Культура немыслима без теологии. Многие богословские темы не ограничиваются пространством религии. В данном переводе фрагмента из книги Франка Босмана “Gaming and the divine: a new systematic theology of video games”[1] представлена попытка рассмотреть проблему теодицеи в контексте тех нарративов, с которыми мы сталкиваемся в компьютерных играх.

В 1946 году 16 числа месяца июля союзные войска предпринимают отчаянную попытку атаковать секретную крепость-лабораторию, управляемую генералом СС Вильгельмом Штрассе, также известного как Тотенкопф (Мертвая голова). В соответствие с альтернативно-историческим повествованием, представленным в игре Wolfenstein. New Order, нацисты находятся на волоске от победы благодаря применению ядерного оружия (в разработке которого они обогнали союзные войска) и неизведанных технологий, происхождение и сущность которых окутана тайной. В своей крепости генерал Штрассе проводит крайне неэтические опыты по созданию армии Übersoldate («Супер-солдатов»). На стороне союзных войск есть несколько американских агентов специального назначения, которые пытаются проникнуть в крепость.

Операция влечет за собой большие потери, и в итоге, остается несколько выживших, которые разыскивают друг друга в окрестностях базы. Среди уцелевших капитан Уильям Би-Джей Блажкович, пилот Фюргес Рейд и рядовые Вайат III и Прендергаст, у которого серьезно поврежден левый глаз. Всем четырем удается проникнуть в крепость Метрвой головы, однако после продолжительных столкновений они оказываются закрытыми внутри крематория, предусмотренного для сжигания человеческих останков после смертельных экспериментов. К несчастью, Прендергаст при падении в крематорий сломал себе ноги.

Пока Блажкович и Фюргес пытаются найти выход, вышедший из строя Прендергаст лежит на полу, призывая на помощь. Несмотря на то, что сфокусироваться на речи Прендергаста очень трудно, поскольку игрок в этот момент бежит по камере, выполняя кучу различных действий за определенное время, его слова раскрывают очень интересную проблему в игре. Креативный директор компании MachineGames Йенс Маттьес в интервью, представленном на сайте Shortlist.com ([anonymous] 2014) заявляет:

«В этом эпизоде также содержится один из моих любимых монологов игры, а именно, когда Прендергаст вышел из себя. В основном геймеры сосредоточены на выполнении миссии и не слышат, что говорит Прендергаст, однако если вы обратите на него внимание, то услышите много интересного».

Маттьес не говорит что именно интересного должен услышать геймер, и интервьюер не спросил у него об этом. Поэтому, ниже представлены слова Прендергаста из этого эпизода:

«О, всемилостивый Отец Небесный, помоги мне. Помоги мне, Боже! За что ты так поступаешь со мной? За что? Ты меня ненавидишь. Господи. О, за что ты возненавидил меня? Каждый день я читал Библию. Я даже не целовался, блядь, со своей невестой. Блюду целомудрие до свадьбы. В чем, черт побери, дело, Господи? Пожалуйста, Господи. Господи, спаси меня! Спаси меня, чертов ублюдок. Я уже прошел через ад, неужели ты не видишь этого? Меня подстрелили, ранили ножом, я был на волоске от смерти, черт возьми. У меня сломаны пальцы, сломана рука, сломаны ноги. Я ранен в руку, лишился ебаного глаза, черт подери! Неужели я не заслуживаю встречи с моей невестой?».

Чуть позже в процессе игры выяснится, что Прендергаст является религиозным человеком. Когда один из напарников спрашивает его «Ты верующий?», он отвечает «Южный баптист». Сейчас же у Прендергаста повреждены глаз и ноги. В крематории начинает разгораться огонь, который должен всех испепелить. Пока геймер в лице Блажковича пытается найти быстрый способ выбраться, Прендергаст лишен возможности что-либо сделать, кроме как помолиться. Однако его молитва может одновременно рассматриваться как проявление веры и как резкое обвинение все того же Бога.

Отчаявшийся солдат обвиняет своего Бога в несправедливости. Прендергаст — набожный верующий, который ежедневно читает Библию и воздерживается от секса со своей невестой до брака. Он считает себя верующим, который исполняет волю Бога. И сейчас он израненный, «на волоске от смерти», с поврежденными глазом, пальцами, руками и ногами. Обращаясь то к Отцу, то к Сыну — «Помоги мне, Боже», «Господи, спаси меня!» — Прендергаст хочет выяснить причину своего страдания: «За что ты так поступаешь со мной? За что ты возненавидел меня? В чем дело?».

