Майя ван Лимпут, Том Макдонаф и Илья Будрайтскис были приглашены принять участие в биеннале в качестве «медиаторов», чья роль заключается в том, чтобы размышлять о выставке и стимулировать дискуссию внутри и за ее пределами. Андрей Шенталь прокомментировал их присуствие в контексте «когнитивной машины» 6-й Московской биеннале.

Одно из наиболее важных экспозиционных решений, сделанных командой биеннале, вряд ли можно заметить, если вы не вовлечены в повседневную работу выставки. Однако именно этот скрытый от зрителей эксперимент я бы назвал главным и, возможно, единственным кураторским открытием или новшеством. Помимо художников, теоретиков и блогеров, организаторы выставки пригласили к участию так называемых «медиаторов», а именно трех интеллектуалов, чье участие в режиме полного рабочего дня заключается в создании дискурсивных и диалогических связей внутри биеннале. Футурист Майя ван Лимпут, историк искусства и критик Том Макдонаф, а также историк и активист Илья Будрайтскис в отличие от остальных приглашенных теоретиков не прочитают ни одного доклада и не сделают ни одной презентации. Вместо этого, как указывается на сайте проекта, они «работают посредниками, подпитывают биеннале и подвергают ее вторичной обработке, находясь на месте». Несмотря на то, что их роли различаются — ван Лимпут прежде всего занимается интервьюированием политиков и журналистов, а Макдонаф и Будрайтскис организуют «интеллектуальные разминки» — они проводят целый день на площадке, общаются с различными людьми, и активно выступают на публичных дискуссиях, а также участвуют в деятельности «медиамашины» — пресс-офиса, выставленного на всеобщее обозрение.

Конечно, сегодня вряд ли можно удивиться, встретив среди участников выставки современного искусства интеллектуала, теоретика или мыслителя, но проект шестой биеннале показывает, как эта фигура — или скорее, как структурная роль этой фигуры — трансформируется и мутирует. Ван Лимпут, Макдонаф и Будрайтскис не производят здесь знание в строгом смысле слова, то есть не представляют авторских концептов или конструктов (как это обычно происходит в случае проектов, связанных с так называемым «образовательным поворотом» или на «дискурсивных выставках»). Главной обязанностью медиаторов можно назвать присутствие само по себе, и в некоторой мере, эта ситуация напоминает то, как звездам массовой культуры платят за то, чтобы они засветились на каком-нибудь мероприятии ради поднятия его символической стоимости. Если теоретик искусства Саймон Шейх указывал на то, что с появление на территории искусства так называемой talk value (способности товара увеличивать свою стоимость за счет языка) дало возможность получать средства существования на основе исключительно языковых практик, то ситуация с медиаторами несколько отличается. Медиатор не обязательно должен говорить от себя, но может провоцировать других на производства речевых актов.

Присутствие теоретиков на этом проекте задает саму интеллектуальную атмосферу: в частности медиаторы, рассеянные в толпе слушателей, задают наиболее грамотные и продуманные вопросы и, подобно клакерам, создают ощущение мыслящей, вовлеченной и невероятно образованной аудитории (что в общем-то является редкостью для художественных событий Москвы). Но одновременно с этим, их роль можно охарактеризовать и как поддержание интеллектуального тонуса и динамики нейронной активности субъектов выставки. Производя в течения дня речевые события и осуществляя коммуникативную деятельность, экспонируя — а именно так и работает медиамашина — свой интеллектуальный статус и способность поддержать разговор любой сложности, они стимулируют участников и публику включиться в коллективный мыслительный процесс. Именно поэтому медиамашина, название, которое сначала кажется не совсем удачным, оказывается более чем оправданным. Машина когнитивного труда, которой отчасти и является каждая хорошая крупная выставка, может перерабатывать в качестве топлива само серое вещество.