Некухонный разговор
Немного о смыслах жизни
Видео было утеряно, используется его описание по памяти. Просмотренная часть относится к смыслу жизни.
Место действия — кухня неопределенного размера и формы. Здесь живут/не-живут/… и бесконечно обедают философы, порожденные ленивыми и больными фантазиями слышавших о них людей.
Действующие лица: Σωκράτης (Сократ), Πλάτων (Платон), N. (попытался покончить с собой), Франк, Ἀριστοτέλης (Аристотель), J. Caputo, R. Rorty, F. Nietzsche, B. Latour и его друзья-акторы — кофе, вода, столовые приборы, чайные листья и прочие.
Πλάτων (стучит по столу): Тишина! Раз начали говорить о смысле жизни и участившихся попыток самоубийств среди нас, надо записать. Как всегда, с небольшими редакциями от меня.
Философы свертываются в один большой полилог за столом
Σωκράτης: N., почему ты решил покончить жизнь самоубийством? Видишь ли ты в жизни смысл?
N. (наливает кофе): и да, и нет, я бы сказал, что не совсем вижу в жизни смысл.
Σωκράτης (разбавляет вино водой): что ты имеешь в виду, в жизни человечества?
N. (залпом выпивает кофе): нет, я видел некоторые “смыслы человечества”. Что мне до них — все равно, будет ли построено хорошее общество или развит абсолютный дух. И мне все равно, какова “логика” эволюции, кто бы ее не придумал — усложнение или упрощение, энтропия… — мне все равно.
С. Франк (запивает хлеб водой): но это еще не достаточно для бессмысленности жизни. Это смыслы, чуждые тебе и мне, но можно найти неотчужденный смысл, не зависящий от времени.
Σωκράτης (с разбавленным вином в руке, усталый вид): ты хочешь сказать о своем Боге?
С. Франк (перестает жевать, делает серьезный вид): да, о Боге, который зовет нас отвлечься от повседневных “смыслов” и суеты, всего тленного и смертного.
N. (ищет рукой соль, пока говорит): с чего ты взял, что он есть? Религия мне не поможет, я сомневаюсь. Я говорил не о смысле жизни человечества, я говорил о смысле в своей жизни. И почему вечный смысл лучше, что это дает? Тем более, все равно это смысл для Бога, а не для меня.
Ἀριστοτέλης (попивая κυκεών — вода+ячмень+травы): но в жизни есть неотчужденное счастье, его можно достичь без таких религий.
N. (добавляет соль к жареному фаршу): ты сам писал, что оно зависит от случая. Что если случай нарушит мое счастье? Я не говорю, что тот, кто не смог его достичь, прожил бессмысленную жизнь. Но какая мне разница, если моя жизнь оказалось бессмысленной актуально, но не потенциально. И я человек другого времени — для меня любая роль отчуждающа, никакое счастье философа или политика не успокоит меня. Как сказал бы Триллинг, я вижу жизнь сквозь призму аутентичности, а не идентичности. Иногда…
Ἀριστοτέλης (вытирает губы): про аутентичность можно поговорить позже… Относительно случая — это все так, но высшее счастье развития потенциала мышления и добродетелей мышления не зависит от случая.
N. (жадно жует жареный фарш и запивает кофе): но мышление часто чуждо жизни, абстрактное мышление в эпоху просвещения отвергло жизнь: естественные науки едва ли различают мертвое и живое. Мышление не убедит тебя жить, оно отберет идею смысла ради своей тяги к беспристрастной объективной истине — это точка зрения, где тебя уже нет.
Ἀριστοτέλης (повеселевший после трав в κυκεών): мы приходим к идее смысла жизни как нарратива, друзья. Разум развивается и освобождается от идеи смысла жизни, жизнь заканчивается как хорошая пьеса.
Rorty (пьет простой черный чай): как насчет других людей? Ты можешь видеть смысл в облегчении их страданий.
N. (тянется за десертом, но передумывает): да, я могу это сделать. Но, то что ты предлагаешь, напоминает попытку держаться друг за друга при свободном падении — опоры не появится. Вообще можно прекратить все это. Начиная, допустим, с меня.
Rorty (допивает свой чай): таково твое описание. Но описание можно поменять, изменить словарь на более виталистский.
N.: а если оно меня не убеждает? Я тоже своего рода иронист — я не верю своему описанию абсолютно, оно лишь случайная реакция на литературу, включая твою реплику…
Σωκράτης (убирает от себя емкость с вином): я жил для своего полиса. Почему ты не живешь так?
N. (пододвигает к себе все мясные блюда): А лучше ли полису, если он продолжает жить? Появляется все больше новых существ, которые подвергаются страданию. Могло никого не быть, но создаются новые поколения полиса, новые страдальцы. Был выбор не поддерживать этот цикл, не создавать никакого страдания, где его не было. И ладно бы это было возложение страданий на себя, но на других… И сколько вреда моя жизнь причиняет природе — ради меня тратится столько ресурсов, погибает столько экосистем. Хотя я конечно и воображаемый, но чтобы меня написать нужна куча энергии — работа ноутбука, серверов docs.google, телефонных вышек, электростанций… Полис — это гарантированное страдание и для самого полиса, и для многих живых существ вокруг него.
Σωκράτης (жадно смотрит на мясные блюда): в жизни полиса много радостей.
N. (есть огромные куски фарша с горчицей): если я ударю тебя лопатой, а потом дам торт, удар лопатой исчезнет?
Σωκράτης (слегка отворачивается): но полис может избегать насилия, минимизировать страдания.
