Карикатуры смысла
Крайне важное доводит до крайностей.
Все горы — это бывшие песчинки, попавшие кому-то в глаз.
Цивилизация пошла не по тому пути, ибо туалет не там, где он построен, а там, где тебя прихватило.
Чтобы не прогадать — надо не гадать.
Не смотри на горы долго: ты можешь ощутить, что они выше даже тебя, тогда они наползут и раздавят и что ж от тебя останется — дух или плоть или ничто?…
Если овца строит волку глазки — значит у нее вставные клыки.
Если камень мнит себя горой — он непереносим.
О чудо! Я замочил человека в пустыне!
Не улучшай хорошее, ибо хорошее для хорошего, а улучшай лучшее, ибо ему нет границ.
Если совесть упала в лужу — лучше остаться без совести, чем поднимать замаранную.
Время творений прошло, а творцы то продолжают мнить себя богами творчества, не понимая, что тем самым уже давно разрушают и даже сотворенное прежде.
Дарвинское общество создавалось не Дарвиным, а хихиканьем обезьяны, которое будет разноситься эхом по вселенной, неведая, что от земли оно не оставило даже пепла…
В человеческом сообществе могут жить только обезьяны и Дарвины.
Кто завсегдатый — тот никогдатый.
Дарвин сам отбирал, какие обезьяны станут человеком, а какие не станут. И те, кого он не отобрал — попрятались в лесах, боясь, что вдруг кто-нибудь другой отберет.
Когда два картежника играют в шахматы — они все равно играют в карты.
Человек стоит столько, сколько килограммов золота он может за ненадобностью выкинуть из своего ума.
Уролога и художника объединяет то, что и тот и другой наносят мазки и
Если ты задумал идеальное убийство, но попал в дешевый детектив, значит ты витаешь в облаках и не понимаешь, что идеала на земле нет. Но не отчаивайся, внеси в убийство философскую подоплеку, как это, например, сделал Достоевский, это будет не хуже, а даже лучше любого идеала. Но, в отличие от Достоевского, ты должен взять сам в руки топор, а не впихивать его своим несчастным персонажам и руби всех подряд: ты на Земле, а не
Если твоя стрела пронзила сразу двух лягушек — вообще не женись, а устрой групповуху.
Всё напрасно, кроме красивого, но к нему все привыкли, даже дети, и не может никто уж давно отлличить красивое от уродства.
Раз забыла. Два забыла. На третий раз даже не стала запоминать и поэтому перестала быть.
Дарвин вынуждает нас не замечать и не помнить о значительной части животного мира: ведь, чтобы быть человеком, теперь мы должны ничего не знать про обезьян!.
Вознамерился что-то утверждать? Но подумай: совпадет ли это с консинстенцией бытия? Если она мягка, то к чему утверждения? А если тверда — твердее ты ее все равно не сделаешь. Так что сосредоточься на размягчении себя за ненадобностью.
Куриная кость — собаке, собачья кость медведю, золотая кость — Рокфеллеру — все животные костееды.
Человеку не мысли приходят, чтобы стать стихами, а стихи приходят, чтобы стать мыслями.
Человека в обезьяну превратил его зоофилический интерес к научной фантастике Дарвина.
Человек был создан из игорной фишки, но игра преобрела неожиданный поворот — обезьяны заявили, что тоже хотят играть.
Уходящий поезд, на который
Человек — это обезьяна в художественном смысле, однако реальность настолько упрощена, что в натуре мы от обезьян отличаемся только хвостом.
Не попадайся под руку безрукому — затопчет.
Откуда бы ты ни падал — держись передовых взглядов — с ними падать веселее.
Если у тебя нет голоса, то ищи рыбу на уроках пения — она научит тебя молчать.
Политика — дело сумасшедших, поэтому в следующем веке новости будут смотреть только психиатры.
Если ты не признанный гений — не огорчайся. Возможно за тобой давно следят инопланетяне, которые тебя признали.
Жизнь — это Кафкианско-Дарвинский парадокс. По Кафке Человек мертв, а обезьяны живы, по Дарвину обезьяны мертвы, а человек — жив.
Идеал живет и в тексте, и в тебе, но доводя текст до идеала, ты неизбежно расстаешься с ним, чтобы видеть его со стороны.
Жизнь — это конфликт человека с обезьянами, но где обезьяны, а где люди — никогда не станет известно ни тем ни другим.
Жизнь — это пустосплетение дерьма инопланетян.
Инопланетяне — это не наши братья, а братья обезьян.
Мир — это программа, в которой злостным вирусом является человек.
И знай, у жизни нет контрольных параметров — всё фигня.
Кофе с молоком убежало. Сегодня догнал кофе, завтра догоню молоко.
Люди давно вышли из нор и не живут в них, но норы вошли в нас. Они как червячные переходы связывают нас с прошлым и не дают выйти на свет.
Импровизация — вечное русло, логика — вечный тупик.
Наш век закрывает маска, которая давно уже проникла в человека, став его смыслом и условием выживания.
Не вставляй пять копеек в жопу банкиру.
Кто может всё себе позволить, тому всё позволительно.
Не ищи совесть в картах — она давно сбежала в шахматы.
Вверх идти достойны только снисходительные.
Из ста волков найдется один, который овцу перед тем, как съесть, пожалеет так сердобольно, что потом отрыгнет, что от нее осталось, наружу.
