В статье исследуется проблема периодизации мистического анархизма. Автор полагает, что большая часть разногласий между современными исследователями творческого наследия анархистов-мистиков XX в. связана с отсутствием какого-либо историко-философского ориентира, схемы. В тексте статьи предлагается посмотреть на всю историю развития этого явления как на эволюцию сообществ мыслителей, которым одинаково были близки и анархистские, и мистические идеи. Выделяются 3 периода: 1) 1905–1907; 2) 1917–1930; 3) 1924–1939. В каждом периоде автор анализирует идейные принципы конкретного сообщества мистических анархистов, их возможность влиять на культурный ландшафт своей эпохи, а также их концептуальную связь с предшественниками/последователями. Понятия «мистический анархист» и «анархо-мистик» употребляются в данном тексте синонимично. Особое внимание уделяется эмигрантскому периоду деятельности мистических анархистов (в основе исследования — анализ периодических изданий русской диаспоры в США).

Автор: Николай Герасимов

Мистический анархизм — одно из самых сложных явлений в истории отечественной интеллектуальной культуры. На данный момент неясно даже, как правильно употреблять этот термин в научных публикациях — без кавычек[1] или с кавычками[2]? В современной науке все еще господствует мнение, что анархизм — это в большей степени политический феномен, а теоретики анархизма — мыслители, которые использовали философию скорее как средство, а не как цель. Идеи мистических анархистов вряд ли можно однозначно вписать в какую-либо сеть политических координат по целому ряду причин: это и требование «революции духа» (отличной от социальной революции), и частое использование художественных приемов в изложении своих базовых принципов (как будто «в пику» публицистической традиции левых антиэтатистов), и др. Успехи отечественной науки в изучении немецкой традиции (Г. Ландауэр)[3] , а также исследования современных английских философов (С. Кричли)[4] показывают, что сближение гностицизма, мистицизма и анархистской теории происходило в разных странах на рубеже XIX–XX вв. Не секрет, что самый весомый вклад в эту интеллектуальную культуру внесли именно русские мыслители.

Несмотря на последние достижения в области исторических исследований, мистические анархисты все еще не представлены как самостоятельное интеллектуальное сообщество со своей хронологией жизни. Попытка создать дискуссию о мистическом анархизме как о своеобразном community предпринималась лишь один раз[5]. Это весьма странно, потому что философами и культурологами уже неоднократно подчеркивалась уникальность идейного наследия анархистов-мистиков, в то же время историки заметно расширили наше представление о хронологических рамках жизни мистического анархизма как социального феномена (например, мы знаем, что анархисты-мистики с переменным успехом продолжали свою работу даже в годы вынужденной эмиграции[6]). Проблема дефиниций часто соседствует с проблемой хронологических рамок. В случае с мистическим анархизмом ученые, к сожалению, нередко весьма произвольно выбирают трактовку понятия и сами определяют, какой исторический промежуток времени это понятие описывает (без какой-либо полемики с другими исследователями). Согласно В.П. Кошарному, идейное течение анархистов-мистиков «уже в конце 1907 г. начало сходить со сцены»[7]. Согласно исследованию С.Ф. Ударцева, мистический анархизм, как минимум, продолжал свое существование и далее через А.А. Солоновича[8]. Полагаем, что целостного понимания того, как темпорально развивалось это явление в научном сообществе нет — потому что не поставлена сама проблема о необходимости создания историко-философской периодизации данного феномена.

Сочинения 1905–1907 гг. (Г.И. Чулков, Вяч. Иванов) представляют собой классическое наследие мистических анархистов — это не подвергается сомнению. Иначе дело обстоит с корпусом трудов других анархистов-мистиков, чья активная деятельность происходила уже после 1907 г. — в пореволюционной России 1920-х гг. (А.А. Карелин, А.А. Солонович), а также в рамках первой волны русской эмиграции — в 1930 гг. (Е.З. Долинин (Моравский), М.И. Рубежанин). Многие философы и культурологи упорно игнорируют тот факт, что в исторической науке деятельность Карелина и Солоновича уже давно понимается как явление мистического анархизма[9]. Вероятно, это связано с тремя обстоятельствами: 1) Чулков и Вяч. Иванов писали программные документы, отвечающие на вопрос «что такое мистический анархизм?», в то время как Карелин, Солонович и их последователи подобные тексты не писали; 2) после первой русской революции влияние мистических анархистов на интеллектуальную культуру резко снизилось, и только начиная с первых важных публикаций Солоновича (не ранее 1914 г.)[10] анархисты-мистики снова стали завоевывать внимание общества; 3) в случае с Долининым и Рубежаниным ситуация усугубляется еще и тем, что проблема диалога между интеллигенцией и рабочим движением в годы первой волны русской эмиграции в принципе пока изучена слабо.

В рамках этой статьи предлагается решить существующую проблему через введение историко-философской периодизации. Автор статьи отдает себе отчет, что подобная исследовательская работа с необходимостью приведет к искусственному схематизму, но без схематизма невозможна последующая работа по углублению нашего философского понимания мистического анархизма в каждый исторический период.

