Я крайне нечасто в своих рассуждениях затрагиваю вопросы образования, а конкретно методики образования, порядка и качества его оценивания, потому что я не считаю себя экспертом в этой области. Однако с каждым годом правительство вносит новые изменения и инициативы в образовательный процесс и, как правило, реформирует ЕГЭ и порядок поступления в высшие учебные заведения. Я сознательно не стану упоминать о введении в программу идеологически окрашенных дисциплин, подобно «семьеведенью» и «основам российской государственности», как и увлечение часов, отведённых на историю и практически полное урезание дисциплин, связанных с правом. В такой милитаризированной стране, как Россия, это крайне закономерный процесс, и государственная школа из места образовательного превращается в место официальной государственной промывки мозгов. Это, впрочем, тема отдельного разговора, и мне лишний раз не хотелось бы её касаться, потому что не рассчитываю писать очевидные вещи.

Но я хотела бы затронуть вопрос, связанный с ЕГЭ. И пусть я не считаю себя сторонником ЕГЭ, в общественном поле наметилась тенденция критиковать именно его, обращая внимание на следствия, а не на причины. И что особенно важно, такое обсуждение даёт все основания полагать, каков генезис политического сознания многих россиян, тех, кто не считает себя аполитичными. В стремлении к абстрактной абсолютной справедливости многие люди попросту отказываются рьяными поборниками социал-дарвинизма.

К примеру, недавно я наткнулась на пост во ВКонтакте от сообщества «Возрождение образования». Если говорить коротко, создатели инициативы являются противниками ЕГЭ и полагают действия либеральных реформаторов зачастую вредительскими.

Вот что они пишут в публикации от 6 марта 2024 года:

«Образовательные структуры отреагировали на предложение разрешить пересдачу ЕГЭ.

В Минобре заявили, что «ведомство создаст в российских вузах условия для пересдачи одного предмета ЕГЭ до окончания приёмной кампании». Но это они поторопились: ЕГЭ по их ведомству не проходит.

А вот Музаев (Рособрнадзор) — совсем другое дело. И он весьма элегантно конкретизировал внесённое предложение.

Да, «если выпускник по каким-то причинам — волновался или не согласен со своим результатом — будет иметь право пересдачи ещё раз одного предмета, который он сдавал» (цитата, таков музаевский стиль).

И уже в этом году.

Но сказанное касается только предметов «по выбору». Математику (профильную) и русский язык пересдать не позволят (кроме двоек, которые можно было исправить и раньше), даже если «волновался или не согласен».

А теперь главное:

«При пересдаче первый результат выпускника будет аннулироваться».

Выбрать лучший из двух не позволят.

И что получается в итоге?

Если экзамен откровенно завален, то надо идти на пересдачу, это без вопросов.

А если «не совсем плохо, но хочется лучше», то тогда как?

Порассуждаем в цифрах.

Один не одолел минимальный порог в 40 баллов (двойка то есть), а у другого — 50. Первый пойдёт на пересдачу и (допустим) наберёт 54. В итоге двоечник обойдёт конкурента.

А второму что делать? Рисковать или нет?

Мало было проблем с ЕГЭ — добавили ещё одну. Думайте, решайте.

Пошли сдавать ещё раз, а в результате меньше 40 и никакого вуза. «Чтобы впредь неповадно было».

И здесь надо напомнить, что баллы ЕГЭ — параметр управляемый. Дадут варианты посложнее, и «пролёт» станет массовым.

Вот так: пообещали послабление, а выходит дополнительный стресс и как-то не слишком справедливо.

Каждое ведомство решает свои проблемы».

И мы удивляемся после такого аналитического подхода, почему в стране нет гражданской инициативы, которая бы смогла сместить «реформаторов» с насиженного места и предоставить адекватный подход к обучению и оцениванию обучающихся. Авторы действительно полагают, что разброс в десяток баллов (при хорошем раскладе) разрешит судьбу абитуриента, едва перешедшего порог двойки!

Но вопрос следует задать в другом ключе: а почему ведомство вообще пошло на такой шаг? Не дело ли в том, что выпускные экзамены (они же и вступительные) учащиеся стали слишком часто заваливать, и для того, чтобы их сдать хотя бы на какой-то более-менее приличный результат, необходимы прочие телодвижения, помимо непосредственно учёбы в школе?

Этот вопрос нынче стал ускользать в рассуждениях и заменяться объективностью методики оценивания в принципе методологически не очень адекватного экзамена.

