Язык — структура подвижная и переменчивая. Но благодаря смыслам, заложенным в слова, мы имеем возможность находить баланс между внешним и внутренним, делясь опытом собственного чувствования. Чем больше выразительных средств языка мы используем, тем точнее будет акт передачи этого опыта.

Звучание — всего лишь протяженность волны в окружающей среде, но и его люди привыкли наполнять своими смыслами. Звук сам по себе как событие проходит мимо нашего восприятия, и вместо этого подменяется визуальной ассоциацией, что делает не только музыку, а и декламацию поэзии такими увлекательными.

Время — чисто человеческий конструкт измерения. Когда-то стало принято делить все на прошлое, будущее и настоящее. Все настолько относительно, что к настоящему могут примешиваться сожаления о прошлом и беспокойство о будущем настолько, что это может серьезно пошатнуть ощущение целостности нашего существования. Практика присутствия в моменте пришла с Востока, и окончательно закрепилась благодаря современным психологическим практикам, направленным на достижение ментального благополучия. Что, в свою очередь, высвобождает в человеке его творческое начало, естественное стремление избежать смерти и продолжить жить в том числе в идеях и произведениях.

Тем не менее, множество людей по всему миру находятся в творческом тупике или ищут новые методы, чтобы выразить в своем искусстве как можно больше граней нашей окружающей действительности и внутренних переживаний.

Всеализм начал зарождаться в 2015 году благодаря крымскому поэту Валерию Горюнову. “У истоков новой искренности” — так написано в соцсетях, посвященных этому методу. Всеализм представляет собой мета-проект, который помогает людям открыть источник вдохновения в окружающем, и как следствие, иметь постоянную и многогранную опору на своем творческом пути.

Поэт объединил в этом понятии две области — всеединство и реализм. Всеединство — это мечта и объект исследований всеализма, а реализм используется как вектор направления, чтобы обращаться через творчество к окружающему и другим людям. В нем большое внимание уделяется вслушиванию — новым интерпретациям привычным нам языковых структур и присутствию автора в настоящем моменте, а также сотворчеству путем коллективной импровизации. Но этим многообразие практик не ограничивается.

Сам поэт имеет свой творческий путь, в котором и применяет собственные методы на практике: ведет лекции и творческие курсы, публикуется на интернет-ресурсах и в печатных изданиях, участвует в чтениях.

В этом интервью Валерий Горюнов отразил эклектичность своего метода и богатство практик и идей, сопровождающих его деятельность.

От каких методов ты ушёл к всеализму? Что тебя перестало удовлетворять в старых, и что это были за методы?

Ты помнишь меня еще школьником, тогда я просто писал стихи, ни о чём не задумываясь. У меня просто случалась поэзия. Но ко второму курсу института поэзия перестала случаться. Она сменилась огромным мировоззренческим и творческим кризисом, с которым я не мог справиться. Тогда я испытал полное онемение.

И это состояние привело меня к исследованию того, как вдохновение охватывает создателя. Я начал исследовать, какие стороны реальности расшевеливают мои чувства, помогают мне начать писать. Переломный момент возник в сентябре 15 года, когда я прочитал стихотворение Эжена Гильвика, которое оканчивалось словами «Говорить научиться / как камни». Мне стало интересно, как камни могут разговаривать. И мне пришла идея «атмосферы» — влияния извне, открывающего доступ к невозможным языками. Камни говорят состояниями, которые можно перевести в слова.

После этого открытия (еще до чтения статьи Гернота Бёме и книги актёра Михаила Чехова, где в основе лежит та же идея) я создал паблик «всеализм». В его основе лежали две идеи: объединение культуры по сходствам атмосфер произведений и практическое исследование влияний окружающего. Последнее перезапустило моё творчество.

Почему ты ощутил потребность в «новой искренности»?

Не могу сказать, что я ощутил потребность в новой искренности, я с детства искренний человек. У меня была, скорее, потребность расшифровать для себя это понятие (и ответить на вопрос: почему искренность «новая»?). Когда эту концепцию описывают, обычно всё заканчивается на неироническом взгляде на мир и на прямом выражении своих чувств. Новую искренность я вижу как реакцию на проблему, поставленную Умберто Эко: невозможно в современных условиях «я тебя люблю», потому что эти слова уже произносились миллионы раз и в миллионах текстах. Ответ на эту проблему, по-моему, заключён в вопросе: «как именно?» Если мы углубимся в этот вопрос, появится искренняя призма, потому что мы заметим, что наша любовь отличается от любви любого другого человека. Это будет уникальный узор чувств, травм, внутренних порывов и стихий.