Мистический анархизм 1905–1907 гг. (Г.И. Чулков, Вяч. Иванов)

В 1905 г. в журнале «Вопросы жизни» выходят два эссе Чулкова «О мистическом анархизме» и «Анархические идеи в драмах Ибсена». В этих работах поэт настаивает, что такие явления, как анархизм, соборность, софиология и декаданс, образуют общее единство. Вся социально-политическая деятельность революционеров, по его мнению, не способна решить глубинные проблемы человечества. Нужна особая этико-эстетическая концепция, которая смогла бы выразить подлинную духовную проблему мира — проблему свободы (не в социально-экономическом, а в эстетическом и мистическом измерении). Мистический анархизм Чулков определяет как «учение о путях последнего освобождения, которое заключает в себе последнее утверждение личности в начале абсолютном»[11]. Критикуя «формальный» анархизм П-Ж. Прудона, М. Штирнера, М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина и Л.Н. Толстого, он предлагает обратиться к «анархическому духу» Ф.М. Достоевского и софиологии Вл. С. Соловьева. Если в творчестве Достоевского ярко выражено бунтарское начало (в первую очередь в образе Алеши Карамазова), то в творчестве Соловьева — начало интегрирующее, объединяющее, преодолевающее разрыв между разумом и верой, между этикой и эстетикой. Чулков замечает, что поэты-декаденты стремились к освобождению эмпирического человека, в то время как мистический анархизм стремится к освобождению духовной личности. Это освобождение возможно через общественность (внутри которой есть некая гармония, «музыкальное творчество»)[12]. Государство наряду с такими явлениями, как сциентизм и господствующая общественная мораль («социальные порядки»), признаются Чулковым одинаково враждебными человеческой свободе.

Вяч. Иванов поддерживает Чулкова в его начинаниях и в 1906 г. пишет большое предисловие ко второй публикации эссе «О мистическом анархизме» отдельной брошюрой[13]. Предисловие русского поэта во многом углубляет и конкретизирует концепцию. В основе текста Вяч. Иванова лежит идея «неприятия мира» как исходная установка мистического анархизма — бескомпромиссный духовный бунт против действительности. Мыслитель настаивает, что термин «анархия» гораздо шире по своему содержанию, чем полагают многие последователи Бакунина и Кропоткина, что термин «мистика» вовсе не противоречит концепции анархизма, а во многом расширяет ее пределы. В работе «Байрон и идея анархии» он пишет, что анархия всегда была противоположна «эллинскому духу», что европейская культура уже на заре своего становления очень рано отвергла концепцию безначалия и безвластия во имя «благоустройства и строя»[14]. Несмотря на то что мыслители от У. Годвина до Кропоткина стремились освободить человека и общество, саму идею анархии они понимали неверно, во многом находясь в плену у того самого «эллинского духа». Задача мистического анархизма — вернуться к исходной идее анархии — к синтезу личного и соборного начал, к общей борьбе людей против «порабощения миром»[15].

В 1906–1907 гг. вокруг альманаха «Факелы» складывается сообщество мистических анархистов (Чулков, Вяч. Иванов, С.М. Городецкий, М.А. Кузмин и др.). В эти годы наиболее активно проходят знаменитые «ивановские среды» — систематические собрания философов и литераторов, где обсуждение тезисов мистического анархизма занимает едва ли не центральное место в большинстве дискуссий. Русская интеллигенция по-разному относилась к концепции Чулкова и Вяч. Иванова: А.А. Блок — с симпатией, Л.И. Шестов — с одобрением, З.Н. Гиппиус — с полным и абсолютным неприятием[16]. Н.А. Бердяев критически замечал, что мистический анархизм «утверждает свободу, не связанную с истиной». Вместе с тем сам русский философ говорит следующее: «но все–таки я убежден, что первым мистическим анархистом был я, и об этом я говорил с Мережковскими и другими»[17]. Д.С. Мережковский, которого нередко считают теоретиком мистического анархизма[18], к новому сообществу литераторов-бунтарей относился неоднозначно. Да, мыслитель пристально изучал духовный путь русских анархистов, особенно Бакунина, ему был интересен бунт как феномен, но причислять себя к мистическим анархистам он явно не собирался[19]. Д.В. Философов, опираясь на философию Э. Леруа, выступил с критикой Вяч. Иванова и Чулкова, полагая что те, порвав со всякой догматикой, со всеми существующими религиозными и эстетическими принципами, «отрезали» себе путь к действию, оставив лишь «голое созерцание»[20].

