2022 год

истелика

аноним

Комната. М., Ж., телевизор. На экране телевизора передача «Доброе утро».

Ведущая: Доброе утро, дорогие телезрители!

Ведущий: Мечтаете заняться саморазвитием?

Ведущая: Чувствуете, что жизнь проходит мимо?

Ведущий: Пропали энергия и вдохновение?

Ведущая: Не можете смотреть на себя в зеркало?

Ведущий: Хотите порвать свой паспорт?

Ведущая: Просыпаетесь утром с мыслью: «Господи, когда же это уже кончится»?

Ведущий: Значит, пора что-то менять!

Ведущая: Психологи советуют: чтобы каждый ваш день был полон здоровья и хорошего настроения, достаточно ввести в свою жизнь несколько полезных привычек. Например:

Ведущий: Начинайте день с улыбки!

Ведущая: Выпивайте стакан воды перед завтраком!

Ведущий: Начните бегать!

Ведущая: Откажитесь от сигарет и алкоголя!

Ведущий: Каждый день смотрите федеральные каналы!

Ведущая: Научитесь планировать предстоящий день!

Ведущий: Научитесь не чувствовать чужую боль!

Ведущая: Разместите в красном углу фотографию главнокомандующего!

Ведущий: Думайте позитивно!

Ведущая: Не думайте об оторванных ногах!

Ведущий: Не думайте о могильных крестах!

Ведущая: Не думайте о том что происходит не с вами!

Ведущий: Не думайте!

Ведущая: Не думайте!

Ведущий: Не думайте!

Ведущая: Не думайте!

Ведущие вместе: НЕ-ДУ-МАЙ-ТЕ!

Экран телевизора гаснет.

М.: Ты помнишь, как это все началось?

Ж.: У меня было предчувствие.

М.: Да? И что же ты ничего не сделала?

Ж.: Я до последнего не верила, что ты так можешь.

М.: Не нужно было испытывать моё терпение.

Ж.: Я просто хотела…

М.: Чего ты хотела?

Ж.: Не знаю… Счастья?

М.: Получила?

Ж.: (Молчит)

М.: Ну, а что дальше было, помнишь?

Ж.: Анабиоз. Ступор. Оцепенение. Остолбенение. Стояние Зои.

М.: Состояние нестояния Зои.

Ж.: Соляной столп. Это не с нами. Это не со мной. Этого не может быть.

М.: А помнишь, как быстро ты к этому привыкла? Как к чашке супа в обед. Тебе, кстати, какой больше нравится: с потрошками или с сердечками?

Ж.: Как мне это все надоело. Нервов не хватает. Нельзя так жить.

М.: Конечно нельзя. Но надо.

Ж.: Надо.

М.: Зубы чистить надо.

Ж.: Надо.

М.: В парке гулять надо.

Ж.: Надо.

М.: Радоваться надо.

Ж.: Надо.

М.: Значит будем. Будем?

Ж.: Будем.

М.: Ну вот и славно.

Ж.: А все–таки, зачем ты так со мной?

Телевизор включается, на экране «Магазин на диване».

Ведущая: Специальное предложение только сегодня — циркониевый браслет «Без жалоб»! Циркониевый браслет «Без жалоб» — это усовершенствованная, высокотехнологичная версия знаменитого фиолетового браслета, который помогает избавиться от привычки ныть, жаловаться и обвинять весь мир в своих бедах.

Ведущий: Да, Марина, у меня был такой браслет, и это было очень неудобно. А циркониевый браслет «Без жалоб» — это просто фантастика! Посмотрите, как он нежно и одновременно очень сильно облегает руку.

Ведущая: Да, Андрей, выглядит просто потрясающе! Особенно учитывая то, что циркониевый браслет «Без жалоб» обладает не только выразительной формой, но и системой слежения. Поэтому, если что-то пойдет не так, вас ударит током. Позвольте продемонстрировать. Андрей, пожалуйтесь на жизнь.

Ведущий: Мне очень больно, стыдно и страшно. (Удар током). Я не понимаю, почему в 21 веке люди делают такое друг с другом. (Удар током). Почему мы все молчим, почему не остановим это? (Удар током). Там же умирают люди! (Удар током). Я так больше не могу! (Удар током). Остановите! (Удар током). Хватит! (Удар током).

