Мариус фон Майенбург (р. 1972) — немецкий драматург и режиссер, постоянный автор берлинского театра Schaubühne. Пьеса «Мученик» была поставлена Кириллом Серебренниковым в Гоголь-центре в 2014 году, осенью в прокат вышла экранизация пьесы того же режиссера. Мы публикуем несколько сцен пьесы, вышедшей в нашем издательстве в серии современной немецкой драматургии.

1. Освобождение

Зюдель: Звонила твоя учительница. (Тишина.) Ничего не хочешь мне сказать?

Беньямин: Нет.

Зюдель: Почему мы больше не можем говорить, как раньше?

Беньямин: Мы никогда не могли говорить. Я тебе врал, чтобы ты не расстраивалась.

Зюдель: Твоя учительница сказала, что ты несколько недель не появлялся на занятиях.

Беньямин: Неправда. Только на плавании.

Зюдель: Почему? (Беньямин пожимает плечами.) Ты якобы сказал, что у тебя синусит.

Беньямин: Я знаю.

Зюдель: У тебя синусит? (Беньямин пожимает плечами.) Что ты такое говоришь? (Беньямин пожимает плечами.) Неужели наркотики? (Беньямин смотрит на нее.) Беньямин, ты принимаешь наркотики? (Беньямин отрывисто смеется.) Я пообещала твоей учительнице, что на следующей неделе ты появишься.

Беньямин: Я больше никогда туда не пойду.

Зюдель: Почему? Что случилось?

Беньямин: Ничего.

Зюдель: Дело в других детях?

Беньямин: Это не дети. Напишешь записку?

Зюдель: Посмотрим. Но я должна знать, в чем дело. (Беньямин пожимает плечами.) Что написать? Синусит это ерунда.

Беньямин: Это омерзительно, почему я должен объяснять?

Зюдель: Но ты же хочешь, чтобы я написала записку.

Беньямин: Ты вообще меня не понимаешь.

Зюдель: Ты боишься захлебнуться? Я поговорю с учителем, может быть, он разрешит тебе плавать у бортика, чтобы ты мог держаться, если начнешь тонуть.

Беньямин: Я не тону.

Зюдель: А может быть, тебе не нравится твое тело? (Беньямин смотрит на нее.) В твоем возрасте это нормально. Ты и правда довольно бледный.

Беньямин: Я не бледный.

Зюдель: Я дам тебе денег, сходишь в солярий, только ненадолго, чтобы не обгорел.

Беньямин: Да плевать мне на мое тело.

Зюдель: Дело в сексе? Учти, мы можем об этом поговорить.

Беньямин: В сексе?

Зюдель: В твоем возрасте у мальчиков иногда бывает неконтролируемая эрекция, могу себе представить, что перед другими это довольно стыдно.

Беньямин: Нет у меня никакой неконтролируемой эрекции.

Зюдель: Ты можешь рассказывать мне о таких вещах, надеюсь, ты это понимаешь.

Беньямин: А ты потом напишешь в записке: «Мой сын не может посещать уроки плавания по причине неконтролируемой эрекции».

Зюдель: Нет. Конечно нет. Я напишу про синусит.

Беньямин: Напиши «по религиозным соображениям».

Зюдель: Что?

Беньямин: Что уроки плавания оскорбляют мои религиозные чувства. И все.

Зюдель: Но Беньямин…

Беньямин: И все будет ясно раз и навсегда.

Зюдель: Беньямин, но у тебя же нет религиозных чувств.

Беньямин: А тебе откуда знать?

Зюдель: Нужно чтобы было хотя бы похоже на правду, иначе я выставлю себя полной дурой.

Беньямин: Что в этом смешного?

Зюдель: Я напишу про синусит.

Беньямин: Религиозные чувства, или я ее не отдам.

Зюдель: Ты где-то про это вычитал?

Беньямин: И что? Если оскорблены…

Зюдель: Нет.

Беньямин:… мои религиозные чувства

Зюдель: Нет, серьезно. Тебе идут навстречу, а ты несешь какой-то бред.

Беньямин: Другие люди тоже религиозны.

Зюдель: Я не буду этого писать.

Беньямин: Ты и сама могла бы проявить к ним уважение.

