Громко и женственно рыгаю
{Полный сборник}
Что делать если у тебя течет
кровь кровь кровь?
Растопырить вены сильней и напугать
Чем рыбка не листик и не вагина?
Чем женщина во время месячных
не хтоническая тварь.
Прогонять ее не надо.
Она доберется вплавь
╳
Кожа, привыкшая к прикосновениям,
теряется в них.
Сворачивается клубочком и закручивается
спиралью в нутро.
Скапливается внизу живота,
обнажая мышцы и капилляры.
Языки, и пальцы, и жидкости, и поцелуи вдруг понимают,
что ее не достать.
Внутрь не дотянуться.
Осязание, слух, вкус, обоняние, зрение
не пробивают
кровавое месиво.
Не проникают за костную стену.
Кожа обволакивает все от клитора до сердца
и поддерживает внутри комфортную температуру.
Она снова распрямится, когда что-то почувствует.
Кожа, привыкшая к прикосновениям,
сворачивается внутрь.
Закручивается спиралью,
уворачиваясь от языков и пальцев.
Прогибается под поцелуями.
Недоумевают поглаживания,
почему под ними оголенные мышцы.
Тоже теплые — скрывают кости.
А пока ее пытаются схватить, и вылизать, и любить,
и проникнуть, и трахнуть,
кожа собирается в новый орган,
собирается глубоко внутри и греет.
Создает комфортную атмосферу.
Но никогда до нее не дотронуться так,
чтобы она почувствовала.
Можно только попытаться выманить.
Она растечется, распрямится и выспится.
Нет ничего твердого под рукой —
хотелось швырнуть в стену,
чтобы та разлетелась на кирпичи
и открыла примерно штук 20 зрителей.
А те хохочут и хлопают.
Но это потому что у них есть суфлер с табличками -
когда и что делать.
А я на диване дрочу и ем бутерброд.
Молчу, пока еще не совсем близко к оргазму.
Раздумываю зачем мне столько вуайеристов.
Может стену надо было оставить?
Сорок глаз смотрят мне в пизду и я кончаю.
Нет, три стены вполне достаточно.
А потом я им почитаю свои стихи и засну.
Пусть смотрят и запоминают,
а я иногда устаю смотреть.
╳
Его слова превратились в руку,
залезли мне в рот
и начали щупать внутренности.
Стало неуютно.
Но вообще сексуально.
Жаль что он уже умер.
Но писал хорошо.
╳
Не пролезает язык и палец.
Комья кожи закрыли входы.
Изнутри и снаружи поры,
но дотронуться невозможно.
Только если
вырвать чем-то огромным,
сходу
(пожалуйста, только не хуем)
╳
Мы не пьем пиво второй день.
Холодная капля стекает не по стеклу, а по лбу.
Капает сверху, как говорят — конденсат.
(Кто говорит непонятно.
Откуда конденсат неизвестно.
Сверху небо)
Всего четвертый день осени,
но чувствуется градусов семь.
(семнадцать, ладно)
Градусов семь —
это фантазия об этиловом спирте.
Двигаться дальше двух металлических стульев лень.
Зрелость в самом соку,
в руках телефон на вибро.
В телефоне голая грудь, три переписки,
четыре диалога, фотография поля, один член.
Пятый шуршит со стула неподалеку.
Пьяный, приставучий и перезрелый.
Разворачиваем день и отправляемся назад,
А потом еще назад, но не слишком,
а то там говорят утроба,
а за ней хуй его знает.
Но пиво там точно не продают.
Кстати, мы не алкоголики. Мы женщины.
А сегодня воскресенье начала осени.
╳
Когда-нибудь трахалась в разгар месячных?
Дико приятно, но со стороны вид такой,
будто парень остервенело пытается
тебя заколоть.
Почему-то пенисом.
Ты орешь, истекаешь кровью,
а он — колет тебя и колет.
А потом вы лежите рядом,
он вытирает свой меч,
а ты, падла, все равно жива.
Говоришь:
давай еще раз.
╳
Я не хочу жить в бытовом тоталитаризме.
Пятна на ковре и пустой холодильник
меня устраивают.
Я хочу что-то вредное и долго ковырять в ухе
грязной рукой.
Расхаживать голой и петь испанские песни.
Засовывать в себя ручки зонтов и овощи.
Испанский я не знаю.
(письмо для семейного счастья)
╳
Фальшивая нимфа.
Нимфа (манка)
Кашка с кусочками женщины.
Мешанина из картона, из клея.
Ненастоящая, не очень вкусная.
Прямо как живая.
╳
Никаких сомнений в каменности камня.
В учебнике есть его разрез.
Пальцам твердо при касании.
А камню кажется, что он вся планета.
Край — где кожа,
Там — соседняя.