К концу 1907 г. мистические анархисты оказались «в опале» — литературные критики и многие поэты (например, Блок, Андрей Белый), которые ранее были готовы присоединиться к этому течению, поменяли свои взгляды и старались «уйти с тонущего корабля». А. Белый в 1928 г. ретроспективно замечает, что вскоре после 1906 г. Чулков и Городецкий сами нанесли вред этому смелому начинанию, превратив теорию в «жалкий винегрет слов», что «накрашенный» М.А. Кузмин и вовсе ничего не делал для этого движения, а Блок и Вяч. Иванов, столкнувшись с трудностями, «покрывали молчаливым согласием эту неразбериху; и в своих художественных образах явно смеялись над всем тем, что вчера воспевали»[21]. Сам Чулков констатирует, что к концу русской революции в кругу литераторов произошла самая настоящая путаница, понять, кто же являлся/является мистическим анархистом не представлялось возможным, а в спорах «крайним» оказался сам автор термина «мистический анархизм»[22].

К основным принципам мистического анархизма Чулкова и Вяч. Иванова следует отнести: 1) ревизионизм (переосмысление ключевых терминов и понятий анархизма); 2) мистицизм (признание реальности мистического опыта); 3) революционизм (преданность идеи революции как способа достижения свободы); 4) эстетизм (примат эстетических категорий над экономическими, политическими и правовыми).

Мистический анархизм 1917–1930 гг. (А.А. Карелин, А.А. Солонович)

После того как прекратились литературно-философские дискуссии 1905–1907 гг., вполне закономерно происходит спад интереса к концепции Вяч. Иванова и Чулкова, но не к самой идее взаимосвязи мистического опыта, революции и свободного безгосударственного общества. Например, в 1909 г. А.А. Мэйр в книге «Религия и культура», как замечает Д.С. Лихачев, «заявил о себе как о “мистическом анархисте”»[23].

Новый «взрыв» интереса к мистическому анархизму происходит после февраля 1917 г., когда в Россию из Франции приезжает анархист-эмигрант и тамплиер Карелин[24], чьим заданием было основать филиал ордена в России[25]. В 1920 г. вместе с Андреем Белым он создает Восточный отряд Тамплиеров Всемирного ордена Тамплиеров (в других источниках его называют еще «Орден света») — законспирированную организацию, которая сочетала в себе элементы масонства и анархизма одновременно[26].

В это же время к ним присоединяется Солонович, чье увлечение антиэтатизмом и гностицизмом, попадает на плодотворную почву. В дальнейшем организация начинает эволюционировать в сторону создания кружков мистических анархистов по всей России.

В 1905–1907 гг. Чулков и Вяч. Иванов в качестве культурной формы развития своей теории выбрали литературу, в 1920–1930 гг. Карелин и Солонович «взяли курс» на театр и другие перформативные практики. В таком решении можно обнаружить идейную преемственность — идея свободного «соборного театра» разрабатывалась Вяч. Ивановым задолго до возвращения в Россию из эмиграции Карелина[27]. Хотя прямых указаний на то, что русско-французский тамплиер заимствовал эту концепцию у своего предшественника, нет, можно говорить о своеобразном алгоритме развития мистического анархизма в контексте анархических учений XX в. В 1920–1930 гг. Россия была в большей степени восприимчива к духовным практикам и социальным экспериментам, связанным с воспитанием новой чувственности, чем в 1905–1907 гг. Многие идеи анархистов, существовавшие лишь в качестве теории в годы первой русской революции, материализовывались на практике после революций 1917 г. Например, в 1920 гг. пананархист В.Л. Гордин решает осуществить свой давний замысел и организует в Петрограде «Социотехникум», коммуну людей, которые в непосредственной практике общения разрабатывали новые «безвластные» способы социальной коммуникации[28]. Поэтому театральность мистического анархизма 1920–1930 гг. органически вытекает из творческого наследия мыслителей 1905–1907 гг., чьи идеи, начиная с первой русской революции, стали частью культурного ландшафта России.

После смерти Кропоткина в 1921 г. Карелин получает возможность организовывать регулярные собрания в Кропоткинском музее в Москве. Там происходят читки гностических текстов и экспериментальные театральные постановки, целью которых было создание «критически мыслящих личностей». Этот новый тип людей и должен был совершить будущую окончательную революцию духа. После революции духа должна наступить эра свободы — мир освободится от гнета государства, капитализма и других форм угнетения человека человеком. Если в 1905–1907 гг. мистические анархисты — узкая группа поэтов-символистов и религиозных философов, то в 1920–1930 гг. — это представители интеллигенции в широком смысле (профессура, студенты, художники и т.д.). Именно в 1920 гг. кружки анархо-мистиков стали пополнять в том числе и люди театрального мира. Регулярно собрания посещали будущие звезды сцены — актер М.А. Чехов и режиссер Ю.А Завадский[29]. «Приток» новых людей в мистический анархизм того времени был во многом обусловлен тем, что далеко не вся сочувствующая революции интеллигенция верила в социально-политическое решение существующих проблем.

