Многие знают про одно народное монархическое восстание во французской глубинке в годы Революции. Вандейское восстание вошло в мировую историю не только как сам факт, не только как само историческое событие, но ещё и как эпитет, которым называли, с которым сравнивали другие правые и монархические восстания, бунты, революции. Например, с Вандеей любили сравнивать Дон сторонники Белой Гвардии в годы Гражданской войны в России. Под такое же сравнение подходит и другая, менее известная в широких кругах, но столь же народная и монархическая революция, такое же роялистское восстание — ‘’Федералистская революция’’, как она именуется в Бразилии, с добавлением также часто эпитета ‘’Риограндская’’, по имени региона, в котором она началась, и в котором была её база.

На самом деле, между этими двумя событиями гораздо больше общего, чем просто совпадение по монархической направленности. Как и во французской Вандее, так и в бразильской Риу-Гранди-ду-Сул, восстававшие выступали против политики централизма, в первом случае против упразднения республиканцами старых королевских регионов и введения заместо них управляемых из центра департаментов, во втором же случае против политики унитаризма и военной диктатуры, выступая за монархию, парламентаризм и федерализм (отчего данное восстание и получило своё название). Как и Вандея, так и Риу-Гранди-ду-Сул, и, шире, бразильский Юг (включающий в себя также штаты Парана и Санта-Катарина), были исторически обособленными от остальной страны штатами, как и в Вандее не было большого социального расслоения, дворяне и крестьяне были в общем то сплочены и в некотором смысле едины, так и на бразильском Юге большую роль играли свободолюбивые пастухи-гаучо, которые отметились ещё в войне против испанцев за независимость, правда, в других странах (они жили и живут в, помимо Бразилии, Аргентине и Уругвае). Ко всему прочему можно ещё добавить сходство в том, что как и во время Вандейского восстания против Республики воевали эмигрантские части из королевских офицеров-роялистов, так и во время Федералистской революции произошло и восстание Бразильского Военно-Морского Флота, к сожалению, тоже потерпевшего поражение. Итак, начнём.

В 19 веке провинция Риу-Гранди-ду-Сул была опустошена сначала войной Фаррупус, а затем и войной Парагвайской. Тем не менее, со временем провинция более-менее восстановилась и вновь зажила мирной жизнью. К концу 19 века в ней сложились ряд идеологических течений. Монархисты — подразделявшиеся на консервативных и либеральных, и республиканцы — подразделявшиеся также на консервативных и либеральных, но также и на позитивистских (более левых). Республиканцами либералом Жакимом Франсиску Ассиом ду Бразил, консерватором Хосе Гомес Пинхейру Махаду, и позитивистом Хулиу Пратес ду Кастилос в 1882 году была официально основана Республиканская партия Риу-Гранди-ду-Сул. К сожалению, правительство Бразильской империи было чересчур либеральным к подобным тенденциям, за что в конечном счёте и поплатилось, и создание открыто выступающей против режима партии осталось без каких-либо для неё последствий последствий. Основными противниками республиканцев в штате были сторонники федерализма во главе с либерал-монархистом Гаспаром Силвейрой Мартинсом. Что интересно, свой политический путь Мартинс начинал как ярый либерал и республиканец, позже став не только либеральным монархистом, но и руководителем главного антиреспубликанского восстания пост-имперской Бразилии. Но не будем забегать так далеко.

В 1889 году в Бразилии произошла революция, свергшая Империю, а последний монарх, Педру II из рода Браганса, уехал из страны. Тут необходимо сделать некоторый отход от темы с целью большего прояснения ситуации. Бразилия представляла собой Империю и наследственную монархию с правящей португальской династией Браганса, и последний император император Дом Педру II приходился внуком португальскому королю Жуану VI, и сыном португальскому королю и бразильскому императору Педру IV (в Португалии) и Педру I (в Бразилии). Вышло это так как ещё со времени переезда Португальского королевского двора в Бразилию, спасаясь от Наполеона, в 1808 году, имперский статус Бразилии повысился до равноправного с Португалией, и, фактически, было образовано нечто вроде соединённого королевства, но с либеральной революцией в самой Португалии в 1820 году к власти в бывшей метрополии пришли противники такой реформации колониальной империи, что вызвало конфликт уже в самой Бразилии. Король Жуан VI был вынужден вернуться в Лиссабон, но оставил сына как управляющего, с наказом, что если события примут необратимый характер — то он бы взял власть и не допустил самозванцев к трону. Фактически так и вышло: когда Кортесы ликвидировали всякую автономию Бразилии и вызвали его самого в Лиссабон, принц отказался и возглавил движение за независимость, на тот момент уже достаточно сильно набиравшее обороты, став основателем Бразильской империи. В стране действовал двухпалатный парламент, и конституцией были гарантированы важнейшие права и свободы (причём, во многом благодаря императорской инициативе — парламентарии изначально выступали за большую власть у себя в руках, но за меньший перечень прав и свобод), при этом у монарха была исполнительная и сдерживающая роль, на практике дававшая ему довольно большие полномочия, сравнимые с полномочиями на монарха Австро-Венгрии или германского императора как монарха Пруссии (в Германской империи полномочия общего германского императора были чрезвычайно малы, и сводились преимущественно к обороне, но вот полномочия прусского короля, занимавшего этот пост, в Пруссии, составлявшей более половины Империи, были огромны). Страна обладала пятым флотом в мире, довольно сильной и развивающейся экономикой, а в 1888 году было наконец отменено и рабство. Тем не менее, ещё со времён окончания Парагвайской войны в стране действовали различные республиканские тайные сообщества, которые хотя и были довольно малочисленны, включали в себя в основном офицеров. В итоге революция произошла в ноябре 1889 года. Напрямую по Империи ударил как раз закон об отмене рабства, наносивший удар по сахарным и кофейным плантациям, которые составляли основную часть бразильского экспорта, и чьи владельцы долгое время были сторонниками императорского дома. И хотя данный закон был необходим в долгосрочной перспективе, в краткосрочной он ухудшил положение Императора, и дал флаг в руки республиканцам, которые этим шансом и воспользовались.