Вокруг — вакуум и галактическая пыль.
Сложно сказать, где что заканчивается.
Если оно бездействует.
И только кажется.
Никаких сомнений
в твердости
прикосновений.
╳
Мне приснилось, что мерзкий богатый старик
трахает меня в бассейне на небоскребе,
сует мне огромный дилдо в зад
и резиновый хуй в рот, а член в киску,
а я смотрю вниз и не чувствую вообще ничего,
ни удовольствия, ни отвращения, ни тела
Не прониклась
Если бы яйцеклетки дружили друг между другом
они бы собирались в стайки темно-красных сгустков,
тусовались бы направо и налево и конечно захотели бы сбежать,
им бы не захотелось рожать детей и строить карьеру,
им бы хотелось стекать вниз
на самый пол, в самом неподходящем месте гореть ярким пятном.
Гордо вести хоровод и испариться в какое-нибудь облако.
Если повезет — уползти в землю, из чрева женщины в тело природы.
В самую большую мать, что они нашли.
Можно ли считать что они захотели переродиться?
Маленькие сообразительные сучки.
К чему делиться если можно стать большим и всевозможным.
И разродиться сразу вообще всем, а перед этим вобрать в себя.
А одна оставшаяся, с которой подружки не дружили —
останется, влюбится, создаст семью и обрастет руками и ногами.
Руки и ноги вырастут и вырастят внутри еще одно чрево.
А то — еще одно, и еще одно и, вдруг, станет и неважно
куда ты отправился.
Все равно оказываешься одним большим целым.
╳
В запахнутой на коже искусственной накидке
запах пирующих бактерий,
стекающих на белую простынь капель пота.
По сторонам часть мертвых растений.
Живых — у стекла,
ожидающих солнца лета.
Я произвожу ритуал поднятия с постели.
Я остаюсь на постели пятнами.
Во все хлопковые щели
холистически врываются остатки печенья.
В той раздетой секунде
я была еще пещерной,
а искусственная накидка леопардового цвета
имела налет саблезубости
(или чуть позже — летом).
Вечером танцы у священной ели
Но я проснулась в 2023 м
╳
Большое всепрощающое громкое сердце
не может быть с сердцами поменьше.
Оно с ними
как за рядами из плесневелых солений,
выкинутых старыми соседями, слегка слабоумными.
Из сомнений, тревог, тишины и скупости ощущений.
Большому сердцу больно быть непринятым маленькими.
Никакие маленькие и холодные сердца
Не могут принять его бесконечность.
Даже если их сшить по четкой ручной схеме.
Нет такой схемы, чтобы уместить все его измерения.
Единственное что оно может — расти вширь и вглубь.
Болеть и радоваться с космической силой.
Отбрасывать длинные (с галактику) тени.
И не втыкать в себя пластиковые убогие оградки
из милого магазина мелочей и подарков.
(построенного маленькими сердцами)
Не собирать опилки, огрызки, палки
(с порога этого же милого магазина).
Укрыться артериями и ясным сердечным ритмом.
Большое всепрощающее громкое сердце –
Одиноко.
Но зато
с космической силой.
╳
Под босой ногой растеклись ягоды.
Шушрит камыш,
а мы путаем его с рогозом.
Осиротевшие,
без своих трехлеток палки,
загодя падают у входных дверей.
Текут жаркие дни и минуты, и часы,
и узы возом утекают с уличными тапками
(в мы уже знаем — не камыши).
Люди состоят из абрикосов, из арбузов, из сиесты, из любви,
из стрекота насекомых, из червей.
Лечь на траву и смотреть на звезды -
наше проклятие.
И избавляться никто не хочет.
Мы хотим в деревню к бабушке,
к ее матери,
и ее матери,
и матери,
и нашей праматери.
Соединиться в большое спелое
горячее сердце.
Может оно и греет летом,
а солнце — иллюзия,
чтобы было видно куда плевать косточки.
Чтобы не наступить в мусорку или крапиву
(да и тогда — отважные трехлетки возьмут палки
и изобьют ее намертво).
Сердце сядет за горизонт
и умытые ноги уйдут ерзать под столами,
полными ноутбуков, налогов, слогов, долгов и иногда супов.
но опять вернутся, когда устанут
на зов
солнца
╳
Мне не хватает позиции.
Я воспитана бесконфликтным человеком.
Не выделяться, не зубоскалить, дружить, слушаться.
Убирать за собой, работать на хорошей работе, стать человеком (бесконфликтным).
Я не то что бы слушалась,
но до усрачки пугала перспектива
не справится с чужим неодобрением
и эмоциями.
Со злостью и оскорблениями,
со скорбью, с недоразвитыми бдениями людей бесчувственных.
Сейчас уже не боюсь,
но так погрузилась в бескрайность,
что позиции кажутся бессмысленными.
