— "…водил за собой все, вызывая радость своим голосом" (Эсхил)

— "… Орфей обучил нас посвящениям в таинства и воздержанию от убийств" (Аристофан)

Орфей соединяющий пространства, певец Тому миру и миру Этому. Подземному царству и царству Небесному. Миру телесному и миру Запределья. Соединяя эти миры звуком и выводя аргонавтов из Запределья и Эвридику из Аида, Орфей ведет их нитью звука — более легкой и более прочной чем нить Ариадны. Арго, повинуясь ему, отправляется в плавание за занавес, отделяющий обыденное от возможного. Звук отправляется в любое пространство и не знает ни прошлого ни будущего. Странно говорить о _современном_ Орфее. Разве что… можно говорить о современных одеждах его. И я говорю не только о тряпочках. Оболочки, да, могут быть любыми — джинсы ничем не лучше и не хуже любой другой одежды, а это тело ничем не лучше и не хуже того, златокудрого с золотистой кожей, так любившего Эвридику. А проход в иные миры и пространства — о, это просто! Он может быть где угодно. Между вот этими двумя граффити. Или вон там, в темном кирпичном здании, где пахнет сыростью, где в земле спрятана ниша с невидимыми дырами вниз, в царство Аида или просто в глубины Земли. Между серебряных блесток идти голосом, раздвигая эти сырые стены, пара звуков на старинной гитаре с перламутровым ободком. Играть, собственно, необязательно. Звуки… Звуки Голоса, открытой струны. Открытая струна открывает проход. Незримый АРГО входит в зависший осенний воздух, в это каменное холодное здание, где целуются в углу призраки мальчика и девочки, шурша словно желтые осенние листья, уносимые непонятно когда и откуда взявшимся ветром. АРГО, корабль-призрак, медленно вплывает в этот мир, плавно скользя мимо граффити и сияющего черного ствола дерева расколотого молнией. Орфей стал Одиссеем и ищет не Эвридику, а те миры, в которых Эвридика никогда не была утеряна.