Гнев против Бога — «Спаси меня, чертов ублюдок» — в сочетании с верой, парадоксально выражающейся в этом самом гневе (невозможно злиться на то, что не существует) связывает эпизод с проблемой теодицеи, извечным вопросом о существовании всемогущего и благого Бога vis-à-vis и зла этого мира. Эта связь будет прослеживаться в игре еще нагляднее, когда Блажкович будет заключен в нацистский концентрационный лагерь и столкнется с систематическим уничтожением евреев. «Может Бог испытует нас» — заявляет Блажкович, обращаясь к одному из заключенных. «Если это так» — отвечает заключенный — «то мы облажались». Более подробно эту сцену рассмотрим чуть позже.

Прендергаст и Блажкович сбегают из лагеря Мертвой головы вместе с Вайатом или Фюргесом (выбор за игроком). Блажковича ранят в голову, и некоторое время он будет находиться в коме. Вайат/Фюргес присоединятся тем временем к немецкой группе сопротивления известной как Кружок Крейза, оригинальное название которого «Kreisauer Kreis» — действительно существовавший кружок, противостоял нацистскому режиму с 1940 по 1944 гг. когда его обнаружили, а членам вынесли приговор (Winterhager 1998; Ullrich 2008). Когда Блажкович выходит из комы, Прендергаста уже нет в живых, теперь его больше не увидят и не услышат.

a. Теодицея: Si dues, unde malum?

Отчаяние Прендергаста и его гнев против Бога, не защитившего его от страданий, наравне с благочестием и набожностью напоминают внимательному читателю/игроку обвинение Бога Иовом (Glatzer 2002; Good 1990; Zuckerman 2010). По Библии Бог одарил Иова богатством, здоровьем и детьми. На небесах, один из «сынов Божиих», ha Satan (Сатана), возражает Богу по поводу праведности и благочестии Иова, которые, по мнению Сатаны, объясняются лишь Божием благоволением к нему [2]. Сатана — пока еще один из сынов Божиих, а не известный всем предводитель падших ангелов в более поздних иудейских и христианских традиций — заключает пари с Богом: если Бог позволит Сатане лишить всего Иова, то Иов возропщет на Бога, что и будет являться доказательством того, что вся его верность Богу была связана исключительно с получаемыми от него дарами (do ut des [3]). Бог принимает пари, на правах которого сатана убивает все пастбище Иова, его слуг и детей, разрушает все его состояние, оставляя Иова без гроша и с ужасной проказой.

Не смотря на то, что Иов не собирается проклинать Бога (Иов 1:20; 2:9-10), как это предполагал сатана, он определенно не считает, что в чем-то провинился. Даже когда к нему приходят три его друга (а позже даже четыре) и пытаются убедить Иова в справедливости Бога, в том, что он страдает по причине каких-то грехов в прошлом (отстаивая идею справедливого возмездия), Иов отказывается признать свою религиозную порочность. Он даже обвиняет Бога в несправедливости, требует от Него моральное обоснование своих поступков. Например, глава 31 стихи 5-6:

«Если я ходил в суете, и если нога моя спешила на лукавство,

пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность» [4].

Тем не менее, Бог умалчивает и не дает ответа ни на одно обвинение, хотя даже читателю ясно, что Иов в данном случае имеет на то полное моральное право. Бог упрекает Иова в hubris, безрассудности: как это возможно, чтобы какой-то простой смертный стоял пред лицом творца неба и земли и в чем-то Его обвинял? «будет ли состязающийся со Вседержителем ещё учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему» (Иов 39:32) [5]. В итоге, Иов, кажется, соглашается, но не полностью, настаивая на своей непорочности:

«Вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои.

Однажды я говорил, — теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду» (39:34-35) [6].

Однако Бог все равно принимает позицию Иова и возвращает все его прежнее богатство. Слова Иова эхом отражаются в речи Прендергаста, когда тот находится в крематории: «Я невиновен, Я не заслуживаю таких страданий; Я набожный человек, Я не из тех, кого следует наказать». Даже высказывание Прендергаста о своей целомудренности можно также найти в словах Иова: «Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице» (31:1)[7]. И Прендергаст и Иов придерживаются идеи справедливого возмездия. Наказаны должны быть только грешники. Поэтому, если вы страдаете, значит, вы что-то сделали не так. Можно отстаивать божественную справедливость, однако на практике это не мыслится без серьезных последствий, в чем мы убедимся чуть позже.

История Иова это один из самых известных примеров того, что в теологии называют «теодицеей», с греческого theos (бог) и diké (право, справедливость), обычно переводится как «богооправдание». Теодицея — есть попытка найти ответ на главную проблему всех трех основных монотеистических религий современного мира: как можно верить в Бога, который всемогущ, справедлив и в то же время допускает зло и страдания. В то время как впервые сам термин theodicy был разработан в 1710 году Лейбницем в Essais de théodicée [8], сам вопрос возник намного раньше.