Республиканская коалиция Рио-Гранди-ду-Сул, естественно, поддержала революцию, а также диктаторско-централистские тенденции нового руководства. С некоторыми манипуляциями на законодательном уровне, в 1891 году была принята конституция штата, которая была полностью в фарватере новой политики. В штате успело появиться и смениться правительство, причём первое, во главе с Кастилосом, успело вновь воссоздаться, уже в виде некоторого бунта, и Кастилос, провозгласивший себя '«Отцом Рио-Гранди-ду-Сул»' вновь стал во главе правления.

В тоже время, в регион из Европы вернулся Мартинс. Он был назначен на министерский пост в одной из попыток спасти монархию ещё при Доме Педру II, после падения Империи был сначала арестован, а затем, спустя некоторое время освобождён и выехал в Европу, и вот теперь, со всем своим ораторским мастерством и авторитетом, он возвратился в родной край. В том же 1892 году он основывает Федералистскую партию Риу-Гранди-ду-Сул, официально стоявшую на позициях парламентаризма и критики новой конституции, а вскоре в страну с 500 людьми из Уругвая возвращается знаменитый в регионе команданте Гумерсинду Сарейва. Вскоре заявила о своём существовании и другая группа вооруженных федералистов в 3 тысячи человек и во главе с генералом Хосе Таваресом. Восстание, вызванное недовольством новой унитаристской конституцией и военной диктатурой республиканцев, началось.

Революционеры получили название мараготос. Данное название пошло от одного городка в Испании, Кастилии и Леоне, чьи обитатели прославились своим вольнолюбием и некоторой распущенностью, и перекочевало в Новый Свет вместе с испанскими колонистами ещё на заре колониальной эры. Хотя изначально оно задумывалось сторонниками правительства как уничижительное, как, скажем, слово ‘’белобандиты’’, довольно часто мелькавшее в советской прессе, но учитывая вольнолюбивые традиции населения региона, оно прижилось, и вскоре уже повстанцы с радостью стали себя называть так сами.

Несмотря на разногласия в руководстве, вскоре восстание охватило весь регион, а местные гаучо начали мобилизовываться на борьбу с республиканским правительством. Повстанцы уже контролировали государственные границы, и в качестве первоначальных требований стали выдвигать отставки Кастилоса и проведения плебисцита по поводу формы правления. Вскоре президент Флорину Пейшоту был вынужден послать на подавления восстания федеральные войска во главе с генералом Ипполито Рибейру

Свою первую победу федералисты одержали уже в мае 1893 года, в битве у потока Инхандуи, что на юге штата. В ноябре того же года повстанцы полностью заняли большинство территорий штата Парана, а также штата Санта-Катарина. Революционеры одержали верх в сражении при Баже, но проиграли битву при ду Паладоре. После этого, некоторое время предпринимая около-партизанские точечные изматывающие противника нападения, руководство повстанцев решило повернуть войска на север, нацеливаясь захватить Рио-де-Жанейро, столицу страны, и тем самым свергнуть федеральное правительство Пейшоту. Первой целью же тактического наступления стал довольно крупный город Куритиба, столица штата Парана.

В это же время произошло восстание Бразильского Флота во главе с адмиралом Кастодио-де-Мелло. К нему присоединились суда, стоявшие в Рио-де-Жанейро: единственный современный корабль, броненосец «Аквидабан» (Aquidaban), старый броненосец «Жавари» (Javary), монитор «Алагоас» (Alagoas), крейсера «Република» (Republica) и «Тамандаре» (Tamandare), 3 больших и 4 малых миноносца, а также много вооружённых коммерческих судов. Де-Мелло надеялся, кроме этого, сформировать на юге страны сильное войско. У президента осталось несколько судов, не имевших боевого значения, но на его стороне были сухопутные войска и береговые укрепления, а, главное, он располагал денежными средствами, которых не было у инсургентов.

