Ведущий: Здравствуйте. В эфире передача «На самом деле», и я ее ведущий Михаил Лихоман. Только что зрители нашего канала увидели фильм недавно покинувшего нас Великана Нашего Кинематографа, фильм «Снег в декабре», один из важнейших фильмов ХХ века, а уже после нашего эфира зрители могут посмотреть фильм еще одного нашего Великана «Жизнь среди лилипутов», фильм о том, как уходит великая эпоха, эпоха великанов нашего искусства.

Очень грустно размышлять об этом, особенно тем лилипутам, которые теперь приходят в наш современный кинематограф, но это, как мне представляется, и очень важно. Уходят те, кто создал целую эпоху, те, кто определили судьбы поколений; и в общем-то, о том времени будущие лилипуты смогут судить только по работам этих,не боюсь этого слова, великанов, этих Гулливеров. Конечно, это не значит, что я хочу в чем-то принизить нашу эпоху, все эпохи по сути великие, какие бы они ни были на самом деле. И вот важно понять, на самом деле, насколько это правда, насколько Великая эпоха Великанов … то есть насколько это ощущение потерь для всех нас существенно и невосполнимо, получается ли у нас в чем-то быть, что называется, на уровне. Понятное дело, что мы не собираемся доставать строительную рулетку, линейку, как-то там скажем, взвешивать этих Великанов и нас, этих лилипутов; просто нам остается посмотреть, остается, если угодно, понять какое искусство сегодня нужно, как-то увидеть, кто мы такие, и понять, что будет востребовано через 5-10 лет. Афансас Апанфуфыч, пожалуй, с вас начнем.

Апанфас Апанфнуфыч: (улыбается) Как угодно! Ну я не знаю, я не стал бы посыпать голову пеплом по этому поводу, потому что… Есть, знаете, китайская поговорка «нет счастливых эпох…», да, аха-ха-ха… Да, и-и-и-и вот…На самом деле, тут проблема в другом, проблема в том, что исчезло величие какое-то человеческого духа, пропало стремление к чему-то великому, не стало как-то запроса общественного на то, что мы называем Великаном, или там скажем Гулливером, как-то другое стало, если можно так выразиться, другое… Мы вот сегодня говорим о лилипуте как-то много, о том что лилипут — это теперь главное, как важен лилипут, лилипут во главе угла, лилипут может накормить сам себя, лилипут может накормить Гулливера (смеется)… Но мы как-то чувствуем разницу, мы понимаем, что это не тот разговор, что был в эпоху Возрождения, когда Леонардо открыл, скажем, лилипута, когда он открыл танк, запустил, скажем там, самолет и черти только что он не наэтовал (смеется)… Но искусство, вот то, о чем мы говорим, оно же имеет свойство мистического характера, прямо по Гумилеву: прошел луч пассионарности, что-то там такое оставил, и появились Великаны, появилась эпоха, картины, фильмы про лилипутов тоже. Но кроме того, я думаю, что лилипуты нужны, нужны лилипутские идеи, нужно присутствие лилипутов, потому что мы не понимаем, что такое, скажем, гений Титана без лилипутов, не узнаем, что такое гений Гулливера без лилипутов или того же Великана, да. Поэтому я думаю, это фактически главная причина- нет сейчас некой центральной лилипутской идеи, потому что все что осталась у лилипутов, это там деньги, слава, понимаете. Поэтому трудно как-то говорить об эпохе, о Великанах, когда мы не можем разобраться с лилипутом, понять его скажем идеи, смысл жизни, если угодно его значение для Гулливера. И в советское время, и не советское время, и почти советское время, потому что это все существовало не в вакууме, оно не могло возникнуть без лилипута, он как то аккумулировал это движение, ну если хотите, дух времени. Поэтому я думаю, в этом нет просто необходимости сегодня, это что называется, как-то сегодня (смеется)…

Ведущий: У нас сегодня в гостях Добрый Безобидный Старик, близкий друг Великана Нашего Кинематографа, человек, тоже работавший режиссером, снявший любимый нами фильм о том, что такое жизнь, и не менее любимый всеми фильм о том, что такое смерть. Саш, тебе слово.

