«The Stone in the Forest»

В последнее десятилетие новое рождение переживает американский роман, в котором отдельным ростком проклюнулось новое течение на питательном субстрате литературного дара Джона Робертсона. «Камень в лесу» с трудом был издан в Айове. Загибающееся издательство «Cornberry» принадлежит однокласснику автора: Робертсон простил ему крупный долг за публикацию романа. Мы все надеемся, что теперь у «Cornberry» будут деньги на приличное лого.

Робертсон называет свое произведение «флористическим романом» и говорит, что вдохновлялся открытиями о поведении растений последних лет: «Это отличная метафора, чтобы поговорить о сложности человеческих отношений и не уйти в креационизм. Понимаете, растениям так же сложно социализироваться и вступать в близость, но при этом им не нужно такое дерьмо как религия и мораль».

Сюжет романа строится вокруг кризиса отношений немолодой пары. Они много говорят: вспоминают, ругаются, мирятся, кричат и шутят — и неважно, останутся ли они вместе. Их речь поначалу кажется неестественной и непривычной, раздражает притянутыми ботаническими образами — но только первые десять страниц. Героев зовут Саймон («камень») и Сильвия («лесная»). Она кричит ему: «Ты так чувствуешь, что это не считается!» и добавляет: «Даже деревья в лесу делятся водой друг с другом!». Метафоры очевидны, но в то же время не приходили нам в голову раньше. Интересно, мыслит ли так сам Робертсон? Он давно занимается эко-активизмом и часто указывает на феномен «травяной слепоты» («plant blindness»). Теперь мы можем осваивать поля новых растительных смыслов, спасибо за инструменты, дорогой Джон!

Интеллектуалы и поп-иконы не раз в ХХ веке обращались к деревьям и цветам, и Робертсон не скрывает своих философских и культурных оснований. В его романе все люди связаны друг с другом, а человечество — это огромная, ризоматичная, сверхчувствительная «гуманосфера». В ней и сбывшийся идеал хиппи, и постиндустриальная мечта о горизонтальном мире, и технологическая утопия современных футурологов. Сильвия говорит: «Мы все человечки: и ты, и я, и наша собака, и кукуруза в поле — и нам всем нужно научиться быть вместе». Все, кто писал сочинение о роли пейзажа в «Герое нашего времени», полюбят Робертсона за описания. Внутренние ландшафты Сильвии и Саймона существуют параллельно сюжету. Сильвия — «холмистая, с реками и запрудами, с песчаными обрывами, немного туманная, и солнечная в самых высоких точках». Саймон — «ветреная пустыня, где растут колючки и бегает фенек».

Проза Робертсона порой напоминает его ранние поэтические сборники, но теперь он оставил позади стратегию протеста и нарастил душевные мышцы для любви к несовершенному устройству человеческого существа. Быть с другим человеком на его земле, посреди его вихрей, узнать болота своего хронически печального друга и сухость песка внутри приятеля с синдромом Аспергера — вот высшая ценность во вселенной этой литературы: пребывание и разглядывание. Робертсон работает и с фактами эволюционной биологии, не испытывая иллюзий: его герои цитируют Конрада Лоренца и травят ядовитый плющ. Писатель еще не нашел все ответы, но обозначил объем вопросов, которые ждут всех нас в ближайшие десятилетия.

За счет пацифистского содержания роман становится руководством по медитации сострадания и экологичному подходу к своей внутренней и внешней жизни. «Мы уже живем в новом мире, его этику можно назвать, например, словом «экофеминизм», — говорит Робертсон в интервью и ухмыляется: сначала хотел назвать книжку «Твой фаллический камень в моей священной роще», но вы так поражены нарциссизмом, детки, что с вами не пошутишь».

Текст: Катя Дикова