». Позволить сказке увлечь себя, открыться ей — единственный способ поговорить с ней, насладиться откровенностью, ожить, задышать… Моя попытка сделать это — перед вами.

К счастью, мы не безнадёжны. В наших сердцах всё ещё живут Маленький принц и его роза, наши глаза отражают Млечный Путь, мы способны услышать, как смеются звёзды… Или как плачет Луна…

Название — «Дьявол с кладбища Пер-Лашез» — поначалу меня озадачило. Я ожидала чего-то мрачного, неоготического, чуть ли не романа про вампиров, привидения и кровавые ритуалы. Хотя в последнем я ошиблась не так уж сильно — в одной из глав кровь изливается бурным потоком, драгоценная кровь жестокого и мрачного существа… Страшно? Не будем опережать события. Подзаголовок расставляет всё по местам: «Слово о вечной любви». Ольга де Бенуа из тех авторов, что слов на ветер не бросают. Если сказано, что книга о любви, значит, так оно и есть. Если сказано, что жанр этой книги — не повесть, не сказка, не притча, не рассказ и даже не феерия, как у Александра Грина, — извольте верить. И не обманетесь. Слово — это жанр древнерусской литературы, известный читателю более всего по такому шедевру, как «Слово о полку Игореве». Для древнерусской литературы характерно использование приёма «плетение словес». Название говорит само за себя — это украшенная речь, в которой эпитеты и синтаксические конструкции нанизываются, причудливо сплетаются, соперничая с кельтскими узорами или арабской вязью. Дивное словесное кружево — не цель, а средство. Так достигается высокий эмоциональный накал и глубокий психологизм повествования. Форма отвечает содержанию — как ещё докричаться до оглохшего, равнодушного мира, донести свет любви, как не прожигая глаголом сердца? В книге Ольги де Бенуа пламя — не адское, а божественное — зажглось в сердце Маленького Дьявола, и дальше, с этого момента, что бы ни происходило, какая бы вакханалия ни разворачивалась на кладбище Пер-Лашез, — я верила, что всё будет хорошо. Следила за приключениями героя, восхищалась описаниями карнавала Безумного Рыбника, сопереживала и содрогалась — но огонь уже пылал.

Ольга де Бенуа из тех авторов, что слов на ветер не бросают. Если сказано, что книга о любви, значит, так оно и есть. Если сказано, что жанр этой книги — не повесть, не сказка, не притча, не рассказ и даже не феерия, как у Александра Грина, — извольте верить. И не обманетесь. Слово — это жанр древнерусской литературы, известный читателю более всего по такому шедевру, как «Слово о полку Игореве».

Книга захватывает — читать её всё равно что смотреть на мерцающую свечу или бегущую воду. При этом у повествования мощная структура, подобная стволу дерева. Стволу того самого Тысячелетнего дуба, встреча с которым предопределена. В его кроне обитают вороны, и, конечно, совершенно не потому, что это птицы, издающие зловещее карканье в склепах готической литературы, а потому, что… Впрочем, после того, как мы понимаем, что дуб — на самом деле ясень, долго искать истоки символики не приходится. Иггдрасиль, по стволу которого можно добраться до самой Луны… Череп и кровь, слёзы и смех Луны, философский камень, волшебное зеркало… Мы встретим в этом тексте множество вещей-знаков, за тысячелетнюю историю человечества отягощённых разными смыслами. Правда, обыграны они по-новому и прочно увязаны в единую сеть (сеть Безумного Рыбника?…). Символизм происходящего подчёркивают эпиграфы. Особое удовольствие при чтении «Дьявола с кладбища Пер-Лашез» состоит в том, чтобы прочитывать эпиграф, затем главу, затем возвращаться к эпиграфу, чтобы осмыслить его ещё раз, найти все параллели, соединить все ниточки… Тех, кто любит литературную игру, отсылки, намёки и аллюзии, ждёт подлинное приключение.

Книга захватывает — читать её всё равно что смотреть на мерцающую свечу или бегущую воду.