Интеллигенция находилась в смятении — люди наблюдали, как в муках рождается новая культура, как путем «проб и ошибок» изобреталась новая эстетика, новый способ чувственного миропонимания. Несмотря на то, что церковь все еще влияла на умы людей, она не могла «одобрить» мистические переживания представителей интеллигенции, верящих в освободительную силу революции. Создаваемый Карелиным и Солоновичем «орден» привлекал «элитарностью» (хотя стать участником организации мистических анархистов было куда проще, чем масоном в классическом смысле этого слова). Иерархичность, свойственная масонству, выражалась лишь в том, что новопосвященный мог инициировать собственный анархо-мистический кружок и быть его «модератором»[30]. Согласно воспоминаниям В.В. Налимова, участника одного из кружков, членом ордена мог стать тот, кому была свойственна «моральная устойчивость» и «владение мистическим восприятием»[31].

В идее согласовать анархизм и культуру масонства Солонович не видел ничего принципиально нового. Согласно протоколу его допроса за 14 января 1931 г., он полагал, что исторически эти явления всегда пересекались[32].

Большинство масштабных трудов Солоновича (среди которых «Бакунин и культ Иальдобаофа» в 6 томах) было уничтожено с. До нас дошли лишь отдельные фрагменты, которые цитируются современными историками и философами[33]. Своеобразная космология Карелина и Солоновича, эклектично соединяющая в себе сюжеты разных мистических и эзотерических учений, описывает сотворение мира непостижимым Богом как «Изначальной Причиной Всего Сущего». Люди, как и все живое («Искры света»), могут найти путь к Создателю лишь через нравственное самосовершенствование[34]. Бакунина, Толстого и Кропоткина Солонович как истинный поклонник гностического вероучения называет пневматиками, полагая, что именно они относятся к высшей сфере бытия. К. Маркс и В.И. Ленин для него — властолюбивые существа, находящиеся под влиянием ангелов Иальдобаофа. Разница между пневматиками и «пораженными властью» — первые не оправдывают цель средствами и не соблазняют людей лжесвободой, потому что истинная свобода заключается в не-принуждении и отказе от власти. Солонович замечает, что «государство — опиум народа», а не религия[35].

К основным принципам мистического анархизма Карелина и Солоновича следует отнести: 1) гностистический анархический ревизионизм (пересмотр идей гностиков в контексте анархизма); 2) революционизм; 3) элитарность («критически мыслящие личности», воспитанные в кружках, как особые субъекты революции); 4) перформативность (театральные эксперименты).

Мистический анархизм русского зарубежья 1924–1939 гг. (Е.З. Долинин, М.И. Рубежанин)

Благодаря анализу эмигрантской периодики, а также исследованиям А.Л. Никитина нам известно, что против мистического анархизма уже с 1929 г. со стороны ГПУ шла настоящая информационная война[36]. Однако за 5 лет до этого Карелин и Солонович успели принять решение о создании своеобразного «спасительного» филиала в среде русской эмиграции, вдали от СССР.

Инициатором этого сложного проекта стал Е.З. Долинин (Моравский). В 1924 г. в США Долинин приобщает к своим идеям М.И. Рубежанина. Вместе они успешно договариваются о финансовой поддержке со стороны Федерации русских рабочих США и Канады — в 1924 г. появляется газета «Рассвет», а в 1927 г. журнал «Пробуждение». В 1920 гг. «Рассвет» и «Пробуждение» выполняли функцию информационной поддержки анархо-мистических кружков в СССР, однако по мере усиления большевистских репрессий получали все большую и большую автономию. Начиная с 1930 г., когда случился арест Солоновича и затем последующая ссылка в Нарымский край[37], Долинин и Рубежанин оказались предоставлены сами себе, без связи с Россией.

В силу специфических особенностей развития русской диаспоры в Америке анархисты-мистики не могли создать ни центр дискуссионных собраний (как Чулков и Вяч. Иванов), ни сеть эзотерических творческих кружков (как Карелин и Солонович), ни уж тем более — энергичную журнальную полемику. Вместе с тем, именно периодические издания («Рассвет» и «Пробуждение») стали рупором мистического анархизма в США. К Долинину и Рубежанину присоединяются анархисты-эссеисты Б.Ф. Гершенфельд и Ю.С. Карпик. Совместными усилиями они вырабатывают весьма эклектичный принцип отбора материалов для публикаций — печатаются как литературно-философские эссе и стихотворения, так и новостная рабочая хроника.

Когда на страницах «Пробуждения» появляется редакционная заметка[38], где говорится, что это литературно-политическая площадка «для всех», очевидно — речь идет о попытке интегрировать вокруг себя как можно больше людей из разных слоев русской диаспоры, т.е. и интеллектуалов, и художественную богему, и рабочих активистов. Отчасти этот проект удался — для журнала писала феминистка Э. Гольдман, поэт А. Консе, философ и правовед Б.П Вышеславцев, книговед и писатель Н.А. Рубакин, анархисты А. Беркман, А. Горелик и др. В отличие от многих других анархических изданий «Пробуждение» и «Рассвет» были намеренно максимально инклюзивны — публиковались труды мыслителей совершенно разных политических взглядов, часто весьма далеких от анархических (например, статьи Н.Е. Эсперова[39] и Ю. Делевского (Юделевского)[40]). Радикальная инклюзивность становится одной из главных черт мистических анархистов русского зарубежья.