Добрый Глуховатый Старик: (улыбается) Миш, я в эти…

Ведущий: Саш, я просто хотел на самом деле, как-то возвращаясь к разговору о том, кем был Великан Нашего Кинематографа; все, прежде всего, понимают, что он действительно выразил свою эпоху, он смог сказать о ней главное. И вот есть ли сегодня в нашем дне лилипуты, которые сегодня выражают эпоху, про которых можно сказать, вот они выразили нашу эпоху лилипутов?!

Добрый Понимающий Старик: Понимаете, дело все в том, что они ведь работали внутри того общества, которое отвечало взаимностью, которое жило с великанами одним пульсом, они, что называется, были нужны. А то, что я наблюдаю сейчас- мне жена иногда зачитывает, что пишут в лилипутбуке- это такое буйство лилипутской злости и бедности, что лилипуты прошлого могут просто показаться истинными ценителями Великанов их благодетелями, понимаете. Я хочу сказать, что мы должны понимать с кем мы имеем дело, что стало с лилипутами, где они пошли не туда и что будет дальше. Я часто смотрю главный лилипутский канал, и он, откровенно говоря, не один такой, он специализируется на лилипутстве, его даже возглавляет лилипут, и этот канал буквально…

Ведущий (улыбается, машет руками): Саш, Саш, я вот не ругаю телевидение, потому что я на нем работаю, поэтому, Саш…

(Апапнас Апафнутьевич смеется)

Добрый Старик Со Своим Мнением: А я не телевидение ругаю, я ругаю это…

Ведущий: Да, я понимаю, Саш.

Добрый Старик, Который Ругает: Я просто ругаю тех, кто…

Ведущий: Саш, я понимаю тебя, я тоже люблю ругать тех кто. Я просто хотел на самом деле предложить нам сформулировать, что мы теперь, кто мы такие и куда мы идем. Ну вот Вы, Андрей, Вы представитель молодого поколения, Вы ставите модные спектакли для лилипутов, Ваша фамилия- Кирпичников, Вы наверно умеете порассуждать о том, что такое жизнь, Вам придется что-то здесь сказать. Вы то ведь и ваше поколение, пришли в театр совсем недавно, тогда, когда великими казались те, кто для нашего поколения лилипутов, для ровесников, были ну… таковыми в общем то и не были, извини меня, Саш, ради бога. Но для вас они казались уже чем-то недосягаемым, скажем мэтрами театра. Андрюш, вот у Вас возникает впечатление, что что-то ушло безвозвратно и как-то все- дальше уже ничего?

​Андрюша Кирпичников: Я могу только сказать сугубо свое частное, субъективное мнение, которого придерживаются и все остальные в этом зале, и уж точно не стал бы подводить некий итог, не стал бы говорить какие-то спорные вещи. Эпоха, безусловно, уходит, но она, как мне кажется, всегда уходит, для того чтобы пришла какая-то другая эпоха, и конечно такой эпохи, как эпоха Великанов, уже не будет, именно такой эпохи и именно эпохи великанов, да и великанов собственно тоже не будет. Вопрос в том, что именно приходит, и я лично со своей стороны думаю, что те лилипуты, что сидят в этом зале, даже они оставляют довольно небезнадежную перспективу. И фильмы Апапанпупа Апапанфнуфыча, вы вот говорили о том, что потребности нет, а я испытаю большую потребность в ваших фильмах. То есть это вопрос того, что именно приходит на смену эпохе великанов, и быть может эпоха лилипутов будет не менее прекрасна, чем та эпоха. К тому же поколение школьников-лилипутов и 18-летних лилипутов и лилипутов постарше, мы то ведь на самом деле о них ничего не знаем, за исключение какого-нибудь лилипут-тока, как мне кажется. И я бы не осмелился говорить, что у них нет какой-то новой идеи, потому что существуют совершенно какие-то новые тренды, новые челенджи, новые мейнстримы, на самом деле все это очень интересно. И потом я не стал бы говорить о том, что ими руководят только деньги, что они какие-то безыдейные, то есть там не только деньги.