Итак, слёзы и кровь, вода и огонь, мировое древо, осеняющее ветвями старинное кладбище, сумерки, а затем звёзды — достаточно для магии, или чего-то не хватает? Время. Конечно, это ночь перед Рождеством. Единство и противоположность смерти и жизни. В такую ночь стихии бурлят, а нечисть слетается на Великий Карнавал «размять тысячелетние кости, обсудить городские сплетни, пожаловаться на цены на топливо и, чем черт не шутит, а черт всегда шутит, полакомиться чьей-то неосторожно забредшей душой». Но Маленький Дьявол — отважный влюблённый, и он несёт своё чувство сквозь хаос и мрак, как Данко несёт пылающее сердце, вырванное из собственной груди. Случайная (случайная ли?) встреча с неисправимым авантюристом и вдохновенным балагуром Джимми Моррисоном — и вот уже у главного героя есть цель. Надежда — опаснейшее искушение для заблудшего, проклятого, оступившегося существа, неизвестно за что заточённого в теле кладбищенской статуи. Но если в его душе живёт небесная дева, а глаза помнят падающие звезды? «Когда он смотрел на прекрасную деву, он видел тот звездопад. Ему чудилось, что этот звездопад — словно путеводная нить в череде его темных жизней. Может, он искупил свой грех и готовился к перерождению. Или к окончательному исчезновению. Он и сам не знал». Сколько раз в эту безумную ночь Маленький Дьявол мог впасть в уныние и отчаяние, отказаться от надежды, просто пропасть? Но любовь — маяк, а мечта — корабль. И мы вместе с героем по-рыцарски устремляемся к его недостижимой возлюбленной…

Маленький Дьявол — отважный влюблённый, и он несёт своё чувство сквозь хаос и мрак, как Данко несёт пылающее сердце, вырванное из собственной груди. Случайная (случайная ли?) встреча с неисправимым авантюристом и вдохновенным балагуром Джимми Моррисоном — и вот уже у главного героя есть цель. Надежда — опаснейшее искушение для заблудшего, проклятого, оступившегося существа, неизвестно за что заточённого в теле кладбищенской статуи. Но если в его душе живёт небесная дева, а глаза помнят падающие звезды?

Быстрота разворачивающегося действия и единство места создают впечатление от повествования как от чего-то цельного, плотного, слитного. Театральная постановка? Или кино? Несмотря на красоты стиля, описания и лирические отступления, в книге много событий. Или мистерия, средневековый карнавал? Пожалуй, это ближе к истине: когда по улицам городов проходили шествия, а на площадях разворачивались представления, участие в действе принимали все горожане. Так и мы оказываемся внутри книги, словно на сцене, вовлечённые спешкой Маленького Дьявола в колдовской вихрь. Какой контраст! Буйство святотатственного праздника и сакральность вечных тем! Впрочем, наши души с тех самых Тёмных веков, со времён легенд и сказок, а может быть, со времён древнегреческих трагедий, привыкли к остроте этих граней, просто сейчас забыли о своей огненной природе, остыв в суете повседневности. «Слово о вечной любви»… Вы шутите? Какая любовь? Вот денег бы… Да ещё и вечная. Бред! Но вы остановитесь… Прислушайтесь… Присмотритесь… Любовь — горнило, где руда нашего сердца превращается в благородный металл. Конечно, это боль. Конечно, это испытание. Но не бойтесь! Добрые люди! Ручаюсь, вы не сможете оторвать глаз от нашего представления, как Маленький Дьявол от того самого звездопада.

Быстрота разворачивающегося действия и единство места создают впечатление от повествования как от чего-то цельного, плотного, слитного. Театральная постановка? Или кино? Несмотря на красоты стиля, описания и лирические отступления, в книге много событий. Или мистерия, средневековый карнавал? Пожалуй, это ближе к истине: когда по улицам городов проходили шествия, а на площадях разворачивались представления, участие в действе принимали все горожане. Так и мы оказываемся внутри книги, словно на сцене, вовлечённые спешкой Маленького Дьявола в колдовской вихрь. Какой контраст! Буйство святотатственного праздника и сакральность вечных тем!

