Игорю Николаеву, Илье Резнику и всей «Студии Союз» не удалось заставить ее смиренно внимать представлениям о нормативности. Они всучили ее героине книгу и сказали, что ее содержание есть истина. Она же использовала инструмент господ против них самих — вышла за границы тела, растворилась в мультипликации и поклонилась бесполому созданию. Здесь пойдет рассказ о том, как Наташа Королева, заручившись поддержкой квир-теоретиков, реализовала проект Донны Харауэй.

Что такого знала Королева, чего не учли Николаев с Резником

Постструктуралисты указывают нам на принуждающую силу дискурса. Он структурирует общество, определяя место индивида в гетеронормативной матрице, где анатомическое строение тела, гендер и сексуальное желание представляют дискретные категории — наименования шкал (Батлер, 2000). В ячейки помещаются идентичности, чьи слагаемые делают их доступными для понимания другим членам общества. Сохранением статус-кво этих идентичностей занимаются агенты-носители знания. Язык закона, религии, науки (в том числе технонауки), медицины и других институтов призван нормализовать неинтеллигибельных объектов. Будучи нормализованы, объекты (мужчины, женщины, гетеросексуалы, гомосексуалы, здоровые, инвалиды и прочие обладатели одной из двух возможных оппозиций) присоединяются к этой игре по поддержанию идентичности. Они «цитируют» дискурс, способствуют воспроизводству власти — действуют и говорят как мужчина или женщина, производя свое мнимое «Я».

Выбраться из властных отношений, в ловушку которых попадает каждый без разбора, возможно, говорит Батлер, прервав цикличность осуществления перформативных практик. Анализом таких субверсивных практик, обнажающих механизмы власти, и занимаются квир-теоретики — практиками и идентичностями тех, кого еще не успели нормализовать. Тех, кто создает новые значения в условиях существующих властных отношений (Butler, 1993). Отказаться от идентичности и проявить творчество в пересборке себя — так можно вкратце описать политический проект квир-теоретиков.

К реализации творческого потенциала призывает и Донна Харауэй. Нас, говорит она, вынуждают познавать мир посредством оптических инструментов, предложенных группами агентов, претендующих на обладание истинным знанием (Haraway, 1988). Но этот инструмент тотального контроля, как и другие, порожденные технократией, можно использовать во вред тем, кто его создал (Харауэй, 2005). Можно отказаться от идентичности, растворившись в сетях материального и нематериального, органического и механического, людей и не-людей. Иными словами, став киборгом, тело которого не имеет границ:

«В моем понимании киборг — это вымысел, отображающий нашу социальную и телесную реальность, а также ресурс воображения, подсказывающий ряд весьма плодотворных комбинаций. Киборг решительно привержен частности, иронии, интимности и перверсии. Он оппозиционен, утопичен и совершенно лишен невинности. Не структурируемый больше полярностью публичного и частного, киборг определяет собой технологический полис, основанный отчасти на революции социальных отношений внутри ойкоса, дома. Природа и культура преобразуются: первая не может быть больше ресурсом для усвоения или поглощения последней. Отношения, обосновывающие формирование целостностей из частей, включая полярность и иерархическое господство, оказываются под вопросом в мире киборгов» (Харауэй, 2005)

Как и Батлер, Харауэй предлагает свой политический проект по освобождению людей (но не только их) от властных отношений, в которых возникают категории, иерархии, представления о нормальном и конечные идентичности. Стоит лишь дать волю воображению.

Вопрос, на который отвечают эти направления мысли, касается возможности ускользнуть от всепоглощающей власти. Среди звезд отечественной эстрады попытки реализовать сей политический проект предпринимались не раз: внешний вид музыкантов Жанны Агузаровой вызывал вопросы относительно их гендерной идентичности; «Руки вверх» показывали drag queen в клипе на песню «А он тебя целует»; Борис Моисеев и Стас Костюшкин танцевали и придавались ласкам с мутантами в недавнем произведении «Я бальник»; творческая деятельность Натальи Ионовой, ранее известной под псевдонимом Глюкоza, в середине нулевых протекала исключительно в цифровой среде; в клипе группы Винтаж «Микки» солистка предстает модифицированным героем мира Дисней. Особенное место в этом списке хочется отвести Наташе Королевой и ее «Маленькой стране» — клипу, который при первом знакомстве кажется всего лишь детской песенкой (виной тому использование знакомых сказочных нарративов), а при тщательном рассмотрении оказывается неподдающимся однозначной интерпретации продуктом, вполне себе выглядящим как реализация того политического проекта, о котором писали Харауэй и Батлер.