Зюдель: Напишу как обычно.

Беньямин: Нет.

Зюдель: Тогда на следующей неделе пойдешь на плавание.

Беньямин: Как я и сказал.

Зюдель: Что?

Беньямин: Ты меня не понимаешь.

 

3. Плавание

(Беньямин мокрый до нитки)

Зюдель: Беньямин.

Дёрфлингер: Вот ваш сын, мокрый.

Зюдель: Мальчик мой, что ты делаешь?

Дёрфлингер: Он ничего не говорит.

Зюдель: Это наркотики? Лучше сразу скажите, не хочу, чтобы меня щадили.

Дёрфлингер: Ваш сын в одежде залез на стойку и прыгнул в воду как был, в ботинках и так далее.

Зюдель(Беньямину): Мне что, мало проблем? Почему ты не можешь просто одеть плавки и плавать как человек? О чем ты только думаешь?

Рот: Могу я вас о чем-то спросить?

Зюдель: Нет. Просто скажите. Это наркотики?

Рот: У вашего сына есть травматический опыт, связанный с водой?

Зюдель: С водой?

Рот: Или физиологические особенности, которые он не хотел бы демонстрировать остальным, и поэтому остался в одежде?

Зюдель: Какие особенности?

Рот: Я имею в виду шрамы, недостающие пальцы ног, горб…

Зюдель: У моего сына нет горба.

Рот: Нам нужна ваша помощь. Возможно, в раннем детстве…

Зюдель: Я надеялась, это Вы мне что-нибудь скажете. Честно говоря…

Рот: Да?

Зюдель: Я надеялась, что вы скажете, это наркотики. Тогда я хотя бы знала, что происходит, но вы и понятия не имеете. Я его мать, это нормально, что мне он ничего не говорит. Но вы-то, у вас образование, вы педагог, вы же… что у вас на двери написано?

Рот: Школьный психолог.

Зюдель: Психолог, вот именно, вот и добейтесь доверия, за это вам и платят. Я понятия не имею, все ли у него пальцы на ногах и не кажется ли ему вода слишком холодной, так что он прыгает туда в одежде. Я мать-одиночка, работаю в ночную смену, а вы задаете свои вопросы и еще рассчитываете на мою помощь.

Рот: Нет, я только думала…

Зюдель: В самом деле. Вы же не можете каждый раз звать родителей. Мальчик не хочет одевать плавки? Так заставьте его как-нибудь, это ваша школа, а не моя. Он не хочет плавать? Научите его, вы же тут для этого, или как?

Рот: Только вдвоем мы можем… Я на вас не нападаю.

Зюдель: Этого еще не хватало, сделайте-ка ваше домашнее задание, госпожа учительница, я это без всякой иронии.

Беньямин: С меня хватит.

Зюдель: Что, прости?

Беньямин: Достало.

Зюдель: Тебя достало, Беньямин? Это достало меня, а не тебя, прыгает в бассейн в одежде как дурак.

Беньямин: Сегодня, в день святого Поликарпа, я заявляю перед Богом и миром: С меня хватит. Мне надоело прятаться и разыгрывать больного, когда я единственный здоров. Мне надоело, что голые плечи Лидии блестят в каплях душа как глазированные булочки. Мне надоело через запотевшие очки для плавания смотреть между раскрытыми бедрами Мелани, когда она проплывает мимо. Мне надоело, что меня ослепляет белая, покачивающаяся плоть, вываливающаяся из–под бикини у Штефани на соседней дорожке. Я давно с этим примирился, хотя Господь и говорит, «чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя», и не бикини, «но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию» . Я смирился, я этого, возможно, даже не замечал, но теперь я вижу, я отчетливо ощущаю, и это заметно по плоти моей, а потому я объявляю сегодня, в день святого Поликарпа, войну безнравственности, ибо Господь говорит: «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» . И поскольку это грех, я протестую против бесстыдного смешения полов под поверхностью воды, я больше не участвую в этом безудержном оголении, которое есть не что иное как распутство, ибо Господь говорит: «Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» .

4. Первый вызов к директору: Плавки

Батцлер: Что это еще такое, «Поликарп»?

Зюдель: Провокация, ничего больше.