Мистический анархизм Долинина и Рубежанина воспроизводил новые установки, концептуально отличные от того, что делали их единомышленники в Российской империи 1905–1907 гг. и в СССР 1920 гг. Чулков и Вяч. Иванов полагали, что социальная революция неминуема, что она создаст потом «прекрасный пожар», в котором старый мир умрет во имя нового, Солонович и Карелин — что социальной революции просто недостаточно для окончательного преобразования мира (нужно идти дальше, нужно духовное обновление людей), Долинин и Рубежанин — что социальная революция нежелательна, что она несет в себе лишь иллюзию преобразований, но не гарантирует их, а чаще всего (пример русской революции) она вообще противоположна свободе. Антиреволюционная риторика журнала «Пробуждения» предполагала трансформацию мистического анархизма, его переход от «идеи моментального общественного переустройства» к концепции поступательного эволюционного развития. Конечный идеал — свободное общество без политиков, основанное на принципе самоуправления. В чем же главная задача мистического анархизма? В том, чтобы «пробудить» людей, подготовить человека к обществу без государства, подготовить его, прежде всего, «психологически».

Соглашаясь с Вышеславцевым и Н.Н. Алексеевым, Долинин полагает, что русской культуре изначально присуще «вечное бунтарство». Главная же ошибка всех русских революционеров заключалась в том, что они идеализировали материальную свободу, не понимая, что концепция анархии предполагает духовное освобождение[41]. «Пролетарское творчество, не признающее ни форм, ни логики, ни грамматики», никак не связано с освобождением людей от эстетических стереотипов и штампов, потому что сама идея пролетарской культуры превратилась в один большой штамп[42]. Гражданскую войну в России Рубежанин называет братоубийственной, полагая, что все участники конфликта являются единым народом[43]. С одной стороны, опыт русской революции показал, что общество не готово к анархическому идеалу, с другой — что людские массы в ситуации политического кризиса сами воспроизводят большинство анархических принципов, главный из которых — ненависть к любой власти, будь то царь, Временное правительство или большевики (этим объясняется Кронштадтское восстание 1921 г.)[44].

Свободолюбие мистических анархистов русского зарубежья не всегда приводило их к практическим положительным результатам. Желая уйти в сторону от всех стереотипов, они создали противоречивый образ своих печатных изданий. Например, принципиальная позиция Долинина и Рубежанина, что они делают «Пробуждение» «для всех», в итоге привела к тому, что журнал создавался без четкого понимания, кому он адресован. Усугубляло положение и то, что интерпретация идей анархизма в текстах Долинина часто не сопровождалась пояснительными комментариями. С одной стороны, мыслитель идет вслед за своими предшественниками, утверждая, что идею анархии невозможно объяснить рациональным способом, что она по своей природе мистична, с другой — неясно в каком именно смысле понимается эта мистическая сторона анархии (в этико-эстетическом, как у Чулкова и Вяч. Иванова, или в гностическом, как у Карелина и Солоновича)[45]. В своих «Письмах с Кубы» Долинин пишет: «Анархизм должен вытекать не из политики, а из глубинных (онтологических) основ Бытия»[46]. К сожалению, после этой красивой фразы никаких разъяснений читатель не найдет.

Неудивительно, что мистические анархисты подверглись критике со стороны анархо-синдикалистов, которые эмигрировали из России в США после случившегося большевистского террора. Г.П. Максимов, теоретик анархо-синдикализма, в 1933 г. публикует статью «“Рассвет” — проводник русского фашизма»[47]. В этом очерке он упрекает Долинина и Рубежанина в том, что они «обслуживают все классы», что в своем стремлении предоставить публичную площадку для творческого самовыражения людей, они де-факто способствуют реабилитации реакционных сил, что в конце концов — дискредитирует анархизм как рабочее революционное движение. Не имея должного количества интеллектуальных ресурсов, Долинин и Рубежанин не смогли выработать контраргументы в защиту своей позиции. Это привело к роковым последствиям. Авторитет Максимова в рабочем сегменте русской диаспоры в США был огромен. Когда к концу 1930-х гг. в среде русских анархистов-эмигрантов встал вопрос о слиянии «Пробуждения» с анархо-синдикалистским журналом «Дело труда», было ясно, что мистический анархизм среди русских эмигрантов не приветствуется. Вскоре и газета «Рассвет» стала стремительно терять читательскую аудиторию. В 1939 г. оба печатных органа были закрыты, редколлегии распущены, а само сообщество и вовсе прекратило свое существование[48].

К основным принципам мистического анархизма русского зарубежья стоит отнести: 1) антиреволюционизм (критика социальной революции); 2) антиэтатизм; 3) радикальная инклюзивность (открытость и включение всех идей и концепций в общее пространство мысли); 4) мистицизм (признание нерациональной природы анархии).