В своей работе новую искренность я представляю как путь к глубинному поиску и переживанию себя. Мне нравится обозначать этот путь с помощью метафор Ницше о пути к сверхчеловеку: сначала человек готов трудиться и изменяться (верблюд), его чувственный труд приводит его к осознанию своей уникальности и сильных сторон (лев), а взгляд через свои сильные стороны и исследование мира с помощью эмпатии помогает почувствовать, что мир каждый раз новое место, он неотрефлексирован и удивителен. Вот это уже призма ребенка. Вся эта дорога внутренних метаморфоз и есть «искренность».

У тебя уже есть последователи?

Для того, чтобы появились последователи, должно быть определенное направление движения. Всеализм, скорее, антинаправление. Я, как на импровизации, имею только предчувствия и желания, а шаги совершаются благодаря коммуникации с людьми. И меня устраивает такой подход: не иметь последователей, а общаться с будущими сотворцами и соавторами.

Большинство моих творческих практик, проектов на самом деле сотворческие, потому что появлялись по следам экспериментов, проведённых вместе с конкретными людьми. Каждый человек потенциально может трансформировать (преобразить) всеализм.

Почему окружающее представляет для тебя такой интерес? Или ты просто наслаждаешься резонансом внешнего и внутреннего?

Мне нравится то, чего я не знаю. И случайное. Окружающее предлагает мне и то, и другое, потому оно представляет для меня интерес. Переживание окружающего — возможность постоянно быть другим, но еще интересней исследовать, могу ли я управлять случайностями и как моё наблюдение способно выстроить цепочку событий. Если я просто выхожу на улицу, то окунаюсь в различные состояния и происшествия, а если я выхожу и в восприятии удерживаю интенсивное ощущение от какого-то стихотворения, улица, прежде всего, предлагает мне отражение этих переживаний. И я могу познавать это произведение через внешние события. Точно также можно делать с ощущениями от людей — с помощью внешнего можно касаться, например, внутреннего мира другого человека. И часто цепочки событий будут безошибочно говорить о характере и видении другого. Наверное, так можно познавать и самого себя.

В общем, я наслаждаюсь и разного вид резонансами и чистым окружающим.

Каким людям подойдёт твой метод?

Мой творческий метод письма по следам влияний из окружающего совпадает со мной и подходит мне, а, вот, преподавательский (сотворческий) метод подходит людям, которые ищут своё вдохновение, хотят почувствовать свой внутренний творческий вектор, заблудились в лесу внутренней критики и волнений перед письмом, перестали испытывать удовольствие от творчества или не могут выразить многообразие своих чувств.

Сложно описать мой сотворческий метод, потому что в нём нет каких-то плотных формул — я полностью исхожу от характера и творческой практики человека, и намечаю уникальные направления движения.

Чему люди учатся на твоих творческих курсах? Как думаешь, что привлекает в них?

Мне бы хотелось, чтобы люди учились чуткости к своим творческим/нетворческим состояниям и ощущали то, что их окружает. У меня есть мечта отыскать язык прямого говорения, который не нуждается в словах: ты молчишь, но создаётся настолько ясное переживание, что всё уже ясно. На таком языке, по-моему, общается всё вокруг, кроме человека, и я ищу с людьми опоры и основы для его улавливания.

Сложно сказать, что именно привлекает в моих курсах, потому что каждый человек приходит со своим внутренним запросом: для кого-то курс — возможность пересобрать своё творчество, для других — расписаться и почувствовать естественное течение слов и вдохновения, кто-то приходит с желанием творческой совместности и его питающего пространства, другие исцеляются от художественных кризисов и понимают сильные стороны своего письма. Я стараюсь для каждого найти те темы, упражнения, практики, которые помогут человеку исполнить его запрос и почувствовать свой уникальный творческий мир.

Как считаешь, во всех ли есть творческое начало? Или кто-то всё же в этом смысле безнадёжен?

Я считаю, что каждый человек с рождения создатель. Во всех есть творческое начало, и во всех оно разное. Проблемы начинаются тогда, когда мы убеждаем себя в чём-то или психологически травмируемся. У меня есть знакомая, которая убедила себя в том, что она не творец, а творчество прорывается из неё во все стороны — в каждом её жесте, мимике, фразе, даже во снах.