Первые недели прошли в безрезультатных перестрелках между судами и фортами в Рио-де-Жанейро. В ночь на 12 октября пароход с инсургентами, выходивший из гавани, был обстрелян фортами и потерял много людей. Через несколько дней крейсер «Република» протаранил пароход с солдатами президента, погибло до 500 человек. 22 ноября выстрелами фортов был потоплен инсургентский миноносец, а старый броненосец «Жавари», расшатанный собственными выстрелами, перевернулся и затонул. Попытки де-Мелло организовать на юге войска не удались: хотя там и было много инсургентов, но их предводители ссорились и соперничали между собой. Между тем, средства де-Мелло истощались, и в феврале он начал чувствоваться недостаток в запасах. За это время президент Пейшоту, в свою очередь, успел обзавестись некоторым числом судов. Так, он купил в Америке подводную канонерскую лодку Destroyer, вооружённую 30-фн. миной, 2 быстроходных паровых баркаса и 5 миноносцев производства «Шихау»; были вооружены 6 пароходов и захвачен миноносец в 480 тонн, построенный «Армстронгом» и шедший к восставшим морякам из Великобритании.

Оставалось покончить с cамим де-Мелло. Для этого на поиски «Аквидабана», покинувшего столичный порт, была отправлена вся флотилия ; броненосец был найден в бухте святой Екатерины и потоплен 15 апреля двумя минами. За несколько дней до этого адмирал де-Мелло, оставив на «Аквидабане» 50—60 человек команды, с вооружёнными пароходами ушёл в Буэнос-Айрес и сдал суда аргентинскому правительству, найдя там приют в качестве политического беженца.

Тем временем, федералисты увязли в осаде Лапы. Вместо того чтобы двигаться на север, руководство мараготос решило сконцентрироваться на взятии укреплении в порядка 60 километров от Куритибы, крепости Лапы. Это было несомненным успехом республиканцев. Гарнизон в 639 человек во главе с полковником Рамом держал 3 тысячи человек федералистов во главе с Гумерсинду Серейвой в течении 26 дней. Крепость так и не была взята, и федералисты отступили в Риу-Гранди-ду-Сул.

Впрочем, данное поражение не помешало взять саму Куритибу. С взятием этого города повстанцы назначили нового губернатора штата, полковника Теофило Гомеса Соареса, который, впрочем, пробыл в должности только 4 дня. В дальнейшем его сменили 3 других губернатора, а сам город оставался под контролем восставших вплоть до мая 1894 года.

Осада Лапы, однако, стала роковой для повстанцев. Несмотря на занятие довольно крупного регионального центра, дальше двигаться они уже не могли, и, в то же время, федеральное правительство подтянуло на Юг войска, тем самым создав угрозу разгрома федералистов, которым пришлось отступить на юг. Последняя битва восстания произошла на границе с Уругваем, на поле Осорио. 400 повстанцев, включая 100 моряков, во главе с адмиралом Салданхой де Гама противостояли 1300 кавалеристам лояльным Пейшуту во главе с генералом Ипполито Рибейру. Де Гама погиб, дважды проткнутый копьями, а республиканцы выиграли при 200 убитых. Потери федералистов неизвестны.

Война была проиграна. Часть восставших, в частности, тот же Мартинс, бежали заграницу, в Аргентину и Уругвай, часть, как и сам Серейва, погибла, а часть смирилась с новым строем. Революционерам надо было не тратить такие усилия и ресурсы на осаду Лапы, сосредоточив свой удар либо на Сан-Паулу, либо на столичном Рио-де-Жанейро, и, как знать, тогда бы история Бразилии была бы совершенно другой. Императорская семья вернулась, правда, к сожалению, уже без императора, который скончался 5 декабря 1891 года. Вместо него бы, видимо, правила его дочь Исабель с мужем-консортом Гастоном Орлеанским. Военная диктатура быть может и не закончилась раньше (она закончилась во всё том же 1894), но точно не было бы олигархической Старой республики, где президентами поочерёдно были губернаторы двух главных плантаторских штатов — Сан-Паулу, и Минас-Жейрас, кофейного и молочного соответственно, от чего данная политика и получила название ‘’кофе с молоком’’. По всей видимости, страна бы развивалась по тому же пути, что и европейская Австро-Венгрия, быть может, Италия и ещё какие-нибудь конституционные парламентские монархии схожего типа. Впрочем, в итоге всего этого так и не произошло.

Как и восстание в Вандее, Федералистская революция не увенчалась успехом, но осталась в памяти последующих поколений как образец героизма и доблести простых людей, восставших против новообразованной республиканской диктатуры: в одном случае — против парижского Национального конвента, а во втором — против военной диктатуры наиболее радикальных республиканцев Бразилии.