Впрочем, эту проблему неоднократно поднимали, поднимали в первую очередь проблему того, что ЕГЭ часто утекает в сеть (решили тем, что задания печатают непосредственно в аудитории, хотя те, кто живёт в западном часовом поясе все равно имеют представление о прототипах), поднимали проблему непропорциональности сложности заданий, ввиду того, что экзамен единый и служит для поступления как в вузы среднего эшелона, так и в лучшие, поднимали вопрос «натаскивания» и, что немаловажно, отрыве этих заданий от школьной программы.

Однако чем в принципе продиктована эта критика? Она продиктована необходимостью сделать оценивание во многом объективным и беспристрастным.

Но в погоне за беспристрастностью люди начинают забывать, для чего всё это вообще нужно.

Одни говорят о том, что следует вернуть старую систему, где выпускные и вступительные экзамены разделены, и каждый абитуриент сдаёт «в своём вузе», куда он планирует подать документы и учиться.

Другие говорят о том, что система ЕГЭ в принципе хороша, и поэтому от неё не следует отказываться, а именно реформировать.

Но в погоне за «справедливостью» и «честностью» процесс оценивания знаний превращается в бюрократическую гонку: если конечная цель образовательного процесса — это сдача экзамена и поступление в вуз, а не получение знаний, нам следует задаваться вопросом не «что делать с ЕГЭ?», а вопросом «почему средство подменяет цель?».

Иначе говоря, как так вышло, что школа воспринимается сегодня не как важный этап жизни, где человек обретает фундаментальные знания, а как трамплин к получению какого-нибудь высшего образования (очень важно заметить, что акцент делается не на получении конкретных профессий и на ориентацию детей в область их личных интересов и предпочтений, а на содержании: «у меня есть высшее образование, и неважно, какого оно профиля»).

Вот на этот подход следует обращать внимание. Нет ничего удивительного в том, что при такой системе подготовки, где от детей требуют результат на экзамене, который якобы определит их дальнейшую жизненную траекторию, любые, даже не самые обновлённые учебные программы, где школа не рассматривается как трамплин к вузу, а как самостоятельная ступень образования, не способны вписаться в процесс «оегэшивания» и выправить деструктивные тенденции этого процесса. Просто потому, что таков неолиберальный подход к образованию: всё делается ради показателей, а не конкретного осязаемого результата.

В первую очередь следует устранить фактор, вынуждающий молодых людей поступать в университеты сразу после окончания школы. Одним из таких наиболее очевидных факторов является призыв в армию на срочную службу. Если страна хочет получить специалистов, которые знают, куда они идут, на кого и зачем обучаются, а не болванчиков, которых отрывают от процесса самореализации по половому признаку, такая страна должна отказаться от неэффективного и во многом шантажирующего обязательного рекрутинга в армию.

Второй момент состоит в том, чтобы предоставлять людям, работающим в любой отрасли, достаточно перспектив для достойной жизни. Пусть даже после школы часть уходит в колледжи или техникумы, не связывая свою жизнь с научной работой. Люди, которые работают на низших должностях, имеют такие же базовые права на довольствие, как и те, у кого возникло желание стать высококвалифицированными специалистами. В таком случае люди будут сознательно устремлены получать высшее образование, если хотят развиваться в выбранной сфере деятельности уже после окончания техникума или колледжа и работы на соответствующей должности.

Пока эти условия не учитываются, и молодым людям приходится буквально вырываться из нищеты, приобретая какие угодно профессии, не соответствующие их склонностям, либо приобретать таковые, но не иметь возможности в дальнейшем кормить себя и обеспечивать себе достойную жизнь, мы обязательно будем врезаться в неолиберальные реформы образования и полагать, будто бы они служат камнем преткновения. Надстройка никогда не существует в отрыве от базиса, и если государство нацелено на милитаризацию и ограбление населения, оно также будет нацелено на то, чтобы превратить немногие социальные институты в арену для гладиаторских поединков, а сам процесс получения непосредственно образования усложнить канцелярской работой и нацеленностью не на процесс, а на результат.

***

Как я упоминала, я не сказала бы, что я сторонник ЕГЭ. Но в целом я отказываюсь от рассуждений в бинарной парадигме просто потому, что такой подход не учитывает, как мы уже поняли, контекст, в котором оказывается образование в целом, а рассуждает о содержании того, что знаменует порочную систему.

Но как бы я поступила, если бы мы разрешили поставленные условия? Остался бы ЕГЭ в неизменной форме, или пришлось бы переходить на старую модель сдачи экзаменов?

В целом, я сторонник того, чтобы у учащихся были различные возможности сдачи экзамена, начиная от «единых», заканчивая вступительными в вузы. Но вступительные экзамены в вузы зачастую неудобны, поскольку каждый вуз разрабатывает свои правила приёма и свои задания. Готовиться сразу к множеству экзаменов — это трудоёмкий и изматывающий процесс, даже если эти экзамены не так сложны и учитывают специфику образовательного учреждения.

