Чтобы поддерживать Великое Неповторение людям приходилось проводить разные мероприятия. В основном они заключались в том, чтобы брать из гей-образов разные вещи и пытаться внедрять их в жизнь. Например, одним из таких фундаментальных элементов стали гачи-дипфейки на различные художественные произведения.

Одно из них можно было увидеть на дне рождения Виктора Штруделя. Поскольку Штрудель уже был достаточно хорошо известен как Главный пропагандист Гей-культуры, то для того, чтобы отметить этот праздник, его друзья и коллеги собрались в кинотеатре, чтобы показать Виктору новоиспечённую гачи-работу «Белоснежка и семь гномов».

В мультфильме всё шло как обычно, кроме сцены, где Белоснежка внезапно начала поздравлять Виктора с днём рождения. Она начала кружиться в танце с гномами и прекрасным принцем. Песня её была проста:

Лежала я так мило здесь,

Ждала Гей-знахаря тоскливо.

И в том миру привиделось.

Что мчиться рыцарь на помине.

Когда ты, Виктор, целовал

Меня так нежно, гейропливо --

Меня как будто поднимал

Прохладный ветер в бал.

Партия гномов:

Где ты так сладко ждал!

Белоснежка и гномы:

И только Виктор Штрудель здесь

Меня ты пробудил впервой

Белоснежка: И только Виктор Штрудель …

Гномы: И только Виктор Штрудель

Белоснежка и гномы: И только Виктор Штрудель — мой герой!

На этом сказочное представление закончилось. Публика раздалась апплодисментами. Виктор был немного смущён таким лестным окончанием, зал просто был доволен хорошей гачи-работой.

Выходя из зала Виктора и Викторию Штруделей встречала немногочисленная пресса.

— Виктория, скажите, как вы познакомились с Виктором?

— История нашего знакомства проста: однажды он показал мне свой штрудель и я тут же в него влюбилась.

— Как получилось, что ваши имена так похожи?

— Я была вынуждена изменитьт своё имя, когда стала встречаться с Виктором. Ведь рядом с ним невозможно не быть победительницей!

На этом вопросы кончились. Виктор не любил длинных интервью. Он больше тяготел к простому образу жизни. Даже в кинотеатр он пришёл по-простому, как обычно: в сюртуке, панталонах и сланцах.

На следующее утро Виктор завтракал в своём любимом кафе, на заправке. Там работала Варвара Алловна Нечихай — местная официантка. Её история напоминала нечто среднее между фильмами «Малышка на миллион» и «Счастливый случай». Варвара всегда мечтала стать писательницей, точнее была ей. Однако все её работы лежали где-то в сети, рядом с работами других автров похожей судьбы. Поэтому она никогда не видела свою публику. Эта участь казалась ей странной. Она говорила: «Если вы меня читаете, то почему я не знаю: кто вы?». Эти слова повторялись в её душе всё сильней и сильнее. Она начинала бормотать, как-будто была в бреду и у неё был жар: мой читатели… это люди… или это… козинаки?.. мои читатели… как баклажаны?.. где они?.. в чертополохе?..

В один из таких моментов её и увидел Виктор Штрудель.

— Здравствуйте, Варвара. Вы опять хмуритесь?

— Виктор, здравствуйте.

Варвара не подала вида, что вопрос Виктора задел её. Но всё же на её лице промелькнула небольшая улыбка. Она продолжала быстро переставлять тарелки.

Виктору всегда было интересно, что было бы, если бы он всю жизнь прожил так: в безызвестности, просто занимаясь своим делом. Не имея звёздного статуса. Этот вопрос не давал ему покоя.

Виктора удивляло, как быстро изменилось восприятие людей после Катаклизма. Сегодня он посещал в школе, стоящей в соседнем квартале Усть-Куйги, конкурс чтечов гачи-поэзии. Сама Усть-Куйга расцвела довольно быстро после больших взрывов, поскольку осталось не так много точек, которые они не задели. Сейчас Валовый Геевичный Продукт Усть-Куйги мог свободно конкурировать с Голливудом. В том числе, благодара ярким поэтическим работам.

Виктор сидел в жюри. Зал затих.

«Гей ты, Русь моя родная…» — прочитал с выражением мальчик из 7G класса. Это был моностих — работа состояла всего из одной строки. Зал захлопал дежурными овациями. «Не ценят лаконичность» — подумал Виктор.

Следом выступал более взрослый юноша:

Чтоб за все грехи мои тяжкие,

За неверие в гачи-стайл --

Положите стразы в тельняжку,

Под которой я буду сгорать…

Зал раздался сильными аплодисментами. Тема смерти в поэзии всё ещё являлась популярной. Правда теперь она, в основном, иллюстрировалась образом огня, горения — после того как люди воочию увидели последствия ядерного огня.

Затем Виктор посещал показательный урок литературы в школе, чтобы посмотреть, как идёт пропагандистская работа. Результат его обрадовал: пропагандистской работы не было. Как директора по пропаганде Усть-Куйгинского района, это была его основная фунуция: смотреть, чтобы в школах не было пропаганды.

