В нашей работе мы должны исходить не из абстрактных догм, а из реальной действительности. На практике это приводит к тому, что изначально мы применяем индуктивно-аналитический метод (идем от анализа частного к общему), а затем уже переходим к дедуктивно-синтетическому методу (идем от синтезированного общего к частному), чтобы затем снова перейти к индуктивно-аналитическому методу и так до бесконечности.

Естественно, что между этими двумя методами нет китайской стены. Если мы осуществляем индукцию и дедукцию не с помощью формальной логики, а посредством диалектики, то у нас и в индуктивном анализе будет содержаться элемент дедукции и наоборот, внутри дедукции будет содержаться элемент индукции. Таков закон единства и борьбы противоположностей. Сущностное различие состоит лишь в том, что и в какой момент является определяющей стороной противоречия, а что подчиненной.

Именно путем такого чередования индуктивно-аналитического метода и дедуктивно-синтетического мы углубляем наше познание. От практики к теории и от теории к практике. Точно таким же образом развивается (углубляется) и марксистская наука.

Маркс, Ленин, Мао основной акцент своей деятельности, поскольку они были первопроходцами (зачинателями новой стадии), смещали больше в сторону индуктивно-аналитического метода. Понятное дело, что в силу этого они больше развили эпистемологическую основу марксизма. Поскольку они постоянно копались в живой земле, проникая в глубины подземелья, то постольку они сформировали великолепную технику копания, усовершенствовали сам инструмент копания — диалектику.

В свою очередь Энгельс, Сталин и Гонсало, поскольку они закрепляли и обосновывали открытое (утверждая новую стадию), неизбежно смещались в своей деятельности более в сторону дедуктивно-синтетического метода. Ясно, что в силу этого они внесли колоссальный вклад в развитие онтологической основы марксизма. Поскольку они постоянно чертили проекты и генеральные планы подземелья, откопанного копателями, то они сформировали великолепную технику работы с чертежом, усовершенствовали сам инструмент черчения — материализм.

Никто при этом не отрицает, что копатели умели при необходимости великолепно чертить, а чертежники умели при необходимости прекрасно копать. Но все же специализация труда тут внесла некоторые коррективы, о которых необходимо сказать.

Поскольку Маркс, Ленин, Мао больший акцент делали на анализ, то есть на главное в процессе углубления познания (на копание, на физический труд, на практику), то это никак не вредило их материализму. Но поскольку Энгельс, Сталин, Гонсало больший акцент делали на синтез, то есть на соподчиненное в процессе углубления познания (на черчение, на умственный труд, на теорию), то это иногда вредило их диалектике (у Энгельса в силу особенностей биографии проявлялось совершенно минимально, лишь в ряде небольших уступок правому крылу социал-демократии; а вот Сталину и Гонсало приходилось с этим встречаться более часто).

Ничего плохого в этом нет. Наоборот, даже хорошо, что в рамках самого развития марксизма заложена почва для периодического совершения такого рода «ошибок». Развитие всегда движется не по прямой линии, а зигзагообразно. Если бы не было бы просчетов, то не над чем бы было и думать, нечего было бы совершенствовать. Развитие тогда бы остановилось. Именно потому что ленинскую диалектику в отдельных вопросах сменила сталинская метафизика, именно поэтому впоследствии возникла маоистская диалектика как высший этап развития ленинской диалектики и способ преодоления сталинской метафизики. Прогресс завоевывает себе место постоянной борьбой.

Наши затруднения и неудачи — это естественная часть развития теории. Они начинают быть чем-то плохим, если их начинают выдавать за что-то хорошее и возносить до небес. Если человек является классиком, то это не значит, что он является святым и безгрешным. Если мы такой подход применим к Энгельсу, то при помощи ряда нечетких формулировок в работе «Введение к работе К. Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850» мы можем уйти куда-то в неолассальянство и прямиком к идеям Второго Интернационала. Если мы такой подход применим к Сталину, то при помощи его трех гнилых пальцев смело проложим себе дорогу в социал-шовинизм и почвенничество.

Отдельно скажу про Гонсало. Не потому я его считаю классиком, что думаю, что его универсальные аспекты являются применимыми везде и абсолютно правильными. Практика показывает, что это совсем не так. Само временное (хотя довольно чувствительное) поражение народной войны в Перу говорит довольно красноречиво об обратном. Я признаю Гонсало классиком, поскольку он внес решающий вклад в синтезирование марксизма-ленинизма-маоизма. Выполнил великую историческую задачу, аналогичную той, что выполнил Сталин со своими «Основами ленинизма». Но это же не означает, что все, что было написано Гонсало или в «Основах ленинизма» является абсолютной истиной в последней инстанции. Ошибка гонсалоистов заключается именно в этом. Их Гонсало-классик — святой дух, сошедший на землю. Мой Гонсало-классик — это прежде всего человек, у которого были как свои сильные стороны, так и слабости. И пока у масс господствует представление о Гонсало именно как о святом духе, то и правильно, что большинство маоистов его не признают классиком. Такой «классик» точно будет вредить всему делу.

Ошибки нужно ценить именно за их ошибочность. Именно благодаря ошибкам Энгельса возник ленинизм. Именно благодаря ошибкам Сталина возник маоизм. Именно благодаря ошибкам Гонсало возникнет четвертая стадия развития марксизма. В этом смысле синтез подготавливает новый анализ.