N.: но как? Многие рождаются с врожденными заболеваниями, даже если устранить социальные несправедливости (что сделать нельзя, так как нет единой справедливости), страдание нас снова найдет. Ты, Rorty, говорил, что страдание выходит за рамки описаний, но не будет ли мир нас ставить в условия страдания? Полис может затопить, его ударит ураган, мутировавший вирус навредит людям…
Nietzsche (пьет водку почти как воду, но видно, что немного давится): многие пострадают, но это и будет торжеством истинного смысла жизни — воли к власти. Не заботься о многих слабых, заботься о немногих сильных. Они имеют силу к самосозданию.
N.: не ты ли говорил, что для самосоздания нужно забвение своей неоригинальности, забвение опасностей и абсурдности существования? Не ты ли говорил, что вся эта сила к самосозданию есть лишь ложь?
Nietzsche: да, и что теперь? С каких пор тебя заботит истина? Проекты лживого самосоздания превосходят твою жалкую форму воли даже не к истине, а к бредовой и непоследовательной философии
N.: ты прав, истина, ложь и тем более превосходство выпали из моего чересчур открытого ироничного ума. Но для самосоздания нужно забыть иронию и перестать быть философом. Ты и сам никакой не сверхчеловек и не слепой самосоздатель, Фридрих, ты хитрый и ироничный историк.
Rorty: Ты сам подразумеваешь, что тебе ничего не мешает принять этот проект.
N. (жует круассан): да.
Caputo (рубит салат с кучей непонятных ингредиентов): Ты говоришь так, как будто хочешь избежать риска. Ты отверг версию Франка, но мыслишь так же, как он — обесцениваешь преходящее и возвышаешь вечное. В преходящем и ускользающем тоже можно найти смысл. Да, все можно деконструировать — смыслы, религии, философии, но не без остатка. Этот остаток не существует, иначе его можно деконструировать, он настаивает и зовет, и мы можем привести его в нашу плоскость имманентной жизни, не извне, не сверху, а изнутри самой жизни. Никакой вечности, никаких проекций человека, не будем радовать Фейербаха, никакой экономии наград и удовольствий и небесных курортов, никакой благодати, превышающей плоть. Только возможность чего-то непредсказуемого и неописуемого как интенсивный смысл жизни и простая жизнь без доминантного центра как постоянный ежедневный смысл жизни.
N. (с подозрением смотрит на салат): ты предлагаешь мне жить ради этой ерунды? Я люблю постмодерн, но не настолько. И что мне делать с деконструкцией тебя самого, многие бы связали твои идеи с объективными условиями, связанными с неолиберализмом и нестабильностью современного мира.
Latour (режет лягушачье мясо, но не ест): тем не менее, критика не должна обеднять разговор, она может только добавлять, этот процесс дает множество новых сборок.
N. (решает положить себе немного салата Caputo): я уже думаю все мысли одновременно, я просто говорю, что все смыслы и философии одновременно полный бред и побеждены другими философиями. В этой сборке нельзя слишком доверять деталям. И одновременно за них можно жить и умирать как за последний словарь, как за священные книги и так далее, и так далее.
Σωκράτης (хитрый взгляд сатира от Зевса): то, что ты сейчас говоришь — это искренно?
N. (отодвигает еду на равное расстояние от себя): в чем разница? Да, я пошутил насчет аутентичности до того, притворялся, что я могу надеяться на выражение чего-то внутреннего или претворить некое самосоздание. Но что я, если не расколотый субъект, куски мозга, продукт социальных отношений, иллюзия сознания, литературная отсылка, небрежно созданный конструкт, бог солипсизма и животный продукт…
Σωκράτης: постой, мы уже часто слышали такое, список слишком длинный… разница в том, что во втором случае ты не стал бы прыгать из окна. Искренность где-то рядом, в твоем действии.
N.: действии, ты серьезно в это веришь? Агентность, субъектность, суверенность? Спроси детерминистов, спроси психоналитиков, спроси…
Σωκράτης: а что если спросить тебя?
N.: я не знаю. Я не знаю. Я не знаю
Πλάτων (встает перед камерой, по-дикторски): N. превращается в мерцающего призрака. А может и показалось. Призрак бродит и всегда противоречит себе, замкнутый в цикле отрицаний, утверждений, снятий, синтезов, возвратов, реинтерпретаций и повторений. Он спорит и соглашается со всеми описаниями себя. Назовем это undeath, я бы сказал, что от смысла жизни философская критика пришла к (не)смыслу не (умирания).
Σωκράτης: не умничай и не говори ерунды, у диалога опять не будет итога, лучше просто еще немного поесть, призрачно или нет — это уже даже не вопрос, главное поесть.
“2. Господа, это же кухня!
Видео выглядит так, как будто было записано с камеры наблюдения — записываю речь по движениям губ — возможны ошибки.
Πλάτων: (запивая печенье кофе без молока) Вообще ты это зря про итог, не порть мне речь
Σωκράτης: то есть?
Πλάτων: смысл кухонного разговора не победить и не выяснить… Смысл — развлечься и провести время. Процесс, а не результат, учитель. Процесс поедания пищи куда интереснее, чем эммм то, во что она в конце концов превращается.
*культурный смех*
Пьяный крик со стороны: а ведь всегда говогил, что такие как вы говно нации, вас всех надо, главное практика, а не ваше…
N.: опять любители бара “Питие и бремя” вышли
Πλάτων(обращаясь в камеру): ну что как вам мое новое видео? Думал хватит однообразные делать, но постоянство залог успеха наших записей. Хотя кто их смотрит и где? Или в нашем пространстве не работает демографическая аналитика…
приносят новые подносы, и поедание продолжается за разговорами о производстве философского контента и его отчуждении от обсуждаемых тем