Экран гаснет.

Ж.: Сначала я хотела перед тобой извиниться, но не знала как. И так и не придумала, как. Поэтому решила не извиняться, а сказать, что ты сам виноват.

М.: Сначала я не поверил, что ты делаешь это со мной. У нас и до этого были разногласия, но чтобы так… И я просил тебя: остановись. Но теперь я ненавижу тебя.

Ж.: Ты не понимаешь. Я же о тебе забочусь. Ты же мой маленький, пропадешь без меня совсем. Так будет лучше. Для тебя. Для нас.

М. (напевает): Собачика, собачика, где улица Лобачика?

Ж.: Прекрати!

М.: Это все напоминает мне нашу с тобой любимую историю про собачику. Про маленькую-маленькую собачику, которая много-много лет каждый божий день ложилась на кривой ржавый гвоздь своим мягким пузиком. И этот гвоздь колол ей ее шелковое пузико, так, что со временем оно загноилось. И собачике было очень-очень больно, она скулила-поскуливала, но каждый день снова и снова приходила и ложилась на этот гвоздь. А ты помнишь, что она при этом приговаривала?

Ж.: Она говорила, что любит этот гвоздь.

М.: А как она это говорила?

Ж.: О, гвоздь, мой гвоздь! Если бы ты каждый день отрезал кусочек моей лапы и скармливал его муравьям!

М.: Так, а еще?

Ж.: О, гвоздь, мой гвоздь! Если бы ты подвесил меня вниз головой и содрал с меня кожу!

М.: Верно, а еще?

Ж.: О, гвоздь, мой гвоздь! Если бы ты разорвал мне матку бутылкой и выбил зубы все до одного!

М.: То что тогда?

Ж.: Тогда бы я любила тебя еще больше.

М.: Почему?

Ж.: Потому что ты мой гвоздь. Мой гвоздь. Мммой гвоздь. Мой! Гвоздь! Ммм! Гав!

М.: Гав гав!

Ж.: Гав гав гав!

М.: Я люблю тебя.

Телевизор включается, на экране передача «Жить здорово!» с Еленой Немамышевой и Гермышевичем.

Елена Немамышева: Гермышевич, вы всегда такой спокойный и уравновешенный. Расскажите нашим телезрителям, как вы справляетесь со стрессом.

Гермышевич: Мне очень помогают полезные аффирмации. Это такие фразы, которые нужно постоянно повторять и создавать себе позитивный психологический настрой.

Елена Немамышева: Очень интересно! Например, какие?

Гермышевич: Ну давайте мою любимую. Повторяйте за мной.

Я чувствую себя предельно спокойно.

И думаю, мой космический корабль знает, куда лететь.

Скажите моей жене, что я очень сильно люблю ее, она знает это.

Вот я кружусь в своей жестяной банке.

Высоко-высоко над миром.

Голубая планета Земля.

И я ничего не могу поделать.

И я ничего не могу поделать.

Играет David Bowie — Space Oddity (минус).

Ж.: Беременная луна разметалась одна, я схожу с ума, ты сходишь с ума. Голубые руки луны, нет ни совести, ни вины. Живота свечение кесаревым сечением, внутренним кровотечением, ничего не имеет значения. Рвет луна на себе облака, время быстрая река, покатилось дите луны, серебра ребенок, о чудо луненок. Это как швырнуть ебалом перед хуйом генералом. Спасибо сыну за машину! Сукины дети в очередь! Я за мир! Я родилась здесь и выросла, несмотря на осетинские корни и немного цыганских. Не пишите мне, что моя страна убивает детей, это неправда, я вне политики! Я за дружбу между всех людей! Если не нравится, то не пишите мне, я только за, дайте мне отдохнуть, а не вот это все, я больше никому ничего отвечать не буду, это как сожрать кусок свинины через анальное отверстие. Я вас всех люблю, у каждого своя правда, бля, я жду с Озона товары, время семь, а курьера все нет.

Музыка стихает, М. успокаивает Ж. Канал телевизора переключается на «Спокойной ночи, малыши». Филя и Степашка в военной форме, Каркуша в форме медсестры.