Впрочем, этот «единый экзамен», вопреки своему названию и отсылки к формату ЕГЭ, был бы похож на современный ЕГЭ лишь весьма отдалённо.

Текущее развитие технических мощностей вполне позволяет сделать сдачу экзамена куда более упрощённой процедурой, чем она есть сейчас. Если сегодня учащиеся сдают экзамен, получая задания на бумажных носителях, сегодня экзамены можно сделать электронными. Подобно тому, как многие люди сдают сегодня теорию на права, садясь за компьютеры и отвечая на вопросы, учащиеся школ тоже могут сдавать экзамены, используя компьютеры.

В школе при этом сдаётся выпускной экзамен, учитываемый при проставлении оценок в аттестат. В условиях российской школы (или школы, которая станет преемницей российской) такие выпускные экзамены — это экзамен по родному языку и математике. И такие экзамены сдаются в школе устно или письменно перед комиссией, состоящей из трёх преподавателей данной дисциплины.

Вступительные экзамены же делаются едиными. Мои соображения относительно реализации таковы, что этот экзамен должен состоять из заданий школьной программы, генерируемых для каждого учащегося индивидуально в зависимости от заранее выбранных направлений подготовки. К примеру, если абитуриент планирует поступать на специальность «Машиностроение», берётся прототип заданий, составленных методологами, и обрабатывается искусственным интеллектом так, чтобы на основе прописанного алгоритма и обширной базы элементарных задач, написанных для обучения модели, создавалось новое решаемое задание. Таким образом, каждый учащийся имеет индивидуальный набор неповторяющихся заданий, присутствующих в школьной программе, которые выпадают ему в зависимости от желаемой специализации. Решённые задания, попадая в систему, сразу же могут выдать предварительный результат, окончательный же результат будет получен, как только проверенные письменные развёрнутые задания проверит эксперт: в этом отношении процесс ничем не отличается от ЕГЭ.

Справедливо последует вопрос: что, если интересны не только технические дисциплины, а, к примеру, естественно-научные или гуманитарные? Конечно, будет полной нелепостью разом решать в одном экзамене задания, предусмотренные для абитуриентов инженерных вузов и задания, рассчитанные на абитуриентов лингвистических. Как и в случае с ЕГЭ, экзамены разбиваются на несколько дней, однако удобство такой системы состоит в том, что количество сдаваемых предметов несколько сокращается: каждый модуль — инженерный, гуманитарный, медицинский и т. д. — предусматривает возможность более тонкой настройки (особенно если абитуриент уже определился с профессией) и в процессе экзамена ему требуется лишь решить задания нескольких блоков специально подобранных под него заданий. Если абитуриент не определился с конкретной дисциплиной, он также решает задания по блокам более общего плана, но при поступлении ему нужно будет представить мотивационное письмо или несколько таковых в разные университеты при желании, где обосновывается выбор направления и/или учебного заведения.

Наиболее выдающиеся университеты, впрочем, оставляют за собой право устанавливать собственные вступительные испытания, как это имеет место сейчас.

Кто-то может возразить, что такая система не защищает от натаскивания. Рано или поздно в руки абитуриентов попадут методички, и вся подготовка к экзаменам будет сводиться к тому, чтобы нарешивать те или иные прототипы, как только алгоритм будет так или иначе «взломан». Справедливости ради, ни один вступительный экзамен априори не может избежать некоторой универсализации, иначе задачи для одних и тех же абитуриентов будут сильно различаться по сложности. Тем не менее, когда поступление в университет перестаёт восприниматься как сама цель, такого рода трата времени становится нерациональной. В университете ждут мыслящего студента, поэтому даже те, кто поступил по воле случая, применяя тактику «решить все возможные задания и все возможные прототипы в лоб» (при условии, что действительно удалось обойти криптографическую защиту или воспроизвести алгоритм), скорее всего будут вынуждены перестроить свой подход к обучению, оказавшись там, где важен в первую очередь процесс, а не результат. (Даже если и предположить, что кто-то вскоре захочет таким заняться в надежде, что из тысяч возможных прототипов попадётся «то самое» задание, которое можно решить, не понимая самой методики его решения).

Иначе говоря, разделяя экзамены на выпускные и вступительные, а также устраняя часть причин, по которым люди поступают в университеты необдуманно, вероятность поступить, используя «егэшный» метод, будет незначительной и практически нулевой, особенно если абитуриент выбрал общее направление и при поступлении предоставил мотивационное письмо, где не смог изложить цель своего поступления.

Таковы мои сумбурные выкладки на эту тему.