Проект «Маленькая страна»

Отследить процесс создания клипа на песню «Маленькая страна» довольно сложно. Из немногочисленных публикаций, посвященных творчеству Наташи Королевой, известно лишь, что музыку сочинил композитор Игорь Николаев, а Илья Резник положил на нее «стихотворение» (в интервью журналу «Афиша» он намеренно избегает категории «текст»). Производством видеоклипа занималась компания «Студия Союз», во главе которой стоял и продолжает стоять Александр Бочков. Идея для сюжета, судя по всему, принадлежит О. Гусеву, представленному в прессе как создатель многочисленных видеоклипов Филиппа Киркорова. До сих пор мы наблюдаем гендерно структурированное разделение труда: мужчины сочинили, создали, предоставили ресурс, а женщина — Наташа Королева — исполняет, реализовывает желания и благодарит. Как рассказывает в том же интервью Резник:

«И Наташа замечательно спела. Мы тут совсем недавно были с ней на одном дне рождения, и она сказала: “Я хочу выпить за Илью Резника, потому что он написал две песни, которые меня кормят, — «Маленькая страна» и «Лето кастаньет»”. И я ей ответил: “Спасибо, Наташка. Ты одна из немногих, кто говорит за песню спасибо”»

Несмотря на все это, клип «Маленькая страна» оказывается на удивление провокационным и подрывающим ту систему властных отношений, в какой был создан. Наташа бросает вызов эпистемологии и онтологии своего «Я»: Кто есть героиня этого клипа? Какие механизмы власти направлены на ее нормализацию? Удается ли ей сопротивляться и пересобирать себя? Преодолевая границы материального и нематериального, органического и физического, человека, машины и животного, Наташа Королева достигает состояния киборга и ускользает от нормативной системы.

В первых кадрах клипа мы видим развернутую книгу, на страницах которой изображен чердак. В качестве подписи — случайный набор букв, что при тщательном рассмотрении оказывается разбавлен названиями отечественных рок-групп («bg ddt nautilus kino ab picnic…»). Уже с первых секунд клип заставляет зрителя недоумевать: книга вроде бы рассказывает о «мужских» музыкальных коллективах, представляющих неформальную культуру, но почему-то в кадре появляется Наташа, в сарафане и вязаной кепке козырьком назад.

На чердаке собраны различные детские игрушки: деревянная лошадка, плюшевая собака, книги. Кое-где сидят живые голуби. Периодически появляются мультипликационные блестки. И тут в это помещение, явно предназначенное для ребенка, заходит 22-летняя Наташа Королева, которая ранее в том же 95-м году плясала в кожаном корсете под свой хит «Подсолнухи» в одноименном видео. Она берет в руки книгу (ту же, что выступает рамками данного повествования) и с невозмутимым видом начинает знакомиться с иллюстрированной сказкой. Книга, как и подобает всякой детской книге, должна транслировать нормальные представления о том, как устроено общество (что вроде бы и делает: Наташа — девочка, которую «ждет красивый мальчик», и их отношения строятся в некотором государстве). Она является оптическим инструментом, который оказался в руках нашей героини. Но, внимая Харауэй, Наташа использует инструмент господствующих групп против них же самих: уже ко второму куплету она помещает себя в реальность книги, мультипликационный мир. И этот переход отражает идею сопротивления «инструментам видения, медиирующим точки зрения; отсутствию видения с точки зрения подчиненных» (Haraway, 1988: 586). Важно также, что книга здесь — это не просто текст, это визуализации, значения которым придумывает (пропевает) сама героиня. Таким образом, Наташа расправляется сразу с двумя фундаментальными проблемами феминизма — эпистемологией (ей не нужны чужие оптики и ничто не расскажет ей о мире лучше, чем личный опыт) и онтологией (она есть постоянно меняющаяся в зависимости от обстоятельств материя, и эти обстоятельства — предметы, животные и технологии создания мультипликации).

Важно обратить внимание на то, как текст песни соотносится с визуальными репрезентациями. Кажется, героиня Наташи устраивает взбучку означающим, поскольку подчас они нарушают логику «здравого смысла»: в роли красивого мальчика выступает не мальчик вовсе, а звери с добрыми глазами еще и умеют кровожадно улыбаться. Попробуем разобраться, что же там все–таки происходит.