Одно из древних учений найдено в сочинениях римского философа Боэция (480-525). В De Consolatione Philosophiae (2007:12) Боэций формулирует вопрос: si deus est, unde malum (если Бог существует, откуда исходит зло?). Шотландский философ Дэвид Юм (1779 [2017]) известным образом комментирует утверждение Боэция:

«Если Бог желает предотвратить зло, но не может, не значит ли, что он бессилен. Если же он может, но не желает, не значит ли что он зол? Если же он и может и желает, тогда откуда исходит зло?»

Проблема теодицеи не давала и до сих пор не дает покоя многим верующим. Если зло существует, почему Бог его не предотвращает? Самым простым решением этого вопроса был бы отказ как от всемогущества Бога (финитизм), так и Его справедливости (деспотизм), однако обе характеристики прочно связаны с идеей единого непревзойденного Бога. Без своего могущества, своей морали, Бог перестал бы, так сказать, быть собой.

За всю историю христианской традиции было сформулировано бесчисленное количество оправданий Бога, который существует vis-à-vis с земным злом (Keller 2013:94–95). Джон Хикс в «Evil and the love of God» (1966) (Зло и любовь Бога) выделил два подхода к решению проблемы теодицеи: подход Августина и подход Иринея. Первый основывается на теологии Аврелия Августина (354-430) (Jenkis 2012) и пытается «оправдать Бога», интерпретируя зло как необходимое последствие добра. Не Бог, а человек ответственен за зло на земле, поскольку он обладает свободной волей. Бог не создавал зло неопосредованно, но позволил ему существовать опосредованно в качестве последствия и предпосылки человеческой свободы.

Второй подход к решению проблемы теодицеи по Хиксу вытекает из теологии Иринея Лионского (140-202). Лионский богослов предпринял попытку «оправдать зло», интерпретируя его как необходимую подготовку к добру. Бог несет ответственность за зло, однако только потому, что это зло приведет в итоге к какому-то добру. Путь от зла к добру часто называют «созиданием души», ссылаясь на известные строки из стихотворения Китса The vale of soul-making (Юдоль созидания души), поскольку подразумевает, что люди много черпают из страданий.

Подавляющее большинство классических подходов к решению проблемы теодицеи, в сущности, сводятся либо к тому, что предложил Августин, либо Ириней. Классические учения о человеческой свободной воли и зле, как потери добра (зло нехватка добра) относятся к первому, в то время как отстаивание идеи о возмездии (Бог наказывает грешников), ничтожности (мы не можем понимать, почему обречены на страдания, знает только Бог), идеи о том, что наш мир самый лучший из возможных (Лейбниц) и о воплощении (зло исходит от дьяволов и/или демонов) относятся ко второму.

Тем не менее, ввиду того, что классические способы богооправдания как правило шатки перед лицом конкретных страданий и теми, кто вынужден их претерпевать, как это в частности демонстрирует Гарольд Кушнер (1981), существуют и другие подходы к проблеме теодицеи. Большинство классических подходов — слишком абстрактны для объяснения реальных, наблюдаемых нами страданий, например, в ситуации с матерью, чей ребенок скончался от рака или когда речь идет о миллионах убитых евреев в нацистских концентрационных лагерях. Марк Скотт (2015) выделяет три новых подхода к теодицеи, которые трудно вписать в дихотомию Хика: теодицея процесса, крестообразная теодицея и анти-теодицея. Эти подходы не вписываются в классическое учение, поскольку они ставят всемогущество и справедливость Бога на второй план, о чем не может идти и речи в более ранних подходах.

Первый подход (теодицея процесса) берет свое начало в теологии процесса (Griffin 2004; Pak 2016), поборники которой утверждают, что бог, на самом деле, не является вечной, неизменной, бесстрастной божественной сущностью в классическом христианском понимании, он постоянно находится в динамике. Бог — это не о статике, это о вечно развивающемся процессе. Такое видение бога значительно умаляет его всемогущество, поскольку теперь бог не может вмешаться в человеческую свободную волю, он не способен как нарушить законы природы, так и продемонстрировать свою силу, вызывая и предотвращая природные бедствия. Такой образ бога оправдывает его, в соответствии с ним Бог хочет остановить зло, но не может предотвратить его в полной мере.

Крестообразная теодицея, как видно уже из названия, ставит крест в центр теологической мысли, утверждая, что Бог может испытывать страдания, ведь и сам он уже страдал в образе Иисуса. Основываясь на знаменитой фразе Дитриха Бонхефффера «Только страдающий Бог может помочь» (1967:361), крестообразная теодицея фокусируются на страстности Бога (в противовес классической традиции указывать на бесстрастие): с момента смерти Христа на кресте, все человеческое страдание и боль «вошли» в божественную сущность. Как подытоживает Мольтман (2006:222):

«Бог, который не может страдать — ничтожнее человека. Ибо Бог, лишенный способности страдать — это существо, которое невозможно затронуть. Страдание и справедливость для него ничто. А поскольку он полностью бесчувственен, на него ничто не может подействовать, его ничто не может потрясти. Он не может плакать, ибо у него нет слез. А ведь любить может лишь тот, кто способен сопереживать».