М.:

Баю баюшки баю

Баю девочку мою

Спит в вороночках вода

Спят пустые города

Спит в подвалах ребятня

Просит батальон огня

Спит картошечка в золе

Спят солдатики в земле

Глазки тоже закрывай

Поскорее засыпай

Нравится не нравится

Спи моя красавица

Ж. делает вид, что засыпает. На телевизоре включается профилактика.

М.: Вы стреляли когда-нибудь в человека? Я вот стрелял.

Это так происходит: сначала — удар, который выбивает из пространства все остальные звуки. Стоишь в тишине и в ушах пищит.

Ж.: Потом видишь, как человек в эту тишину падает. Не кричит, руками не машет — обмякает просто, как сгнивший кабачок. Ноги подгибаются, если в руках что-то держал — роняет. Рассыпается это все потом неаккуратно так.

М.: Вот он лежит, а ты стоишь и думаешь — делать-то чего? Чего в таких ситуациях делают? Кричат наверное? Да, точно, кричат. Надо закричать. Кричу. Кричу. Вот так: ААААААХХГХГХГХХАХААААА! Так, ну вот, покричал. А дальше что?

Ж.: А еще в голове крутится: «Ого, это я что ли? Это я что ли сейчас человека убил? Это со мной сейчас все это происходит? Как это все назад повернуть? Я это все хочу отменить! Отменить! Боже, отмени это все пожалуйста! Что дальше-то будет?».

М.: А дальше все будет зависеть от ситуации. Медаль или тюрьма. Тюрьма или медаль. Я думаю, это неправда, что все, кто в людей стрелял, по ночам от кошмаров кричат. Только особо нервные. Остальные спят, как младенцы. Потому что человек ко всему привыкает.

Ж.: «Привычка свыше нам дана: замена счастию она», как писал великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин.

М.: И я думаю, он знал, о чем говорит.

Играет Агата Кристи — «Истерика».

Без названия

Алла П.

Как вы думаете, а звёзды любят Луну, а Луна — звёзды? А может, звёзды завидуют и проклинают её? Я о любви. О любви, которая должна быть. Любая — всеобъемлющая и всеохватывающая. О всеобщей. Ко всему живому и неживому. Ведь мы не знаем, как любят камни, а может, они однолюбы, и когда ты рукой поднимаешь камень, второй кричит и умирает. А может, бабочка, разбившаяся о лобовое стекло, не прилетая домой вечером, оплакивается тысячами других бабочек. Почему человек присвоил себе право любить? Может, деревья прощаются друг с другом при виде пилы, может, ломают ветви от безумного крика (а нам кажется, что это шум листьев), срывают кору, кричат исцарапанным горлом, изрыгают из себя кровь — кровь любви. Почему человек разрушает любовь? Указывает, как надо любить? Даже себе подобным. Выбивает любовь, сдирает кожу с любви, оголяет её, показывает её мясо и удовлетворённо замечает: “Вот так, они любили неправильно, и поэтому вы все можете увидеть их кишки. Мы их развесили в гирлянды, сейчас зажжём лампочки, и вы все увидите, как надо”. Но, удивительное дело, лампочки мигают и гаснут.

Но люди принимают законы, выписывают штрафы, затыкают все щели на земной коре, перерубают топорами энергетические столбы, рубят — и тонкими струйками бежит сок, сок любви, и маленькие невидимые нам эльфы своими телами заклеивают эти трещины — они умирают ради любви.

Вы когда-нибудь голосовали электричку или останавливали самолёт в воздухе, вырубив все двигатели? Вот так любовь. Ей не скажешь: “Живи или умри”. Она не действует по приказу генерала, но легко может вас задвухсотить, просто посмотрев вам в глаза. И если бельма на ваших зрачках ещё реагируют на свет, вы это почувствуете и вам будет уже нестрашно, что сын генерала целует вашего сына в тёмном переулке под тусклым фонарём. Наверное, это самая сильная энергия земли, которая вырывается из недр, чтобы наша цивилизация осталась жива.

Без названия

Анастасия Васильева

грёбаный я опять один в этой грёбаной комнате

я завариваю свой грёбаный зелёный чай

этот пакетик я заваривал уже трижды

а он всё ещё свежее, чем грёбаный я

я часто думаю

и часто говорю с собой

о свободе, любви и всё такое

по ночам я думаю

это полная свобода

или тотальное одиночество?