Ведущий: Ну вот смотрите, может это вообще иллюзия?Мы же все знаем, что все относительно и правда у каждого своя: и может, потому что это была наша эпоха, потому мы это и ценим?! Может, пройдет 20 лет, и все это вообще растворится- и уже никаких Великанов не надо и Гулливеров тоже. Мы же живем в такую эпоху, в которую нам действительно жить стало веселее, понимаете. А в будущем будет так хорошо, что все это уйдет и останется в ХХ веке от поэзии только «Чижик-пыжик» и «Не выходи из комнаты»

Большой писатель: Мандельштам еще останется. На самом деле, в действительности, по большому счету (как мне кажется) великое искусство делается двумя эмоциями- великими надеждами, то есть обманами и великими разочарованиями. Мне представляется, что от ХХ века останутся только 20-е годы, когда все были Великанами, потому что всех обманули, и 70-е годы, когда они стали понимать, что на подходе эпоха лилипутов. Ну вот мы, кто живет в великую эпоху лилипутов, нас уже не обмануть, мы сами кого хочешь можем обмануть, мы даже себя можем обмануть! Но вот когда нас кто-то другой обманет, тогда мы станем Великанами, вот тогда наступит прекрасная эпоха, произойдет тот перелом, который мы все ждем, когда снова мы станем бороться с энтропией и что называется начнется культурный бум! Я вот все лично жду, когда меня удачно обманут, но пока это никому не удалось! Ха-ха!

Ананас Ананасыч: (смеется) ну вы знаете, Сальери как известно был композитором, причем хорошим композитором! И у него даже ученики были, такие ученики, у-у-у! но-о-о молва сильнее правды! (смеется) Да и правды чистой нигде нетути, нетути в помине! Мы же помним, что сказал Сальери по этому поводу: «Не-е-е-т правды на земле!», понимаете! (смеется) «Но правды нет и выше!»(смеется). Теперь эта фигура приличного и очень талантливого композитора мы понимаем с чем смешана! С поэзией! Но! Эта фигура Сальери, осталась в истории только может, благодаря этому мифу, понимаете! Что он там траванул Моцарта! (смеется). А при жизни они может вообще были люди одного калибра, они вообще боролись за одну должность при дворе! И если бы Моцарт траванул Сальери, еще неизвестно, чего бы там кто думал!

Добрый кое-что понимающий Старик: Вы знаете, то, о чем мы говорим, во многом зависит от общего состояния культуры, ее здоровья. И разница между эпохой Великанов и эпохой лилипутов разительная, если пользоваться приличными выражениями. И тенденция эта заключается в коммерциализации искусства, в деградации общего вкуса художников, такая вот динамика. И дело вовсе не в каких-то законах или том, что время не наступило, а в личной ответственности человека, в том, что у лилипута запросы не великанские.

Ведущий: (перебивает) подождите, Александр Юрьевич, позвольте, я тоже выскажусь, я тоже общался с ушедшим от нас Великаном, мы не дружили, но я хорошо помню, как он зашел в мой кабинет, как ему пришлось наклонять свою голову и пригибаться, чтобы зайти через дверь, помню, как он садился на маленький стул, как ему неловко было в моем кабинете, он даже немного растерялся, не знал что говорить, в общем это была знаковая встреча! И он очень скромно сказал: «Я хочу сделать ма-а-а-аленькую картину,- чтоб понятно было это происходило 18 назад,- маленькую картину про разговор двух великанов: Джонатана Свифта и Франсуа Рабле. Мне надо немного денег.» Я сказал: «дорогой Великан! Одно Ваше слово! Только сейчас мы устроим тендер между Вами и еще другими людьми. Вы напишите заявку и выиграете ее!» Я это к чему: он действительно не был готов к работе в этих, мягко говоря, экономических условиях, он плохо понимал, что такое рыночная экономика, которой мы все так дорожим, в то время как другие очень даже хорошо сообразили, что это такое. Его все время обманывали какие-то предприимчивые молодые люди, продюсеры, в общем это тяжелая история, и он так и не доснял свой фильм, 18 лет прошло! И он вспоминал об этом позорном, страшном советском времени как о периоде счастья, поскольку хоть и была цензура, но деньги тоже как бы были.