Заключение

Мистический анархизм всегда получал импульс развития в самые неспокойные времена русской истории XX в. (революция 1905 г., революция 1917 г. и последующая эпоха Гражданской войны, а также первые десятилетия существования пореволюционной русской диаспоры 1920–1930 гг. в США). Всю хронологию деятельности анархистов-мистиков стоит разделить на три периода: 1) 1905–1907 (Чулков, Вяч. Иванов); 2) 1917–1930 (Карелин, Солонович); 3) 1924–1939 (Долинин, Рубежанин). 3-й период органически вытекает из 2-го, 1-й период социально связан со 2-м лишь косвенно (связь Андрея Белого и Карелина), однако в историко-философской плоскости здесь можно усмотреть некоторую преемственность (например, пересечение идеи «соборного театра» Вяч. Иванова и деятельность Карелина и Солоновича по организации театральных читок). Вместе с тем, есть два обстоятельства, которые объединяют все три периода в единое целое: 1) все анархисты-мистики полагали, что социально-политический контекст анархизма вторичен по отношению к мистическому; 2) все анархисты-мистики пытались создать особое творческое сообщество, посредством которого можно было бы подготовить людей к будущему свободному обществу без государства, законов и принуждения. Мистический анархизм легко упрекнуть в эклектизме и логической противоречивости, но трудно спорить с фактом, что этот культурный феномен уже давно является памятником человеческой мысли.

Оформление: кадры из фильма «Царство небесное». 2005. Испания, США. Реж. Ридли Скотт.

Примечания

1. Дорынек К.Я. Мистический анархизм Георгия Чулкова // Вестник Курганского государственного университета. Сер.: Гуманитарные науки. 2016. № 1 (40). С. 53–56.

2. Кошарный В.П. «Мистический анархизм» в России в начала XX в. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2008. № 2 (6). С. 50–56.

3. Семиглазов Г.С. Мистический анархизм Густава Ландауэра // История философии. 2020. Т. 25. № 1. С. 49–61.

4. Critchley S. Mystical Anarchism // Critical Horizons: A Journal of Philosophy and Social Theory. 2009. Vol. 10. Issue. 2. P. 272–306.

5. Герасимов Н.И. Мистические анархисты // Финиковый компот. 2015. № 9. С. 66–68; Пеньяфлор Н.В. Мистические анархисты. Перезагрузка // Финиковый компот. 2016. № 10. С. 41–44.

6. Рублев Д.И. Проблема соотношения свободы и нравственности: взгляд теоретиков анархистской эмиграции (1920–1940-е годы) // Этика П.А. Кропоткина и проблема соотношения нравственности и права: Сборник научных трудов по материалам Межрегиональной научной конференции 25–26 сентября 2015 г. М., 2016. C. 150–156.

7. Кошарный В.П. «Мистический анархизм» в России в начала XX в. С. 55.

8. Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России: история и современность. М., 1994. С. 250–252.

9. Никитин А.Л. Анархо-мистики кропоткинского музея и масонство // Труды Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Кропоткина (Москва, Дмитров, С.-Петербург, 9-15 декабря 1992 г.). Вып. 1: Идеи П.А. Кропоткина в философии. М., 1995. С. 136–144.

10. См.: Солонович А.А. Скитания духа. М., 1914.

11. Чулков Г.И. О мистическом анархизме // Вопросы жизни. 1905. №. 6. С. 201.

12. Жукоцкая З.Р. Философия музыки в мистическом анархизме Георгия Чулкова: социально-психологический аспект // Философия и общество. 2003. № 1 (30). С. 98–114.

13. Иванов Вяч. Идея неприятии мира и мистический анархизм // Чулков Г.И. О мистическом анархизме. СПб., 1906. C. 5–27.

14. Иванов Вяч. Байрон и идея анархии // Иванов Вяч. Собрание сочинений: в 4 т. Т. 4. Брюссель, 1987. С. 284–286.

15. Там же.

16. Герасимов Н.И. Мистические анархисты. С. 66–68.

17. Бердяев Н.А. Самопознание: сочинения. М., 2003. С. 400–401.

18. Димитрова Н.И. «Мягкая революция» мистического анархизма // Соловьевские исследования. 2017. № 3 (55). С. 114.

19. Мережковский Д.С. Мистические хулиганы / В тихом омуте. М., 2012. С. 115–123.

20. Философов Д.В. Весенний ветер // Русская мысль. 1907. Кн. XII. С. 104–128.

21. Белый А. Почему я стал символистом // Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 444.

22. Чулков Г.И. Письмо к Блоку. Август 1906 г. Примечания // Чулков Г.И. Годы странствий. М., 1999. C. 721.

23. Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб., 1995. C. 227.

24. См.: Sapon V. Libertarian Socialist Apollon Karelin. Raleigh (NC), 2015; Моравский Е.З. Аполлон Андреевич Карелин. Некролог // Орден российских тамплиеров. Т. I: Документы 1922–1930 гг. / Ред. А.Л. Никитин М.: Минувшее. 2003. С. 48–49; Солонович А.А. Памяти А.А. Карелина // Орден российских тамплиеров. Т. I: Документы 1922–1930 гг. / Ред. А.Л. Никитин. М.: Минувшее. 2003. С. 52–53.