Крестообразная теодицея и теодицея процесса имеют дело с божественным всемогуществом, в то время как новейший подход к теодицеи — с божественной праведностью. Анти-теодицея, возникшая из пепла концентрационных лагерей в Европе и Азии времен Второй мировой войны, той самой войны, которая вдохновила Бонхёффера на цитату о страдающем Боге, гласит, что Бог «вне» оправдания как потому, что Он в принципе не существует (как это стало очевидно во время Холокоста) так и потому, что любое всемогущее существо, которое способно предотвратить такой ужас, но не делает этого, не заслуживает какого-либо оправдания (Davis 2001; Braiterman 1998).

Тема теодицеи не ограничивается областью теологии или конкретной религии. Множество игр и игровых франшиз имеют дело с проблемой соотношения Бога и зла в этом мире. В следующих нескольких разделах этой главы я хочу представить пять игр и игровых франшиз, в которых явно содержатся отсылки к проблеме теодицеи. Завершая эту главу, хотелось бы отметить, что даже в наш секулярный век, человеческое стремление понять суть и причину зла и страдания не только до сих пор актуально, но также неумолимо обращается к более раннему религиозному контексту и образности.

Смотрите в Telegramm на канале @radteo

Примечания:

[1] Игры и божественное: новая систематическая теология о видеоиграх.

[2] См: архиепископ Агафангел (Соловьев) Книга Иова в русском переводе с кратким объяснением, 1861: «Бог представляется здесь под образом Царя, который, будучи окружён своими слугами, в известные времена открывает торжественный суд и позволяет каждому приносить свои жалобы. поелику суд представляется на небе, седалище Божества, то под именем сынов Божиих должно разуметь здесь Ангелов, (как и в 2:1; 38:7), которые, как служители Божии, уже в Быт. 28:12; 32:1; Исх. 33, 1–6 , постоянно представляются окружающими Бога (ср. Дан. 7:10; Откр. гл. 4:3; Цар. 22:19 и др). В святое и блаженное общество Ангелов Божиих, хранителей и защитников человека, Бог допускает по временам вторгаться клевете диавола, дабы и враждебная сторона не осталась без удовлетворения для соблюдения справедливости. См. подоб. места в Откр. 12:10; Зах. 3:1–2; 1Пар. 21:1».

[3] Лат. даю, чтобы ты дал.

[4] Синодальный перевод.

[5] Синодальный перевод.

[6] Синодальный перевод.

[7] Синодальный перевод.

[8] Г.В. Лейбниц «Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла» 1710.

Библиография:

[anonymous], 2014. Machinesgames talk Wolfenstein. Shortlist. Available from: www.shortlist.com/tech/gaming/machinegames-talk-wolfenstein [Accessed 9 May 2018].

Boethius, 2007. The consolation of philosophy. Translated by W. Cooper. New York: Cosimo Classics.

Bonhoeffer, D., 1967. Letters and Papers from Prison. London: SCM Press.

Braiterman, Z., 1998. (God) after Auschwitz. Tradition and change in post-Holocaust Jewish thought. Princeton: Princeton University Pres.

Davis, S., 2001. Encountering evil. Live options in Theodicy. Louisville: Westminster John Knox Press.

Glatzer, N., 2002. The dimensions of job. A study and selected readings. Eugene: Wipf and Stock Publishers.

Griffin, D., 2004. God, power, and evil. A process theodicy. London: Westminster John Knox Press.

Hick, J., 1966. Evil and the love of God. London: Macmillan.

Hume, D., 2017[1779]. Dialogue concerning natural religion. London: Taylor and Francis.

Jenkins, E., 2012. Free will in Augustine’s evolving doctrines of grace and election. Eugene: Wipf & Stock.

Keller, T., 2013. Walking with God through pain and suffering. New York: Riverhead Books.

Kushner, H., 1981. When bad things happen to good people. New York: Avon Books.

Moltmann, J., 2006. Crucified God. Yesterday and today. Translated by M. Kohl. In: M. Trelstad, ed., Cross examinations. Reading on the meaning of the cross today. Minneapolis: Augsburg Fortress.

Scott, M., 2015. Pathways in theodicy. An introduction to the problem of evil. Minneapolis: Fortress Press.

Winterhager, W., 1998. Der Kreisauer Kreis deutscher Widerstand gegen den Nationalsoziaslismus. Trier: Saarbrücken.