Книга Николая Цыремпилова ставит бурятов, их буддизм и сложные отношения с Российской империей в центр своего исследования. Книга фокусируется на бурятских буддистах и их монашеских общинах в регионе озера Байкал в Сибири, а точнее в Забайкалье и Иркутской области, и таким образом отличает их от других буддийских общин, таких как калмыки. Книга представляет перспективу, полностью посвященную истории бурят в Российской империи, которая редко встречается в западной (англоязычной) науке, и вносит ценный вклад в литературу о нерусских в Российской империи.

Автор начинает свою книгу с введения, которое считается первой главой, представляя краткое изложение истории бурятского буддизма в предцарский период. Он пишет, что история взаимодействия бурятских буддистов под властью империи Цин после того, как маньчжуры распространили свою власть на Монголию в середине XVII века, дала им навыки, необходимые для "функционирования под значительным государственным надзором" (С. 28), которые оказались полезными при царской власти конца XVII — начала XVIII века.

В этот период буряты и их буддийская монашеская община, сангха, оказались втянуты в геополитическое противостояние между Русским царством и Цинской империй, о чем автор пишет частично во второй главе своей книги. Но именно в этот период, в частности во время русско-цинских переговоров, состоялись первые контакты между русскими и бурятами. Эти контакты переросли в официальные отношения в царский период после установления русско-цинской границы в ходе ряда дипломатических переговоров, кульминацией которых стали Нерчинский (1689) и Кяхтинский (1728) договоры.

Большая часть книги посвящена взаимодействию бурятских буддистов с российскими императорскими властями и хронологически охватывает период с конца XVII века до революции 1905 года. Во второй главе автор показывает, как взаимодействие российских властей с бурятскими буддистами эволюционировало от попыток контролировать людей, исповедующих новую для русских веру, к признанию буддизма и, таким образом, созданию условий для роста буддийской общины. Автор знакомит читателей с важнейшими историческими документами, относящимися к бурятско-российским отношениям. Среди них — первый российский правовой документ, регулирующий религиозную сферу бурят-буддистов в районе озера Байкал. Подготовленный графом Саввой Лукичом Рагузинским-Владиславичем (1669-1738), дипломатическим чиновником при Петре I, документ носил ограничительный характер. Среди других важнейших источников по российско-бурятской истории, рассмотренных автором, — документ 1741 года, составленный иркутскими властями и устанавливающий число утвержденных лам — буддийских священников. Этот документ "предоставлял де-факто юридический статус [буддизму] в [Российской] империи" (С. 45). Цыремпилов пишет, что оригинал этого документа недоступен историкам и его точное содержание неизвестно, но на него ссылается целый ряд других исторических источников.

В этой главе Цыремпилов также рассматривает документы, составленные самими бурятами. Он пишет о Дамба-Доржо Заяеве (1710-1776), первом Пандито Хамбо-лама, главе бурятских буддистов, когда в 1764 году была учреждена эта должность. Труды Заяевеа о Тибете, по которому он путешествовал, были хорошо восприняты в России, в том числе Екатериной II. Цыремпилов утверждает, что этот текст продемонстрировал российским чиновникам XVIII века полезность "взглядов бурят-монгольских буддистов на Тибет" (С. 59). Этот вывод дает интересный взгляд на последующую историю бурят как ученых, занимающихся востоковедением в Российской империи на рубеже XX века.

В третей главе автор сосредоточился на том, как российская имперская администрация, как местная, так и в метрополии, пыталась регулировать буддийскую религиозную сферу в регионе озера Байкал в XIX веке. Многие из них зависели от конкретных учреждений или даже отдельных чиновников, будь то Министерство иностранных дел, которое изначально занималось вопросами буддизма в Российской империи, или Михаил Сперанский (1772-1839) — во время его службы генерал-губернатором Сибири в Иркутске, — чьи подходы в целом считались либеральными.

Автор рассматривает четыре предложения по регулированию буддийской религиозной сферы в Байкальском регионе. Первое было написано Павлом Шиллингом (1786-1837), "одним из немногих русских исследователей культуры Азии" и сторонником диалога с буддизмом (С. 83-84). Шиллинг провел несколько лет в Восточной Сибири, изучая буддизм, обсуждая с ламами устройство Сангхи (общины монахов) и предпочтительную политику государства по отношению к этой общине. Основываясь на их мнении, Шиллинг разработал документ, известный как Кудунский устав.