И нехитрое дело в кривых руках становится хитрым, что б из него хоть что-то вышло.
Жизнь — это бесконечная борьба за материализацию бесконечного желания, и если б их не роднила бесконечность, все бы распалось и погибло
Не лови смысл жизни сочком, если ты бабочка — себя поймаешь, не хватай смысл жизни клешнями, если ты краб — себя перекусишь, не грызи смысл жизни зубами, если ты волк — себя сожрешь, вдохни его, как запах цветка, который растет в твоем воображении.
Чуйка на хвосте не сравнима с чуйкой на носу, ибо всегда сзади есть опасность.
***
Клади бабло в булку — и изюм появится.
***
Мы не одинаковые, ибо от меня останется морковка, — сказал снеговик снежной бабе.
***
Все лысые планеты Земля хуже одного обросшего — индейцы не стриглись вообще: волосы-антены вплетали их в пареллельные миры и они жили в слоях многих измерений.
***
Человек — это болванка-заготовка, обработать которую — предназначение обезьян.
***
Дарвин крутил любовные романы с обезьянками, но человек у них на практике так и не получился, зато в теории — прокатило.
***
Если ты задумал сплющить школьный глобус — то подумй хорошенько, что при этом случится с Землей — ведь не даром они так похожи.
***
Чтобы законы подлости не сработали, ты должен уверовать не в ангелов небесных и не в йоговские мантры, а только в одно: чем хуже, тем лучше.
***
Инопланетяне иногда контактируют с людьми, но избегают обезьян, потому что в них живет дух Дарвина.
***
Наше всё — это не Пушкин, это обезьяна.
***
В голове человека может уложиться не больше семи слонов, но всех остальных слонов человек может выдумать.
***
Не думай на ходу в зоопарке — а думай по ходу своего перевоплощения из человека в обезьяну.
***
Страусы на самом деле не играют в прятки, а показывают человечеству единственный способ, как спрятаться от ядерной войны.
***
Выбирай путь, на котором больше граблей, ибо только такой путь — проторенный.
***
Вечно свежие мысли есть, но только в холодильнике разочарований.
Скульптор, не обрабатывающий камень, сам становится камнем.
Пушкин — это собирательный образ всех марсианских поэтов, фантазия которых залетела на планету Земля с целью спасти ее, но земляне не хотят спасаться, они только назвали Пушкина гениальным и дальше дело не сдвинулось.
Марсиане тоже хотят «спать и хныкать и пальцем в небо тыкать», но неба у них нет, поэтому они тычут пальцем в наше небо, но т. к. земное небо от Марса очень далеко, они не такие пессимисты, как земляне.
Только вернувшись в состояние обезьяны человек может стать счастливым, но обезьяны не хотят обратно принимать в свои ряды людей.
Куда бы ни ползла улитка — она ползет на Фудзияму, ибо у всех улиток и Фудзиямы один эгрегор.
Безформенное не оформить, адепты искусства — исключение.
До слонов доростают те мыши, которые стремятся постичь сущность абсолютного нуля.
Каждая умность немного глупа, каждая глупость немного заумна, их сводит вместе и взаимоанулирует само это «немного», так что ни глупости нет, ни умности нет, а есть лишь «немного», «немного», «немного», очень много «немного».
Российский бизнес очень плоский, ибо плоскую землю, на которой он процветает, держат три кита: облом, динамо и кидалово.
Каждый камень мечтает стать планетой, не понимая, что поле для великой деятельности есть только пока он мал.
Оберни камень чеком на миллиард и он станет дороже алмаза.
Две первых актрисы никогда не превратятся в одну суперзвезду и обрекают свою труппу быть всегда третьесортной.
Если бы камень выбирал себе место, он отказался бы даже от самой возможности выбирать его и предпочел бы быть планетой, но ему не дано выбирать, поэтому существуют и камни и планеты.
Камень, вставший на путь страданий — превращается в слезу, а потом — в бриллиант.
У Дарвина был хвост, и свои идеи он вынашивал в хвосте, но когда они осуществились, хвост у него отсох и отвалился и поэтому теперь так и не понятно, откуда ж они взялись.
Страшны нам грабли только в дирижабле.
У постриженного ежика возникает мышиный инстинкт к сыру.
Настоящая боль — это когда никто никому не делает больно, — вдруг осенило добропорядочного гражданина и он понял, что он родился мазохистом.
Надутый шарик думает совсем не так, как не надутый, ибо «бытие определяет сознание».
Есть история, а под ней её свалка, в которой крот роет незаметно, так что когда всё обрушится, будет повод подумать, что же это всё было — история или свалка.
Страсть к перемене мест даже улитку заводит в компьютерный квест.
Жизнь — это вечно повторяющийся фальстарт. До вожделенного старта не доживает никто.
В начале было четвертьслова, потом — полслова, а потом — облом, потому что обезьяна спрятала нематериализовавшуюся часть слова между мазолистых ягодиц Дарвину.
Любую цепь можно разорвать, кроме цепи непредсказуемых случайностей.
Рыбы никогда не дают обет молчания — чтобы не лишиться веры, что когда-нибудь заговорят и тогда глухие рыбаки может быть поймут, что рыбы тоже хотят жить.
А
© Юрий Тубольцев