Добрый старик: Я об этом же говорю! Давали деньги на искусство, а не на…

Ведущий: (перебивает) Саш, я немного не об этом. Я хочу сказать несколько парадоксальную вещь, что проблема она опять в другом. В советское время искусство было большей потребностью чем сейчас, потому что культура была интереснее, чем жизнь! Читать было интереснее, чем жить, смотреть кино было интереснее, чем жить. Так что, когда говорят, какая хорошая была там жизнь — это все мифы. То, что культура имела такую ценность, это драма! Это трагедия! Мы до сих пор не можем от этого оправиться!В России всегда была великая литература и скверная жизнь, как писал один литератор. «Я хочу, чтобы жизнь была великой, тогда литература может отступить на второй план!» Вот вам великая жизнь — ЖИВИТЕ! Вот вам компьютеры, вот вам виртуальная реальность, вот вам очки виртуальной реальности, вот вам журнал с голыми женщины, вот вам резиновые женщины, то есть все! Полный лилипутский набор! И вот теперь уже, дорогие мои, по-другому выстраивайте культурную ситуацию- приспосабливайтесь!

Ниф-ниф Наф-нафыч: Миш, можно я еще скажу. У нас с вами такая интеллектуальная беседа получается, даже не знаю, кто ее уже смотрит. Но-о-о, на самом деле, мир радикально поменялся, мы даже не поняли, что произошло, технологии совершенно подменили человека, он совершенно отстал от них, совершенно, понимаете. Он совсем не понял, чего это такое, он совершенно не освоился в этом мире, а мы в нем живем! Мы то с вами говорим о каких-то человеческих измерениях, о душе, о совести, таланте, а надо говорить об интернете, об постиндустриальном мире, понимаете! Вот вам абсолютно не освоенная целина, вот вам пространство, которое надо бороздить на просторах вселенной! Вот совершенно непонятные правила жизни! Вот абсолютно новая игра! Там такое происходит! Сейчас правила игры поменялись соверше-е-е-но, а мы до сих пор тут живем в эпоху романтики! Совершенно!

Добродушный Порядочный Старик: И тут я хочу припомнить слова нашего дорогого Великана о том, что есть преходящие вещи, а есть бессмертные! Но они не будут существовать, если их не поддерживать. Вот как Великана, который 18 лет снимал фильм. Я уж не знаю, на что надо надеяться, что бы страна его увидела, то ли объявить сбор средств, то ли поверить, что деньги будут не только у топменеджеров и футбольных клубов, может быть они помогут…

Ведущий: (задолго начинает улыбаясь перебивать) Ну не надо, не надо! если Вы хотите получить от них деньги, то не надо их обижать!

Добродушный смех в студии захватывает всех. Они улыбаются. Ведущий активно жестикулирует, Добрый Старик незаметно для себя плачет, пытаясь найти очки, Помидор Помидорыч лопнул от смеха, разлетевшись по студии, смех вырывается за пределы Останкино и парит над всей большой страной. Его мягкое, оздоравливающее воздействие испытывает все больше людей, приятно и весело смотреть вокруг. Смех звучит в кинозалах, в модных театрах страны, смех продается на каждом углу, он размножается через экраны телефонов. Безудержный, жизнеутверждающий и сиюминутный, он постепенно возводится в благо и добродетель, обрастая мягким и вонючим жиром.

А где-то в подсознании автора рассказа звучат слова Великана нашего кинематографа, Марлена Мартыновича Хуциева:

«Искусство надо поддерживать, искусство в истинном смысле этого слова, искусство, направленное к сердцу и разуму человека. Как без этого жить?! Кем же мы станем, если не будет искусства, если искусство будет вычеркнуто. Я не оригинален, сейчас все говорят об этом. Если не произойдет революционный поворот властей к искусству, к высокому, нравственному, каких бы мы не понастроили нефтяных вышек, сколько бы мы ни добыли газа, нефти, мы будем сползать в дикость. Не хотелось бы!»