Дёрфлингер: Это уже не в первый раз, господин директор: опоздал на урок, извините, я был у гинеколога. А все ржут.

Рот: Провокация это иногда крик о помощи.

Батцлер: Тебе нужна помощь, мой мальчик?

Зюдель: Не нужна ему никакая помощь.

Дёрфлингер: Он должен извиниться, после обеда проплывет пару бассейнов дополнительно, в плавках, естественно, и инцидент исчерпан. Никто не пострадал.

Беньямин: Я не стану извиняться.

Зюдель: Почему это? Разумеется, извинишься.

Беньямин: Потому что не сделал ничего дурного. Это вы все делаете не так, а не я. «Пославший Меня есть со Мною; Отец не оставил Меня одного, ибо Я всегда делаю то, что Ему угодно» .

Зюдель: И кто же тебя послал, болтун? Кому это нравится ерунда, которую ты устраиваешь?

Батцлер: Спокойно. Это нормально, что девочки плавают в бикини?

Дёрфлингер: Не все, но разумеется, это бывает, да.

Рот: В этом возрасте они еще не осознают собственную привлекательность.

Дёрфлингер: Ну да…

Батцлер: Да?

Дёрфлингер: Они играют с этим…

Батцлер: Играют?

Рот: Невинно, конечно, как ребенок играет с оружием…

Батцлер: И? Нам это нужно?

Рот: Вопрос не в этом.

Батцлер: И все же.

Рот: Мы взрослые, а дети свободны. Они могут носить, что хотят.

Беньямин: Судя по всему — нет.

Батцлер: Проблема, очевидно, в том, что речь идет уже не о детях.

Рот: Это не проблема, а нормальное развитие.

Батцлер: Мы не можем допустить, чтобы с мужским преподавательским составом устраивались такие «игры».

Дёрфлингер: Речь не о преподавательском составе.

Батцлер: Я видел, как вы ухмылялись.

Дёрфлингер: Что?

Батцлер: Только что. Когда зашла речь об игре с привлекательностью. Ухмылка, которая мне не нравится.

Дёрфлингер: Я не ухмылялся.

Батцлер: Подобающие плавательные костюмы. Сформулировано именно так. И отныне бикини к таковым не относится. Есть альтернативы, и именно их теперь следует одевать на занятия. Вы же, в конце концов, не ведете уроки в плавках.

Рот: Неудачное сравнение.

Батцлер: Закрытый купальник.

Рот: Для мальчиков тоже?

Батцлер: Простите?

Рот: Мальчики тоже должны плавать в закрытых купальниках?

Батцлер: Бред.

Рот: Может быть, но что если какая-нибудь слишком умная девочка заведет об этом разговор, аргументов у меня не будет.

Батцлер: Надо же, а я думал, вы сами умная девочка и аргументов у вас всегда хватает.

Рот: Не представляю, как удастся это ввести.

Батцлер: Хватит вылавливать блох. Apropos: у вас новая стрижка?

Рот: Какая стрижка?

Батцлер: Волосы. Новая прическа?

Рот: У меня? Нет.

Батцлер: Необычный макияж?

Рот: Насколько я знаю, нет.

Батцлер: Парфюм?

Рот: Вас что-то не устраивает?

Батцлер: Не знаю, что вы сегодня сделали, но спокойно можете делать это чаще.

 

5. Ненависть

Георг: Девчонки тебя теперь ненавидят.

Беньямин: Парни тоже, я знаю, теперь они уставились друг на друга, потому что больше смотреть не на что.

Георг: Тебя это не волнует?

Беньямин: Тебя они тоже ненавидят.

Георг: Они просто смеются, потому что у меня одна нога короче.

Беньямин: Мне это не кажется смешным.

Георг: Да ты вообще почти не смеешься.

Беньямин: Они засунули тебя в мусорный бак и катали по двору.

Георг: Это просто потому, что я не могу дать отпор. А вообще я им нравлюсь.

Беньямин: Хотел бы я тогда знать, как выглядит, когда они кого-то ненавидят.

Георг: Увидишь, тогда им в голову приходят совсем другие вещи.

Беньямин: Им воздастся, за все, что они с тобой сделали: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь».

Подробнее о книгах издательства libra тут