и где заканчивается свобода,

и где начинается одиночество?

свобода — одиночество

одиночество — свобода

иногда эти понятия сливаются в одно

и свобода уже не кажется свободой,

а одиночество не кажется одиночеством

только наоборот

люди безумно боятся одиночества

но ещё сильнее люди боятся свободы

больше свободы — ещё больше страха

меньше свободы — ублюдки, что за херня?!

больше свободы — а чё с ней делать-то теперь?…

и так по кругу

человек — самое слабое

и самое гнусное

животное

даже если выйти из бытия-в-себе

в бытие-для-себя

как нам завещал Сартр

ты по-прежнему слаб и гнусен

несвободен

и вечно одинок

кончился чай

а что если вся моя жизнь это несколько тысяч выпитых кружек?

когда-то кончится последняя кружка

последний пакетик чая

когда-то кончусь я

а вы все продолжите хлюпать своим чаем

облака будут так же плыть по небу

дети будут так же рождаться

а старики будут так же умирать

хлюпайте

я вас ненавижу

я всех ненавижу

а тебя почему-то нет

каждую ночь я вижу твои глаза

как будто твои мутные зрачки организовали за мной слежку

и они совсем не хотят

чтобы я хоть на секунду о них забыл

тонуть в них было бы безумием

но я тону

захлёбываюсь солью уже второй год

а мимо проплывают спасательные шлюпки

много шлюпок

почему они не видят меня?

почему не кинут мне оранжевый круг?

я тону

чем твои зрачки отличаются от других человеческих зрачков?

думаю, что ничем

и думаю, что всем

потому что в других я не тонул

зато в пустых кукольных телах тонул

ты представь, Мэри, у них нет даже селезёнки

и крови нет

даже зелёной

даже инопланетной нет

и мяса нет

вообще пусто

а я там тонул

но в глазах так и не смог больше

знаешь, Мэри, я так много стихов тебе написал

ни одного только не отправил

пусть меня кремируют вместе с ними

если нельзя с тобой

и пусть мой прах развеют на Эвересте

чёрный прах на белоснежном Эвересте

а ты, Мэри, можешь втирать мой прах в дёсна

и тогда мы, наверное, снова встретимся

или не встретимся

но лучше бы да

знаешь, Мэри, я больше не полюблю

я и тебя-то любить не хотел

сопротивлялся долго

боролся

кусался

рычал

а потом вдруг замурлыкал

как пушистый ласковый кот

ненавижу котов

и себя теперь ненавижу

а тебя нет

ты — моё первое погружение

мой первый Титаник мысли

обречённый на встречу с айсбергом

с ледяным айсбергом твоего ледяного сердца

и всё-таки какая кружка станет последней?

может, на ней будет какой-то знак

хоть какое-то предупреждение

хотя лучше не надо

ты, Мэри, только не забудь

про мой прах

и про то, что у них нет селезёнки

а у тебя есть глаза

такие большие и мутные

серо-голубые глаза

последние две чашки

моей непутёвой жизни

Видеть

Карина Иральбекова

Моя учительница английского все время говорила о гордыне, об эгоизме, которые нужно отбросить при изучении другого языка, чужой культуры. Забыть себя. Отречься от себя. Как если бы вы так же плыли по волнам какой-нибудь русской реки, лицом к небу. В украшении поминальных цветов. И вот летит стрела с огнём, попадает, вы начинаете гореть. Вы начинаете чувствовать как я, смотреть как я, трогать моими руками, целовать любимых мной — их щеки, их губы. Вам словно снится бытие.

У одного человека была фобия: он никогда не мог зайти в воду постепенно, идя от берега. Его пугали морские гады, живущие на дне. Точно так же, этот человек не мог погрузиться в себя, почувствовать свою глубину. Он лишь нырял со скалы, как в опьянении, и быстро всплывал. Всегда находился на собственной поверхности.

Я хожу к морю, я вспоминаю прошлое, я разбираю его перед собой и нигде не нахожу события, зародившего этот тотальный страх.

Ведь все время я старалась поступать честно по отношению к самой себе.

Второй голос: Так ли честно? Так ли старалась?

Я живу в моменты, в которых вкушаешь искренно, когда чувствуешь, что все прошлое, все начинания были направлены в точку настоящего мгновения. В этой точке соединяется вселенная. Это счастье. И настигает оно где угодно, в любых обстоятельствах. Бесстрашие, смысл и сращивание.

