Про Иисуса известно, во-первых, что он пришёл на Землю, чтобы дать людям веру, милосердие и любовь, и, во-вторых, что он должен был явиться в обличии, которого никто не ожидал — чтобы вера была подлинной и не смешивалась с земным порядком доказательности. Так и явился он в облике сына плотника, и сильные мира сего осмеивали и унижали его.
Потом было много всего, и слово его узурпировали клерикалы, прислужники власти, веками заточая в темницы неугодных «еретиков» и «отступников». Потом настало время борьбы трудящихся, и образ плотника обрёл прочтения возвышенные и прекрасные, утратив прежнюю маргинальность. В совокупности со столетиями памяти о Сыне плотника они определили ожидание его Второго пришествия именно в таком качестве.
Однако это помешало бы выполниться второму условию: облик Пришедшего не должен быть предсказуемым.
Если верно, что Covid-19 распространился по миру в результате вивисекторских опытов над крыланами, то, учитывая расширение современных представлений об угнетённых далеко за пределы класса трудящихся — вплоть до животных, ничто не мешает предположить, что именно в этом угнетённом теле — уже распознаваемом современностью в качестве угнетённого — и мог явиться Иисус Второй раз. И снова принести не мир, но меч. Лишь утратив друг друга в 2020-м, среди мира с захлопнувшимися границами и дверями общих пространств, мы впервые обрели беспредентный доступ к пониманию значимости близости друг друга, тактильных связей, бытийных соприсутствий и солидарности. Пожалуй, это — вполне соразмерная и красноречивая кара за причастность каждого к практикам атомизации, отчуждения и деполитизации общества.
С тех пор у нас было время подумать над своим поведением (а у самого угнетённого народа — звериного — время, наконец, сквотировать колонизированные нами земли). Также у нас было время понять, что отныне прикосновения друг к другу, вече и иные формы общности словно опрокинулись в зазеркалье, начав приносить не радость, но болезнь и смерть (это ли не проклятие?): друг от друга люди стали принимать плоть и кровь Нового Христа — опасный вирус <Бога>. Разве могло быть что-то поучительнее для тех, кто в легкомыслии и праздности не ценил прежнего? Горькое причастие отправилось в путь по всей планете.
Планетарные масштабы covid-19 и его последствий не позволяют отказаться от аналогий с библейскими, ветхозаветными карами небесными: не было тех, на чьей жизни они никак не отразились. Восставший против своего мучителя крылан подарил человечеству тот же опыт, что некогда — сын плотника. Интересно, что прочитать этот опыт можно и в секулярном смысле — понимая под Богом ту готовность к милосердному и ответственному присутствию в мире среди подобных <и не-подобных> себе, о которой <вслед за этикой классического и постклассического анархизма> говорят новые материализмы.
Что же было дальше?
Ровно то же, что и с учением Христа: изобретение вакцины стало подобно институционализации истинного причастия церковью. Как известно, очень скоро это привело к смерти Бога: институционализация убивает сакральное. Всегда и везде. Даже знание, захваченное иерархическими структурами школ и университетов, становится бременем, чреватым страхом и страданиями. Бог, разлитый по пробиркам, перестаёт говорить даже с Блезом Паскалем. Вот почему на сей раз могут не срабатывать вакцины. Вот почему надеяться на них, не решаясь менять свои способы присутствовать в мире, человечество сильно рискует упустить последний шанс сохранить и его, и себя.