Однако гей-символика процветала в народе, в основном, на коммерческих началах. После того, как великие державы, точнее то, что от них осталось, начали соревноваться в производстве Валового Геевичного Продукта ради достижения максимального Неповторения, как грибы после дождя стали разрастаться гей-работы. Она затрагивала аудиторию всех возрастов. В предпенсионном «Аншлаге» цифровой аватар Николая Лукинского натягивал на голову голубой чулок:

— «Ну шо бабки, узнаёте меня, родненького? Я ж голубой!» — с непоколебимым упорством излагал Николай. Бабки в зале хохотали, хотя сам посыл шутки был не совсем ясен. Больше напоминало дадаистическое нечто.

Так же гей-символика затронула и книжки для совсем маленьких. Мамы читали детям примерно такие книжки:

Это Гей — без слов понятно,

Хоть нельзя сказать о нём

Много, всё равно приятно,

Что он с нами входит в дом.

Книжка называлась «Гей, живущий по соседству». На следующей странице был изображён человек, одетый как шоумен — в блестящем наряде, с бриолиновыми волосами. Он доставал с дерева кошку.

Хорошо, что дядя Гей

Помогает каждый день!

«Хей» — попытался повторить малыш и завизжал от радости. На следующей странице книги тот же человек выносил из горящего дома младенца.

Не пожарная бригада --

Гей поможет, вот отрада!

«Холоший гей» — сказал ребёнок. «Хороший, хороший» — повторила мама.

«В целом, подобные вещи всегда происходили в человеческом обществе» — думал Виктор Штрудель. «Герои меняются, образы меняются. Неизменным остаётся одно — людям нужен идеал, который станет для них ориентиром, маяком. Так разрешался вопрос неэкономической бедности — как жить дальше? — быть Геем! Люди поверили в это также, как до Катаклизма верили, что никакой ядерной катастрофы никогда не случится, и она не унесёт с собой старые порядки. Тогда всё казалось таким неизменным, вечным, стабильным. Также как и сейчас».

Виктор всё время думал о том, что было бы, если бы государства не начали вести военные игры в новом, G-символическом ключе. Что было бы тогда? Бедность, войны, Натуралы?

Натуралами называли идеалов прошлой эпохи, когда нужно было проводить Великое Размножение. Это были грубые, близкие к первобытным постапокалиптическим выживальщикам люди. Для них основной ценностью оставался примитивный биологизм.

Когда Геи заменили Натуралов в шкале общественного значения, был прописан новый порядок военных игр между государствами. Именно на военных играх решались все спорные вопросы, например, о владении теми или иными территориями, что раньше часто приводило к вспышке ракетной агрессии.

Голубослав Перводарович Мескузи — лейтенант-капитан 5-G ранга спешил на встречу как раз по поводу участия в играх.

— «Лейтенант», окликнул его невысокий человек в чёрном плаще.

— «Слушаю», ответил Мескузи.

— «Мне поступила разнарядка по поводу вашего присутствия. Скажите, вы на всё готовы ради родины?»

— «Конечно», смущённо ответил лейтенант.

— Тогда проследуйте за мной в кабинет. Надо раздвинуть булки.

— «Это в каком смысле?», робко уточнил Голубослав.

— «Всмысле приготовите мне гамбургер»

— «Вас понял» — ответил Мескузи.

— «А потом и свои булки можете раздвинуть»

— «Так точно», смущённо ответил лейтенант.

Тут из-за угла появился старый знакомый лейтенанта — Адьютант 8-го радужного гарнизона Дмитрий Носков.

— «Голубослав, а ты чего здесь?» — спросил Носков.

— «Да вот, с генералом общаюсь»

— «У нас в гарнизоне генералов нет», заметил адьютант.

— «Так вот же», показал Мескузи в сторону уходящего вдаль мужчины.

— «А, этот. Да это просто сумасшедший какой-то местный. Ходит в показных погонах, орденах. Мы его устали прогонять уже».

Голубослав был смущён и разочарован одновременно.

Правила военных игр были достаточно сложны и требовали для описания несколько глав, поэтому описать их проще нарезкой ярких моментов на Ятубе.

1. Несколько людей в форме в бассейне по колено заполненном водой, повсюду мыльная пена. Военные плескаются, одновременно пытаясь танцевать «Танец маленьких утят». Жюри выставляет ощенки за артистизм: 8, 7, 5. Счётник снизу считает количество брызг.

2. Двое военных в костюме голубей огромного размера выдувают мыльные пузыры. Перед ними трибуна с 5-летними детьми. После каждого выдувания нейросеть считает интеграл детской радости. Как только 10 детей начали смеяться соревнование завершается.

3. Каждый из военных, в набедренной повязке обмазанный блестящей жидкостью, исполняет танец Заслуженного Гея Международного класса Рикардо Милоса. Приз зрительских симпатий, определяемый сообщениями на пейджер, укажет победителя.

В последних военных играх решался вопрос о передаче Польше десяти тысяч хотдогов с колбасой, которые не хотела отправлять Венгрия. В результате голосования хот-доги остались у Венгрии (танец был что надо).

Виктор Штрудель сидел у камина и глядя на всё это сделал камин-аут: молча вышел из комнаты. Он голосовал за Польшу.