Но это очень, очень бесконтрольное состояние. Нельзя дышать так редко. Поэтому все на протяжении последнего года мне кажется ясным — страдание приходило от неумения направлять и сочетать свои жизненные силы.

Например, иногда достаточно просто вовремя выйти из комнаты.

Наверное, внутри меня зашиты какие-то демоны и от долгого соприкосновения с ними в непроветриваемом помещении они начинают бушевать. Как в песочных часах — вместе со свежим воздухом утекает и моё сознание, а Они существуют исключительно в затхлости. И когда в комнате невозможно дышать, когда каждое движение мысли отдаётся болью в голове, когда становится ненавистно за это свое положение, — уж тогда демоны престолят. Вы бы их видели — настоящие баричи.

Но в жизни действуют законы естественности. Сильная боль сменяется меньшей болью. И своих демонов, как овец, я, как пастух, к вечеру загоняю.

Второй голос: Может быть, это твой народ?

Демоны, цари, овцы или народ — неважно. В основном они находятся в таком как бы туннеле. Раньше я бросала апельсины в темноту этого туннеля. И они пропадали там безвозвратно.

Второй голос: Подсознание любит апельсины

А сейчас эти апельсины: и те, которые я бросала недавно, и старые, сгнившие, летят в меня оттуда. И иногда очень больно попадают, до синяков. Там есть кто-то сознательный! Он говорит со мной. У нас диалог.

Второй голос: А как было раньше, когда тебе не отвечали?

Непоэтично. Страшно одиноко. Человек ведь как? Скапливает наблюдения, сращивает их до состояния осмысленного впечатления, потом прядет длинные и крепкие нити…

Второй голос: Из шерсти тех овец?

Может быть. А из нитей шьёт гобелен своей жизни. Я это сейчас понимаю, но в прошлом — большая прореха. Звучащая прореха. Слушай

Принц снов

Роберт Скоцеляс

Последний луч уходящего дня незримо продолжал своё движение в вечность, на минутку забегая в потрескавшиеся от белых эрозий оконные рамы, под преломлением которых, ещё дитя, вила тяжёлую думу, что ей не по летам. [Средний человек, вопрошает себя о коем, лишь в часы мучительного поражения- исключительного горя, какое бывает в лучшем случае- единожды, ибо земля, что казалась дорогой, в иной раз обязательно ускользает и лишь какое-то особое- “Потому что!”, даёт шанс зацепится].

Теперь уж она и думала- “Почему? Что?”, в неспособности найти подробность краёв: одного большого и безрадостного пазла, вглядевшись в сладостную глубину оконной и земной разницы и тут же, стыдливо уводя глаза, как одёргивают слово, взявшееся в обидчивом забытии за чужую душу. Она шептала, словно молясь, но слёзно, видя через себя великанские руки, что ещё кроху, доставали её из поблёскивающего под комнатной лампадой, как и само содержимое- тазика, тут же укутывая в мохнатое добро, так по-родному пропахшее его руками. И еле слышные трели, обращённые к тому любимому, оставившему по себе лишь это давнее воспоминание, вопрошали:

“Отец мой, о как же я измучилась. Я верю- никогда бы ты меня не оставил, но эти злые люди пытаются растоптать единственно святое в моей душе: хотят сломить её, дабы подчинялась я их уставам и дурным выдумкам. Но ведь я всегда помню- я плод своего отца, а ты не знал принуждения: и в лагерях, под пыткой не пискнул и не прогнулся от тяжести судьбины, ведь пред глазами твоими- дочурка, а ради неё всё сможется и всё стерпится.

Сколько сиротушек в нашем приюте, знали бы…

Ка бы ведали тоску девичью, ироды, по ласке родительской, так тысячу раз бы подумали, прежде чем отцов отнимать.

Все мы люди, пусть и злые некоторые, словно собаки — вот Елена Петровна, например, но это только от сердца слабого, папенька.

Она же почему на меня ругается- дура, потому что, дак ещё и муж бросил, оно и не мудрено. Сегодня был такой разговор: “

— Не могу я доесть, не лезет в меня больше, Елена Петровна.