Единственное, что имеет смысл -
возрождение языческого поклонения миру.
Быть в диалоге с пространством.
Быть быть быть,
чувствовать, чувствовать,
пропитываться, говорить
Говорить.
Говорить.
╳
Хочется прикасаться кровью,
а не руками и ногами,
кидать взгляды сердцем, дыханием дышать в унисон
с горами.
Ловить вибрации магмы,
перестраиваться с материками,
превратиться в сверхновую,
задаваться вопросами
и не получать ответы.
В новой эре наготы
мы раздеты
полностью
под черную дыру
╳
Я не слышу голоса.
Я не слышу голоса.
Я не слышу голоса.
Они не говорят мне
жечь города.
Не говорят разбить лицо
Не требуют толкать прохожих.
Им совсем не нужно,
чтобы прохожие злились,
Я молилась и молилась,
чтобы закончилась тишина.
Прекратилась.
Прошло 3000 лет. Новая эпоха.
Новые люди. Новые организмы.
У них растет из рук сразу в мысли.
Без кнопок и плат
у них растет аппарат
серого вещества.
Больше не ходят на четвереньках.
Больше не едят друг друга.
Их разговор начинается с наречий –
Холодно, упруго, скользко, глупо
У них дома в теплых пещерах.
Звукоизоляция, каменные столы, широкие гамаки.
Стены сделаны из остатков цивилизации.
Звучит петух, белый шум, черный пёс
(не на цепи, не в будке, а так — просто)
Время собираться в круг ритуальных танцев.
Затягивается утренняя нота.
Подхватывается и передается
вместе с морганием.
Бегает между зубов и хрящей.
Врезается в деревья, но те тоже звучат.
И в гуле начинается движение.
Они называли это хоровод, но не по кругу.
Хор звуков летал, пока упругие
и совсем дряблые тела
Выхлестывали из пространства
молекулы кислорода.
Кружились с пчелами.
Кружились с сучьями.
Задирали свободные юбки
Заползали в свободные юбки.
Трещали цикады.
У каждого свой вид языка с насекомыми.
Кто-то их давил пальцами,
А кто-то строил шалаши.
Низшие создания — так они думали.
Так и поклонялись.
И кружились с ними, все были
в росе
в росе,
росы не хватало
и приходилось выделять пот,
пока были силы кружиться.
Остановиться
было невозможно, пока гул не стихал.
Яркие красные маки ссыпа́лись в кучу.
Поджигались.
Тучная безногая женщина
водворялась на трон и все расходились.
Может они ее не видели,
но раз скидывались в ее блага,
точно чувствовали. Боготворили.
А она чувствовала красные ноги.
Так они и жили.
Отдавали,
творили танцы.
Варево из сломанных спутниковых сигналов
Иногда падало на землю.
Но никто не пугался,
Подкожный приемник серого вещества
Хоть и разлагался, но медленно.
Жила еще память о антиутопиях.
И те еще будут жить.
Они знали. Они все знали. Они слышали.
Но предпочитали бегать с волками
и быть съеденными заживо,
чем признаться, что это их волнует.
Им нравилось кружиться.
Строить шалаши для мух.
Призывать своих богинь и богов
Называть их Боговы шалаши, Боговы мухи.
Они быстро умерли,
а если правильнее –
Для алтарей и ритуалов закончились цветы.
Кости зверей и людей,
кофейные пластиковые стаканчики.
Гелевые ручки, планшеты,
нейросетевые портреты.
Этого стало так много,
что просто не видно было
ничего другого.
И пришлось начинать все заново.
Я слышу голоса.
Я слышу голоса.
Я слышу голоса.
Они говорят мне
жечь города.
Говорят разбить лицо
Требуют толкать прохожих.
Им нужно, чтобы они злились,
Я молилась и молилась, чтобы
Закончилась тишина.
И тишина прекратилась.
Иногда бывает,
что ты встречаешь человека,
и твое сердечко еще не знает,
что оно к нему уже привязалось.
Тебе хочется что-то написать,
или посмеяться,
или дотронуться,
или внезапно среди дня
ты вспомнишь его лицо.
Я не знаю как люди становятся друзьями.
Просто однажды ты найдёшь у себя родимое пятно,
похожее на все твои переживания
и подумаешь — ну и уродливое,
надо срочно показать другу.
Посмеемся
╳
Два полотенца на крючке.
Две зубные щетки в стакане.
Две зубные пасты -
одна запасная,
но ты мне не парень.
Может быть пару прокладок
и, может, бритвенный станок
и, может, волосы на расческе,
и может загвоздки в голове,
и фен, и чайные стаканы.
Не чаю.
Настанет день, когда я вдруг пойму,
что все смогу
и одна.