Есть за горами за лесами маленькая страна

Поднятие вопроса гражданственности (само определение страны подразумевает наличие у территории политических и культурных границ) заставляет предположить о наличии у героини Наташи Королевой негативной оценки существующему месту обитания. Эпитет «маленькая» может быть противопоставлен «большой», скажем, России, в которой она находится и которая не является идеальной. Эта страна противоречит представлениям о нормальной стране: земли тут розового цвета, облака летят по небу, замыкаясь в круг, а в самой высокой точке расположен замок. И здесь отсутствуют законы перспективы.

Там звери с добрыми глазами,
Там жизнь любви полна

В кадре мы видим лису, птицу и лягушку на поводке. Они находятся во взаимодействии с другой птицей, которая одной рукой держит пенсне, а подмышкой — книгу. И сказать однозначно, животные ли это, довольно сложно. Птица носит парик и фрак, лиса обладает ярко выраженными грудями, и, судя по всему, они представляют некий союз, в котором пересекаются разные виды животных (и их появление, можно предположить, также обязано сношениям животных-животных, животных-людей и графическим возможностям мультипликации). Кажется, «жизнь полная любви» созвучна идеальной жизни Харауэй, в которой нет места невинности, а перверсии только приветствуются.

Там чудо-озеро искрится, там зла и горя нет

Перед нами озеро, в котором плавают два лебедя. Элементы костюма одного — розового цвета, другого — зеленого. У каждого в руке зонтик. Тут же из воды выскакивают рыбы, у одной из них пирсинг, еще у одной — усы и цилиндр. Маркеры разных социальных групп здесь прекращают быть структурирующими признаками.

Там во дворце живет жар-птица
И людям дарит свет

Маленькая страна имеет некую форму правления. Поскольку мы узнаем о наличии там дворца, в совокупности с активным использованием русской сказочной риторики можно предположить, что во главе государства стоит царь. Однако во дворце, как иллюстрирует слова песни видеоряд, живет жар-птица, и о ее высокопоставленном статусе свидетельствует наличие стражей — медведей без штанов.

Маленькая страна, маленькая страна,
Кто мне подскажет кто расскажет
Где она где она

Наташа переворачивает страницы книги, которые являются нормализующей оптикой. Но не успеваем мы об этом подумать, как из страниц книги вылетают два эльфа, они не бумажные, а мультипликационные. Преодолена граница материального и нематериального («дискредитированная брешь между природой и культурой» по Харауэй). Они танцуют в руках героини. Что любопытно, эльфы одеты, как и гуси-лебеди, в розовый и зеленые цвета. Однако теперь в розовый окрашены элементы конвенционально «мужской» одежды, тогда как «женской» — в зеленый. В Маленькой стране знаки не универсальны, все вольны выглядеть так, как хотят.

Маленькая страна маленькая страна
Там где душе светло и ясно
Там где всегда весна

В кадре дирижер. Может показаться, что это мужчина, поскольку он в смокинге. Но в то же время это и жук, просто у него есть зубы и пальцы, как у человека. Под его руководством на различных музыкальных инструментах играют остальные жуки — божья коровка, кузнечики. Однако и идентичности этих созданий множественны — кадром ранее они скатывались с травинки в «искрящееся озеро», нормальные такие уязвимые жуки. Теперь же, с контрабасом и баяном в руках, они обзавелись хваткой млекопитающих и способностью к творчеству.

Эта страна мне только снится,
Но светлый миг придет,
И на крылатой колеснице я совершу полет

Звучание колокольчика, которое мы слышим за словом «придет», на самом деле происходит благодаря игре на колоколах замка кроликом. Наташа материализуется внутри книги, в мультфильме, однако продолжая обладать своим настоящим телом. Кстати, в нем произошли некоторые модификации: например, на щеке образовалась родинка, а еще она может вступать в контакт с мультипликациями. На розовом коне она мчится по небу.

Мне час свиданья предназначен
В звездной моей стране,
Там ждет меня красивый мальчик
На золотом коне

Конь у мальчика не золотой, да и мальчиком представшего перед нами героя вряд ли назовешь. Здесь всплывает тема гендерных отношений, но перверсий не избежать: 22-летнюю Наташу ждет мальчик, но кажется он намного старше мальчика в нашем привычном понимании, и к тому же он нарисован. Вместе они, не используя средств передвижения, а лишь, видимо, свои суперпособности, улетают в небо.