Персонажи пластичны и объемны, кажется, к ним во многие моменты рассказа по-настоящему можно прикоснуться. Какие влюблённые пары! Кстати, в тексте удивительно много гармоничных, счастливых пар. Идущих на жертвы друг ради друга. Слушающих друг друга, чутких. Понимающих юмор друг друга, что чрезвычайно важно. Не буду раскрывать тебе, любознательный читатель, все секреты, но поверь мне — количество искренне любящих и любимых меня просто поразило, хотя — что важно — не показалось неестественным. Вновь противоречие — дело происходит на кладбище, среди нечисти, теней, давно похороненных великих (вроде Сары Бернар, Мольера, Айседоры Дункан или того же Джима Моррисона) — и столько любви и готовности помочь… Кажущееся противоречие. Нормальный мир, не искажённый злобой, завистью, неблагодарностью, наверное, и должен быть таким. Маленький Дьявол не одинок. Готова поклясться, даже Безумный Рыбник, хозяин Великого Карнавала, устал от фальшивок и суррогатов, истосковался по любви… Кстати, это один из самых сильно выписанных персонажей. Он прекрасен, как что-то неимоверно чудовищное, и притягательно отвратителен в своём злом, тёмном, ненасытном, угрюмом, тоскливом падении и зле. И здесь я умолкаю, давая слово автору: «Маленький Дьявол с ужасом смотрел на это оплывшее, будто вырезанное из обсидиановой глыбы лицо, все еще хранившее в себе остатки былой красоты, не успевшей исчезнуть за тысячелетия страстей и излишеств. На кудрявых, припорошенных серебром волосах Безумного Рыбника покоилась корона, в которую были вплетены звериные морды с жутким оскалом, тина и ракушки, обломки кораблей, самолетов и паруса яхт. Руки Безумного Рыбника, усыпанные перстнями, с огромными рваными когтями, лежали, как хлысты, на подлокотниках трона, с нанизанными на них черепами земных правителей. Ноги Безумного Рыбника в огромных ботфортах, в каждый из которых мог поместиться склеп с кладбища Пер-Лашез, покоились на ворчащем уродливом чудовище из Сены». Право, хочется его рисовать! Мне кажется, иллюстраторам будет интересно работать с «Дьяволом с кладбища Пер-Лашез», и мне хотелось бы быть в их числе. Образные находки, вроде «костлявой “Хонды”» в качестве транспортного средства, или скелетов знаменитых покойников, азартно режущихся на могиле в карты Таро, так и просятся, чтобы их изобразили. Витраж, графика, коллаж, акварель? Неважно, лишь бы передать стремительность движений оживших статуй, хрупкость полупрозрачных теней кладбищенских деревьев, холодный трепет лунного света и святость вечной любви…

Готова поклясться, даже Безумный Рыбник, хозяин Великого Карнавала, устал от фальшивок и суррогатов, истосковался по любви… Кстати, это один из самых сильно выписанных персонажей. Он прекрасен, как что-то неимоверно чудовищное, и притягательно отвратителен в своём злом, тёмном, ненасытном, угрюмом, тоскливом падении и зле.

Если бы сама Ольга де Бенуа не определила свою книгу как «слово», я бы осмелилась утверждать, что это притча. Всё взвешено на весах, и каждому отмерено его мерой. И есть горняя высь, в которую устремлены все… нет, почти все… многие… персонажи произведения. И есть Сам, чей сияющий день наступает после ночи бесчинств и разгула нечистой силы.

Если бы сама Ольга де Бенуа не определила свою книгу как «слово», я бы осмелилась утверждать, что это притча.

Торжество жизни и преображения после горькой разлуки, тяжёлых испытаний и самой смерти — чем не притча? Здесь, пожалуй, можно усмотреть больше параллелей со сказкой «Рыбак и его душа», эпиграф из которой вы тоже найдёте в тексте, чем с «Маленьким принцем». Факт в том, что «Дьявол с кладбища Пер-Лашез» — универсальная и многогранная история, в ней многие найдут или захотят найти себя… Но будьте бдительны! — эта сказка, или притча, или слово подобно зеркалу Косматой Ведьмы — покажет вам вас настоящих. Горе носящим маски, ибо там, где любовь, нет места лжи. Пускайтесь в путь, если отвага кипит в вашем сердце, а слова страсть, нежность и милосердие для вас не пустой звук — вперёд, на карнавал Безумного Рыбника! Не бойтесь ничего, и пусть рассвет застанет вас рядом с любимыми.