25. Зотов С.О. Гностические образы в корпусе легенд ордена российских тамплиеров // Платоновские исследования. 2014. № 1. С. 390.

26. Там же, С. 390–391.

27. Демехина Д.О. Раскрытие личности в концепции соборного театра Вячеслава Иванова // Философский журнал / Philosophy Journal. 2019. Т. 12. № 1. С. 90–103.

28. Герасимов Н.И., Ткаченко Д.А. От пананархизма к социотехнике и интериндивидуализму: проблема человека в творчестве братьев Гординых // История философии. 2021. Т. 26. № 1. С. 99–109.

29. Сапон В.П. Русский либертарий А.А. Карелин // Отечественная история. 2008. № 2. С. 160–169.

30. Никитин А.Л. Анархо-мистики кропоткинского музея и масонство. С. 136–144.

31. Налимов В.В. Об истории мистического анархизма в России (по личному опыту и материалам Центрального архива) // Анархизм: pro et contra. CПб., 2015. С. 798–806.

32. Показания А.А. Солоновича. ЦА ФСБ РФ. Р-33312. Т. 7. Л. 601.

33. Савченко В. 100 знаменитых анархистов и революционеров. М., 2008. С. 338.

34. Никитин А.Л. Легенды московских тамплиеров // Литературное обозрение. 1994. № ¾. C. 103–111.

35. Савченко В. 100 знаменитых анархистов и революционеров. С. 339.

36. Аникст Ю. Трубадур мистического анархизма (А.А. Солонович) // Дело труда. 1929. № 50–51. С. 15–17; Никитин А.Л. Дело «Ордена света» // Орден российских тамплиеров. Т. II: Документы 1930–1944 гг. М., 2003. C. 11.

37. Савченко В. 100 знаменитых анархистов и революционеров. С. 339.

38. Передовая. О наших задачах // Пробуждение. 1927. № 1. С. 1–4.

39. Эсперов Н.Е. Судьба партий в демократических диктатурах // Пробуждение. 1937. № 82–83. С. 25–27.

40. Делевский Ю. Коммунизм у насекомых // Рассвет. 1928. № 1. С. 2.

41. Долинин Е.З. Право и нравственность // Пробуждение. 1927. № 1. С. 14–22.

42. Моравский Е. Критика и библиография // Пробуждение. 1927. № 2. С. 46–48.

43. Рубежанин М.И. Критика и библиография // Пробуждение. 1927. № 3. С. 40–48.

44. Рубежанин М.И. Итоги русской революции // Пробуждение. 1927. № 4. С. 1–10.

45. Долинин Е.З. Письма с Кубы // Пробуждение. 1939. №. 94–95. С. 36–40.

46. Там же. С. 38.

47. Максимов Г.П. «Рассвет» — проводник русского фашизма // Дело труда. 1933. № 76. С. 15–20.

48. Герасимов Н.И. «Поражение Гитлера есть необходимое условие революции»: из редакционной переписки журнала «Дело труда — Пробуждение» (март-апрель 1941 г.) // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. 2019. № 9. С. 393–408.

Список литературы

Аникист Ю. Трубадур мистического анархизма (А.А. Солонович) // Дело труда. 1929. № 50–51. С. 15–17.

Белый А. Почему я стал символистом // Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С. 418–493.

Бердяев Н.А. Самопознание: сочинения. М.: Эксмо. 2003. 624 с.

Герасимов Н.И. «Поражение Гитлера есть необходимое условие революции»: из редакционной переписки журнала «Дело труда — Пробуждение» (март-апрель 1941 г.) // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. 2019. № 9. С. 393–408.

Герасимов Н.И. Мистические анархисты // Финиковый компот. 2015. № 9. С. 66–68.

Герасимов Н.И., Ткаченко Д.А. От пананархизма к социотехнике и интериндивидуализму: проблема человека в творчестве братьев Гординых // История философии. 2021. Т. 26. № 1. С. 99–109

Делевский Ю. Коммунизм у насекомых // Рассвет. 1928. № 1. С. 2.

Демехина Д.О. Раскрытие личности в концепции соборного театра Вячеслава Иванова // Философский журнал / Philosophy Journal. 2019. Т. 12. № 1. С. 90–103.

Димитрова Н.И. «Мягкая революция» мистического анархизма // Соловьевские исследования. 2017. № 3 (55). С. 112–121.

Долинин Е.З. Письма с Кубы // Пробуждение. 1939. №. 94–95. С. 36–40.

Долинин Е.З. Право и нравственность // Пробуждение. 1927. № 1. С. 14–22.

Дорынек К.Я. Мистический анархизм Георгия Чулкова // Вестник Курганского государственного университета. Сер.: Гуманитарные науки. 2016. № 1 (40). С. 53–56.

Жукоцкая З.Р. Философия музыки в мистическом анархизме Георгия Чулкова: социально-психологический аспект // Философия и общество. 2003. № 1 (30). С. 98–114.

