Текст: Татьяна Коник

Иллюстрации: Антонина Провада

Мне около восьми.

Я на крыльце уже стареющего дома

впускаю в грудь росистый воздух предвечерья.

Вокруг грустнеющие липы, клёны.

Они спокойны и преклонны к проходящим мимо,

кто гладил их и вглядывался в раны на коре.

Им было больно,

когда однажды ураган ломал их ветви,

сдирал одежды — листья, оголяя тело.

Когда влюблённый вырезал ножом:

«С тобой», «Всегда», «Я рядом»,

не понимая, что оставит

и дом, и дерево, и девушку,

которую молил дождаться.

Когда гроза гуляла мимо,

ударив молнией в одну из рощ.

Тогда был треск и крик, и стон,

взывающие к птицам:

они летели чёрными штрихами.

Но, несмотря на беды,

им принёсшие страданья,

они всё время находили силы

со мною быть, меня питать отрадой

и заботой, и трепетно хранить,

чуть слышным шёпотом в ночи,

когда всех звёзд не счесть,

когда не спит могучий Космос

(так много давший знаков позже

и не позволивший открыть окно).

"Вот этот ковш — Медведица Большая, видишь?

Что меньше — Малая — отчётливо сияет", -

Так говорил мой дядя, меня знакомя с небом.

В саду шумели яблони, кивая:

«Да-да, всё так, всё верно».

…

Я в забытье. Взросление — процесс тяжёлый.

Куда-то подевались липы, клёны, ночное небо и туманы.

Заменой им громоздкий город.

Ушёл и дядя двенадцать лет назад.

Его портрет так долго снился: «Помни-помни».

О ком? О нём? Не только…о Вселенной тоже.

Устав от боли и печали,

забыв о детстве и забвенье,

теряясь в лабиринтах смрадных улиц — кишок,

и чьих-то лиц, и тел с гниющими холодными сердцами,

спустя десяток лет, я вижу сон,

в котором чувствую себя одним из клёнов

на крыльце совсем разрушенного дома -

от старости и ураганов.

Казалось мне, что ноги — это корни,

что ссадины и шрамы не на коже — на коре,

что руки — это ветви, тянущиеся к солнцу.

Так, значит выжил? Выжил — выжил.

И может быть ещё минуют сильные ветра и бури?

И гуще, и мощнее крона,

И ярче звёзды,

И дядя смотрит сверху Большой Медведицей в ночи.