— ЕШЬ, КОМУ СКАЗАЛА, ТВАРИНА НЕБЛАГОДАРНАЯ

— Чего вы всё КРИЧИТЕ и КРИЧИТЕ! НЕ МОГУ Я!

— АХ ТЫ ЕЩЁ ПАСТЬ СВОЮ СОПЛИВУЮ РАЗЕВАТЬ БУДЕШЬ! СЕЙЧАС РЕМНЯ ВСЫПЛЮ, ПОСМОТРИМ, КАК ЗАПОЁШЬ!

— Вот придёт отец за мной, и я всё-всё ему расскажу и тогда он вам сам ремня всыплет!

—Ха-ха-ха, Насмешила. Небось подох твой отец где-нибудь в канаве, а если и вернулся, то гляди- новую семью завёл, а о тебе позабыл благополучно.

— НЕТ! Да Папенька, да он бы никогда!

— Все они: “Никогда!”, да “Навсегда!”, а потом с первой встречной- “пыщь” и ищи-свищи.

Знаю, война давненько закончилась, и будь ты жив- уже бы точно за мной воротился, папенька. Но даже если нет тебя на земле этой бренной- дай мне знак, папенька, что любишь, что не покинул. Я ведь знаю- у маменьки спрашивала, а она мне отвечала- “Конечно, любит, доченька, любовь- она же вне смерти и всяких преград”. Так если нет преград- окликни, родименький!

Так и улеглась деточка, слезами и подушку, и душку свою перепачкав, долго ещё вспоминая руки отцовские, да всхлипы свои поглубже рёбрами прижимая, чтобы стены картонные уши злые не тешили, плачем искренним.

И пробегали картинки разные, но всюду добрые, подстатье сердцу огромному, какое всякое стерпит и поутру позабудет, да обиды не сдержит, ведь всегда перед глазами его: большие крылья отцовские и тепло материнское, что ночами греют, и в зиму суровую, коль сердце хмурится,

а глаза жмурятся…

Жмурятся…

Без всякого приглашения входит ветер в дома сиротские и тонкими своими ниточками, створки распахивает да в тюли путается, пугаясь до чёртиков и от страха воя. За ним следом принц распрекрасный, в мундире турецком, да с саблей, что в трости от неприятеля запрятана, шагом элегантным и поставленным на подоконник ступает, выпуская ветер шумный, пристыдив его стоны дикие. Скорёхонько вьюжный наш ставни за собой закрывает, да на цепочках удаляется, пока муж славный, тихонечко, и пола вовсе не касаясь, к девочке нашей подходит. Любуется дивой, красой её милою и роняет солёную из моря далёкого, где ноги его, волнами размытые, себя и оставили.

И смотрит принц в лужицу слёзную, по среди лобика светлого, словно в зеркальце махонькое и видит пустыню бескрайнюю, да девицу иссохшую, что рукою тянется да легонечко приговаривает- “Воды”

Прозрел принц и опустился в пустыню песчаную, за барханами тёмную, но от жара душную, через лужицу-зеркальце, и стал искать влаги живительной, через дорогу трудную дальнюю.

Шёл он так неделю тщетную, без плана и понимания, одной лишь надеждой, словно звездой небесной в сердце ведомый, да мечом своим мысли рассекал дурные, что в бессилии бередятся, да сдаться склоняют.

Как шёл, так и упал от слабости под зноем солнечным, исхудав и от внешнего принца лишь слово одно оставив. Лежит и слышит журчание голоса девичьего и уже не верится- миражом сладким, чудится- “Вода” …

Ещё полежав с минутку, встаёт удивленьем объятый, как только мог в слабости своей, и снова раковину свою к песку льнёт, да руками схлопывает.

Напело принцу море далёкое, что живёт тут подруга его пресная и стал он сгребать песок из сил последних, отыскав колодец заброшенный.

Сам думал напиться, слабому, но руки не поднялись на дело сие недостойное и понёс он влагу живительную к девице бедненькой, чтобы напоить её чресла досуха.

Пей моя девочка, пей моя милая

Эту любовную дань.

Будешь ты резвая, будешь игривая,

Узнаешь родимую длань.