Зотов С.О. Гностические образы в корпусе легенд ордена российских тамплиеров // Платоновские исследования. 2014. № 1. С. 389–414.

Иванов Вяч. Байрон и идея анархии // Иванов Вяч. Собрание сочинений: в 4 т. Т. 4. Брюссель: Foyer Oriental Chrétien. 1987. С. 284–286.

Иванов Вяч. Идея неприятии мира и мистический анархизм // Чулков Г.И. О мистическом анархизме. СПб.: Факелы, 1906. C. 5–27.

Кошарный В.П. «Мистический анархизм» в России в начала XX в. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2008. № 2 (6). С. 50–56.

Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб.: Logos, 1995. 519 с.

Максимов Г.П. «Рассвет» — проводник русского фашизма // Дело труда. 1933. № 76. С. 15–20.

Мережковский Д.С. Мистические хулиганы // Мережковский Д.С. В тихом омуте. М.: Директ-Медиа, 2012. С. 115–123.

Моравский Е. Критика и библиография // Пробуждение. 1927. № 2. С. 46–48.

Моравский Е.З. Аполлон Андреевич Карелин. Некролог // Орден российских тамплиеров. Т. I: Документы 1922–1930 гг. / Ред. А.Л. Никитин М.: Минувшее. 2003. С. 48–49. [NB! В статье нет ссылки на эту публикацию: необходимо либо сослаться на нее, либо удалить из «Списка литературы» и «References»].

Налимов В.В. Об истории мистического анархизма в России (по личному опыту и материалам Центрального архива) // Анархизм: pro et contra / Ред. П.И. Талеров, В.Д. Ермаков. CПб.: РХГА, 2015. С. 798–806.

Никитин А.Л. Анархо-мистики кропоткинского музея и масонство // Труды Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Кропоткина (Москва, Дмитров, Санкт-Петербург; 9–15 декабря 1992 г.) Вып.1: Идеи П.А. Кропоткина в философии / Ред. Н.М. Пирумова, Н.К. Фигуровская,

А.В. Бирюков. М.: Институт экономики РАН. 1995. 202 c. С. 136–144.

Никитин А.Л. Дело «Ордена света» // Орден российских тамплиеров. Т. II: Документы 1930–1944 гг. / Ред. А.Л. Никитин. М.: Минувшее, 2003. С. 6–15.

Никитин А.Л. Легенды московских тамплиеров // Литературное обозрение. 1994. № ¾. C. 103–111.

Пеньяфлор Н.В. Мистические анархисты. Перезагрузка // Финиковый компот. 2016. № 10. С. 41–44.

Передовая. О наших задачах // Пробуждение. 1927. № 1. С. 1–4.

Показания А.А. Солоновича. ЦА ФСБ РФ. Р-33312. Т. 7. Л. 601.

Рубежанин М.И. Итоги русской революции // Пробуждение. 1927. № 4. С. 1–10.

Рубежанин М.И. Критика и библиография // Пробуждение. 1927. № 3. С. 40–48.

Рублев Д.И. Проблема соотношения свободы и нравственности: взгляд теоретиков анархистской эмиграции (1920–1940-е годы) // Этика П.А. Кропоткина и проблема соотношения нравственности и права: Сборник научных трудов по материалам Межрегиональной научной конференции 25–26 сентября 2015 г. / Отв. ред. В.М. Артемов. М.: Изд. центр МГЮА, 2016. C. 150–156.

Савченко В. 100 знаменитых анархистов и революционеров. М.: Фолио, 2008. 510 с.

Сапон В.П. Русский либертарий А.А. Карелин // Отечественная история. 2008. № 2. С. 160–169.

Семиглазов Г.С. Мистический анархизм Густава Ландауэра // История философии / History of Philosophy. 2020. Т. 25. № 1. С. 49–61.

Солонович А.А. Памяти А.А. Карелина // Орден российских тамплиеров. Т. I: Документы 1922–1930 гг. / Ред. А.Л. Никитин. М.: Минувшее. 2003. С. 52–53.

Солонович А.А. Скитания духа. М.: Сфинкс, 1914. 188 с.

Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России: история и современность. М.: Высшая школа права «Форум», 1994. 382 с.

Философов Д.В. Весенний ветер // Русская мысль. 1907. Кн. XII. С. 104–128.

Чулков Г.И. Письмо к Блоку. Август 1906 г. Примечания // Чулков Г.И. Годы странствий. М.: Эллис-Лак, 1999. 864 c. С. 721.

Эсперов Н.Е. Судьба партий в демократических диктатурах // Пробуждение. 1937. № 82–83. С. 25–27.

Critchley S. Mystical Anarchism // Critical Horizons: A Journal of Philosophy and Social Theory. 2009. Vol. 10. Issue 2. P. 272–306.

Sapon V. Libertarian Socialist Apollon Karelin. Raleigh (NC): Lulu Press, 2015. 214 p.

Читать в нашем журнале.

Читать статью про мистический анархизм Густава Ландауэра.