Второе предложение принадлежало Александру Лавинскому (1776-1844), который был генерал-губернатором Восточной Сибири с 1822 по 1833 год. Характеризуемый современниками как "человек, имевший скудные академические знания" (С. 100), Лавинский выступал за внесение положений, ограничивающих буддизм, в Степное положение, регулировавшее все этнически нерусское население азиатской части империи. Предлагаемые меры основывались на исследовании, проведенном одним из его подчиненных, П. Н. Успенским, который критически относился к Пандито Хамбо-лама и в основном фокусировался на том, что считал недостатками в управлении буддийскими сангхами. По словам Цыремпилова, "правила Лавинского выглядят как раздражительная и импульсивная реакция на распространение буддизма, а не как хорошо продуманная программа действий" (P. 108).

Предложения Шиллинга и Лавинского были отвергнуты правительством, поэтому чиновник Министерства внутренних дел подготовил третий вариант как компромисс двух подходов. Наконец, буддисты Хори и Селенги в 1840-х годах составили четвертое предложение по официальной политике России в отношении буддистов, которое стало известно как Новый устав об отдельном управлении. Этот документ показывает, что бурятские буддисты занимали активную позицию и не были просто "пассивными объектами правительственного регулирования" (С. 111).

В конечном итоге в 1853 году Николай I утвердил Положение о ламаистском духовенстве Восточной Сибири, которое Цыремпилов рассматривает в четвертой главе книги. Проект положения был подготовлен Николаем Муравьевым-Амурским, тогдашним генерал-губернатором Восточной Сибири, и включал в себя некоторые пункты предыдущих предложений. По словам Цыремпилова, новое законодательство о буддистах "содержало большое количество запретительных и ограничительных пунктов, [и] в нем плохо был прописан механизм исполнения" (С. 136). Несмотря на временный статус, Положение оставалось в силе почти шестьдесят пять лет, вплоть до распада Российской империи.

В заключительной, пятой главе Цыремпилов рассматривает восприятие бурятскими буддистами российского императорского правления и правителей, которых буддисты включали в свое религиозное мировоззрение. Екатерине II, как известно, отводилась исключительная роль — ее считали воплощением Белой Тары, буддийской богини. Цыремпилов пишет и о тех россиянах, которые поддерживали буддизм, и о тех, кто выступал против него. Среди наиболее видных сторонников буддизма был князь Эспер Ухтомский — дипломат и востоковед, близкий к Николаю II. Благодаря влиянию Ухтомского на императора в 1900 году было получено разрешение на строительство буддийского храма — дацана — в Санкт-Петербурге. Названный Дацан Гунзэчойнэй, храм был построен в 1909–1915 годах, несмотря на противодействие православной церкви и особенно миссионеров, и стал символом распространения буддизма в российской имперской столице.

Книга будет полезна студентам, ученым и преподавателям, изучающим российскую имперскую и евразийскую историю в более широком смысле. В отличие от исследований по истории Кавказа и Центральной Азии или истории таких групп, как татары и евреи, которые значительно расширились в последние годы, история бурят и буддизма остается недостаточно изученной и по этой причине гораздо менее заметной в этой дисциплине, особенно в англоязычных академических кругах. Книга Цыремпилова призвана восполнить этот пробел в литературе, представив исследование по истории буддизма в Сибири как одной из традиционных религий России. Его книга основана на внушительном списке архивных материалов на русском, монгольском и тибетском языках, а также на исторических исследованиях, опубликованных в имперский и советский периоды, и на последних работах, посвященных истории России и Внутренней Азии.

Рецензия изначально была опубликована в журнале Ab Imperio.

Roman Osharov. Review of Under the Shadow of White Tara: Buriat Buddhists in Imperial Russia, by Nikolay Tsyrempilov. Ab Imperio 2023, no. 2 (2023): 203-207.

Роман Ошаров. Рецензия на книгу Николая Цыремпилова Under the Shadow of White Tara: Buriat Buddhists in Imperial Russia. Ab Imperio 2023, no. 2 (2023): 203-207.