Принц обнимает расцветшую вишней девицу, чьи лучезарные смолы опускаются сквозь закрытые накрепко очи. Через оставшуюся на перине лужицу он выходит, как некогда вошёл, искоса любуется её прекрасным видом и уходит через окно, оставив после себя только маленькие песчинки соли, поблескивающие на лбу её в лунном свете.

Шаг

Уля Лузганова

среди таких же, как я. порванных, грязных, плохо пахнущих. это конец. я прожил жизнь в службе, которая была мне предначертана, как завещали мама с папой.

было ли хорошее?ну, меня хвалили за комфорт и удобство.

было ли плохое?шерстяное живое существо!

и это вся моя жизнь. наверно я был создан для службы и комфорта других.

теперь жизнь делится надвое. Нет, натрое. Нет, на пять. Нет, на шесть, да короче, какое-то количество путей. Я уже такой старый, понимаю слабо.

Случайно услышал, что кого-то из нас отправят на воскрешение. Странное слово …воскрешение, это каким я буду потом?таким же, я продолжу свою службу?у меня будет новый хозяин?если там будут такие же шерстяные живые существа……ааааа, пожалуйста, не надо, лучше не воскрешайте.

Кого-то отправят на свалку. При произношении этого слова один из главных скривил лицо, они начали говорить про вонь и грязь. Мне стало грустно, чувствовал и то, и другое, не хочу переживать ещё раз.

Кого-то отправят в фонды помощи каким-то…опбе…естттде….аааа…не могу выговорить. Фух, опбестдоленым, еле выговорил. Звучит, как что-то, чему нужно помочь. Видимо, так и есть, потому что когда главные говорили об этом, все вокруг начали отдавать свои деньги.

-мама, а куда я щас пойду?

-ты, сынок, поедешь на работу

-сразу?

-да, мы поедем с тобой на долгую службу

-а куда?

-не знаю. не знаю, сколько мы пробуем вместе, не знаю, где мы будем.

я приехал с мамой, папой, сёстрами и братьями в какое-то чёрное помещение я не подозревал, что меня будет ждать.

и следующее моё воспоминание : из тёмного и чёрного помещения я попал на что-то плоское и кристально чистое. вокруг ходят люди. выглядит красиво, красивее, чем было раньше.

маму забрали сразу. эти красивые люди забрали её у меня. почему эти красивые на вид люди забрали её у меня.

я плакал, сёстры плакали, братья плакали, только папа был спокоен. он пытался нас успокоить. «мы должны служить во благо других.»

на следующий день забрали меня. меня забрал человек в шортах и спортивной футболке.

свою службу я начал сразу, как меня сняли с плоской поверхности. он начал пользоваться мной сразу, как забрал. по началу было терпимо, но потом становилось всё тяжелее и тяжелее. параллельно с этим он брал телефон и показывал на меня задней его частью. Я что экспонат?. мне было неприятно.

так началась моя рабочая жизнь.

прошло 10 лет.

я служу уже 10 лет. у моего хозяина куча таких же, как я, все они из одного чёрного помещения, откуда и я, но как он говорит, я его любимчик. я привык к боли, каждый раз она как будто новая, но всё такая же старая. Чувствую, что скоро порвусь, я затасканный, хочу побыть в спокойствии, но меня всегда берут с собой. внутри я часто мокрый, мой хозяин любит со мной бегать, ходить куда-нибудь, ездить на работу и гулять с огромным шерстяным живым существом. я ненавижу его, периодически он подбегает ко мне, нюхает и поливает меня вонючей струёй. терпеть его не могу, надеюсь его заберут в чёрное помещение.

прошло 5 лет.

я уже почти не работаю. хозяин берёт меня с собой только, чтобы выбросить мусор.

на смену мне пришли мои правнуки, они чистые, не вонючие, целые и красивые. наверно мне пришёл конец.

утро. хозяин ходит по дому, собирается. сегодня я впервые спустя столько лет выхожу на улицу не на службу. мы приехали в какое-то странное место, я такого даже в чёрном помещении не видел. стоят бочки с дырками и я вижу края своих братьев.

хозяин выбросил меня в этот контейнер.

Моя жизнь и служба может продлиться и дальше. Да, я служу, испытываю боль, пот, вонь, шерстяных живых существ, но может моё предназначение это служить и приносить кому-то пользу. Может в этом и заключается мой смысл жизни, тем более у кроссовка она считай вечная.