Пережитые сложные события, самоубеждение, встречи с жестокими к творчеству людьми запирают во многих людях их креативное начало. И моя задача с помощью моей чуткости обнаружить и помочь проявить его. И не обязательно в письме. Некоторые люди хотят стать писателями, хотя от них чувствуется невероятная по силе атмосфера танцора или художника. В таких случаях я прошу соединять эти две грани. Писать, как рисуешь или танцуешь. И часто это очень позитивно срабатывает.

Мне бы вообще хотелось, чтобы потихоньку исчерпал себя стереотип, что творческий человек — это писатель, поэт или художник и т. д. Творческим человеком может быть и механик, математик (математика вообще чистое творчество в виртуальной реальности). Я как-то помогал чинить машины (подрабатывал, чтобы заработать на свадьбу) у родственников жены, и Катин дядя сказал, что «гайки раскручиваются против движения солнца». И это ведь настоящая поэзия! Я услышал не банальное «против часовой стрелки», а «против движения солнца», и сразу же гайка превратилась в мифическое явление, а моё действие стало — влиянием на стихию. И таких случаев на работе было много, и я считаю, что это проявления настоящей креативности.

Есть люди, которые креативно чинят машины, есть создатели медицинских приёмов или педагогических методов, есть творящие в собственных огородах, чьи растения никогда не умирают, т. е. помимо письма есть тысячи способов творчества, которые мы почему-то опускаем.

Зная множество примеров повседневного искусства, невозможно говорить о креативной безнадёжности.

С использованием твоего творческого метода как изменилось твоё мироощущение?

Прежде всего, благодаря улавливанию атмосфер я стал чутче относиться к своим творческим состояниям. И с их помощью осязать то, что мне хочется создавать в этот день и где искать вдохновение. Иногда я переживаю желание идти в город, иногда на природу, меня охватывает жажда прикасаться к деревьям, в другой день — творить с другим человеком или о другом человеке. Бывает, хочется создавать перформансы с прохожими — спрашивать у них о чём-то или импровизировать для них/вместе с ними.

Такая чуткость помогает мне избегать творческих кризисов, потому что кризис (но не всегда) — рост, который мы не замечаем, привыкнув к определенной форме выражения чувств. Мне же нравится постоянно писать о новом, о том, что я еще не знаю, и познавать это с помощью творчества. А иногда просто наблюдать и удивляться.

Но хоть и пытаюсь непрерывно находить новое, у меня есть и постоянно вдохновляющие концепты. Например, уже несколько лет я развиваю идею творческого затвора: с 21 года мне интересно, может ли всего одно или несколько мест в городе постоянно преображаться с помощью творческого восприятия. Эта идея возникла благодаря поэтессе Анне Родионовой и её идее «фильтра» восприятия. Когда я познакомился с её методом, мне стало интересно, могу ли я придумать тысячи таких фильтров, чтобы место всегда представлялись новыми. И до сих пор я гуляю только по одной улице города и по краснодарскому ботаническому саду им. Косенко. И все стихи/импровизации создаются только там.

Вторая постоянная идея у меня выражена в форме вопроса: «Могу ли я общаться, контактировать с другими людьми с помощью внешнего?» Идея очень простая: если я буду захвачен влиянием от определенного человека, покажет ли окружающее мне его характер и то, что я не могу знать о нём? Эта идея меня приводит часто к удивительным интуитивным открытиям и ощущению актуальных взглядов человека на мир. Но я до сих пор до конца не знаю, как это работает. Недавно я создал абсолютно вымышленную историю о подруге, но эта история полностью базировалась на её атмосфере и показывает перспективы её видения мира. Когда я создавал это стихотворение, возникло удивительное чувство творения вымышленного человека, который для меня совершенно реален. Мне даже захотелось сотворить поэтический город из таких историй, который будет реальным и воображаемым одновременно.

Третья идея: исследование связи и разделенности тела и сознания. Тело полностью подчиняется любому нашему порыву и желанию, но одновременно и оно влияет на сознание, посылает ему важные импульсы (мне кажется, именно в теле заключено то, что мы называем интуицией). Тело только на половину в сфере сознания, на другую половину оно находится во внешнем мире, в тотальной связи со всем вокруг. И потому оно для меня важнейший вдохновитель — оно часто создаёт необычные связи и метафоры. Когда я смотрю на облака, то представляю себе легкость и парение, тело же посылает импульсы, что облака чёрные и твердые, и я понимаю, что моё главное желание сейчас — прикоснуться к земле и почувствовать её внутренние образы. По-моему, именно из–за такого реагирования на призывы из тела мы и становимся медиумами окружающего.