Маленькая страна маленькая страна
Кто мне подскажет кто расскажет
Где она где она

Наташе подпевают птицы и рыбы. Они умеют произносить речь и делают это осознанно. Сейчас мы в последний раз видим «мальчика»: Наташа кружится с ним на полянке, и на них распространяются те же физические силы, что и в прошлой реальности героини.

Маленькая страна маленькая страна
Там где душе светло и ясно
Там где всегда весна

Наташа добирается до замка, где ее приветствуют звери-мутанты: свинья с накрашенными губами и платком в копытцах, аплодирующий волк, уже знакомые лиса с вороной (?). Навстречу Наташе выходит заяц, они отвешивают друг другу поклон, и в этот момент мы успеваем еще раз убедиться, что заяц — создание бесполое, но с анусом. На голову героине водружают рисованный венок, который она поправляет, снова демонстрируя способность действовать по (физическим) законам новой реальности.

Льет за окошком дождь осенний
В доме сижу одна
Верю в тебя мое спасенье маленькая страна

Мы снова перемещаемся на чердак. Наташа захлопывает книгу, что означает ее возвращение в реальный неидеальный мир. Возвращение в скучную реальность подтверждает и ложь об одиночестве героини — тут же в кадре появляются голуби и попугай, птицы, которые в этой реальности онтологически отделены от людей.

Маленькая страна маленькая страна
Кто мне подскажет кто расскажет
Где она где она

К счастью, герои книги не пассивны, и заяц, чья шапка трансгрессировала в мир Наташи, намеревается ее вернуть. Вместе с вороном они раскрывают книгу изнутри и оказываются замечены героиней. Портал открыт, мультипликации врываются в «мир людей» и начинают взаимодействие с объектами. Мы наблюдаем, как на наших глазах разворачиваются феномены и рождаются новые тела, преодолевшие границу материального и нематериального (Barad, 2003).

Маленькая страна маленькая страна
Там где душе светло и ясно
Там где всегда весна
Там где всегда весна там где всегда весна
Маленькая страна

Очевидно, что наличие принца в этой сказке уже не так важно — он в финальной сцене отсутствует. Как и предвещала Харауэй, в киборганической реальности репродуктивность исчезает, освобождая место новым формам желаний и взаимоотношений.

Значимость клипа

Наташа Королева помещает себя в альтернативную реальность и демонстрирует, что для того, чтобы выйти за рамки дискурса, недостаточно быть другим (как альтернативные музыкальные группы) — велик риск скорой нормализации и помещения в народный фольклор. Нужно постоянно ускользать, менять себя, свои практики, подрывать ожидания и становиться неуловимой — новые технологии дают для этого все возможности.

На протяжении клипа перед нами находится познающий субъект, которая за все время выступления ни разу не артикулирует свою идентичность — и это неудивительно, ведь она растворяется в их множественности: то она 22-летняя девушка, прикидывающаяся девочкой, оказавшейся на чердаке полном игрушек; то помещенная в мир мультипликации материя, претерпевающая трансформации тела и преодолевающая его границы. К концу видео мы уже не знаем, где границы реальности, материального и культурного. И происходит это все в отсутствие каких-либо регулирующих структур и производителей дискурсов.

Таким образом, произведение «Маленькая страна» перестает быть детской песенкой, какой ее, звучащую на утренниках, принято считать. По сути, она ею никогда и не была. «Афиша» ошиблась, заключив, что «в середине 90-х, когда новая российская поп-культура вовсю эксплуатировала былые запретные темы, Королева вдруг спела почти идеальную детскую песню». Напротив, Королева показала мир, в котором запретов нет и не будет. Нужно просто проявить фантазию.

Barad K. (2003). Posthumanist Performativity: Toward an Understanding of How Matter Comes to Matter. Signs 28(3): 801-831.

Butler J. (1993). Critically Queer. Bodies that Matter. London: Routledge. P. 223-242.

Haraway D. (1988). Situated Knowledges: The Science Question in Feminism and the Privilege of Partial Perspective. Feminist Studies 14(3): 575-599.

Батлер Дж. (2000). Гендерное беспокойство. Антология гендерной теории. Под ред. Гаповой Е., Усмановой А. Минск: Пропилеи. С. 297-346.

Харауэй Д. (2005). Манифест киборгов: наука, технология и социалистический феминизм 1980-х гг. Гендерная теория и искусство: антология, 1970 — 2000. М.: Росспэн. C. 322-377.