Четвертая идея — моё главное исследование. Мне интересно, как создают свои произведения другие люди и что их побуждает на письмо. Различные истории о творческих практиках помогают мне увидеть, что литература не строится на универсальных опорах, а каждый человек находит собственные. Это вдохновляет на личные поиски.

Чем вдохновляешься, помимо настоящего момента? Есть ли писатели или музыканты, которые могут вдохнуть новое в твоё творчество?

Всё, чем я вдохновляюсь, публикуется во всеализме. Хотя есть и творчества, а точнее творческие концепции, которые стали для меня бесконечным источником вдохновения. Это, например, метод «медленного письма» Александра Уланова и его стихотворения, философская идея «случайности как абсолюта» Квентина Мейясу — моего любимого спекулятивного реалиста. Я люблю творчество Олафура Элиассона и театрального режиссёра Роберта Уилсона — они гениально работают с цветом и светом. Вдохновляет американская современная поэзия, которая направлена на непрерывные эксперименты со словами, чувствами и миром.

В искусстве мне нравится чувство неустойчивости, таинственности, мерцания, текучести, говорящего умолчания, пограничности (здесь и не здесь). Мне нравятся целостные поэтические миры, в котором заключена способность постоянно быть другим, трансформироваться под влиянием каждого читателя.

Такая поэзия публикуется у меня в паблике, и мы ей мы отдаём предпочтения с редакторами, когда собираем публикации для журнала.

Есть ли у тебя какие-то ожидания по поводу того, что было бы, если бы все творческие люди якорились в настоящем, вслушивались и отдавали предпочтение импровизации?

Если честно, я не люблю универсальных «якорей». Ни один метод, по-моему, не подходит для всех. Есть люди, которые погружены в прошлое и извлекают из пережитых событий уникальное творчество. Есть, наоборот, те, кто погружён только в будущее и изобретает/переизобретает реальность. Чем больше я общаюсь с создателями, тем больше понимаю, что у каждого уникальный узор методов. Моей жене, например, вообще не подходит импровизация, потому что каждый её творческий шаг выверен и продуман. У меня есть знакомая поэтесса, которая не любит импровизировать устно, но гениально создаёт спонтанные вещи в письменной форме.

Я бы ответил на твой вопрос так: спонтанность и чуткость помогают мне уловить связи в реальности, соединять их в одну цепочку, которая потом выражается в стихотворении. Такой способ приводит меня к природе, городу, человеку как сотворческой связности. И я становлюсь читателем этой карты, напоминающей ветки метро.

Мне нравится идея «симпоэзии» Донны Харауэй — она говорит, что всё живое через нас способно рассказывать истории, и я стараюсь улавливать и отражать их в письме. И непрерывно ищу новые способы общения с живым. Иногда я ловлю себя на ощущении, что неплохо было бы вернуться в первобытное состояние, когда связи с природой и миф как их воплощение были доминирующей сферой сознания. Там, по-моему, и спрятан главный ключ к креативной интуиции. И выражается она в иррациональной захваченности переживанием. Иногда я иду по городу, и из ниоткуда возникает чувство, что обязательно нужно свернуть в проулок, а там, на стене, создано граффити с моим именем и метафорическим ответом на волнующий вопрос.

Какие мероприятия проводятся под эгидой всеализма?

Из–за моей погружённости в творческие проекты, я не успеваю создавать публичные мероприятия, и из–за этого часто очень грустно. Но в моих проектах, особенно в мастерской «Автор в лесу» и «индивидуальном творческом сопровождении» часто происходят уникальные сотворческие, перформативные практики. Проектам я уделяю наибольшее количество внимания.

Но на данный момент во всеализме уже год действует ридинг-группа о современной поэзии США, которую мы ведём с поэтом и моим соредактором журнала Сергеем Ханом. Мы обсуждаем интересных нам американских авторов и часто приглашаем поговорить о них поэтов и других создателей. Мы провели уже свыше 20 встреч.

Иногда я провожу интервью с интересными мне творцами, литературные вечера, куда может прийти любой желающий для того, чтобы потренировать восприятие на слух, получить ощущение атмосферы своих стихов и поговорить о произведениях других людей.

Коммуникация и сотрудничество с современными авторами происходит благодаря журналу. Сейчас я мечтаю о лектории всеализма и ищу технические и финансовые возможности, чтобы реализовать эту идею.

Ресурсы:

журнал: https://vsealism.ru/

паблик: https://vk.com/vsealizm

тг- журнала: t.me/vsealism