(громко и женственно рыгаю)
╳
С некоторыми людьми будто
исчезает вес.
Тяжелые руки и ноги и грудь
растворяются.
можно наконец дышать.
пока не поменяются приоритеты.
(но мы не хотим таскать тяжести)
╳
У нас совершенно разное
мироощущение.
Для меня мир —
пульсирующее сердце.
Для тебя мир —
мембраны митохондрий.
Я не могу залезть в них и сидеть тихо,
преобразуя энергию.
Ты не можешь услышать,
что за клеточной сеткой.
Но я могу вдохнуть весь стук и влагу
и поделиться эхом.
Представь, как мы слушаем пульс,
лежа под сетью сосудов.
И окажется, что мы заглядываем внутрь,
а не вверх,
преобразуя энергию в бессмертие
╳
Иногда просто сидишь и ждёшь
пока день закончится (все дни).
Заканчивается горячая вода,
а дни идут.
Пока ЖКХ не повесит
объявление
об отключении
╳
Я хожу по Питеру с венком
из одуванчиков.
С песком залива в кроссовках.
С ракушками и камнями в сумке.
Я слышу еще мертвую рыбу
недоеденную Чайкой
И мне абсолютно насрать в фонтаны
(Нет не опечатка)
╳
Как может снедать тоска по родине,
когда телом ты все еще тут.
Просыпаешься, обхваченный ее длинными руками,
придушенный пальцами, с закатанными глазами.
Думаешь, что она все еще теплая, чтобы встать и уйти.
Пахнет она приятно. Почти не больно прижимает коленом грудь.
Снедает на всякий случай?
Или уже нет родины, как пути до дома,
в котором ты жил в детстве.
Как и дома.
Как луча света, мерцающего кухонной пылью
и фартука бабушки, еще не такой старой и слабоумной.
И мамы, еще не заболевшей раком,
и папы, еще не умершем от рака.
У сестры твоей еще нет детей,
у тебя еще нет большей любви, кроме как выйти за дверь
и покопаться в свалке за деревом алычи,
найти пару радужных чашек со сломанной ручкой
и устроить чаепитие под кустом с другими детьми,
которые сейчас валяются придушенные,
кто-то с блаженной улыбкой, а кто-то размахивая руками.
Сверху накрывает одеялом запаха осени.
╳
Когда мое внимание рассеивается,
я представляю,
что из меня улетели птички.
Цепляются ко всему подряд.
И надо их позвать,
чтобы собрать
назад.
И они прилетают
прямо в сердечко
и сидят там
и там им лучше
чем в бессердечье
Мне велели
вам передать,
что у нас все хорошо.
Лампочки в подъездах горят,
стреляет поясница,
садят бархатцы
В существительности –
могу ошибиться.
А в глаголах наверное
нет.
╳
У вас час до конца света.
Что вы делаете?
Заканчиваете минеты?
Открываете учебник на странице 47, параграф 3?
Там цветок с весны
2004го года, со двора школы образовательной —
от слов
"образовались пары выдыханий
от пара романтических изысканий".
Зеленым выделительным маркером
подчеркнуты изыскания,
изысканным почерком на полях дописано:
”мы умираем медленно, но основательно”.
45 минут до конца урока и света.
Моя планета нагрета до пределов кометы.
Моя планета совсем не одета.
Изредка, уткана цветами,
застрявшими в параграфе 3,
между страниц о зиготах
и искусственном дыхании
изо рта в рот.
Что будешь делать, кроме воспоминаний,
кроме желаний тела?
Будешь читать стихи голым
на белом бордюре муниципальных зданий?
Задашь направление “нахуй” знакомым
по их вопросам страданий?
30 минут до весны изысканий.
Страшный суд манит прожектора́ми
и аттракционами.
Светится буквами, светодиодами лент,
порционными клетками тигров и балками,
комнатой смеха и тиром.
Мы постреляем из окон квартиры?
До конца света остались минуты, десяток.
Силуэты уток и их утяток
просвечивают насквозь от дырок.
Окурок и несколько подковырок соседей
скидываются с балкона.
Мертвые утки, едущие с работы
до марафона гробов из картона.
Причесанные, с детьми под ручку,
в толстовках и с мороженым,
мертвые утки из тира с подбитыми кожами,
искаженными рожами.
Что будешь делать
за пару минут до конца мира?
Все патроны закончились,
оскорбления и скорбящие тоже.
Никому не положено помогать ближнему.
Можем принять две столовые ложки соли,
два пива,
таблетку аспирина, бутылку водки.
Поколотить сумкой старушку,
раскидать из бумажника сотки,
снюхать дорожку пепла,
нафантазировать ящик тэкилы,
признать что любил, что юлили,
залезть языком по столбу, примерзнуть.
Женится на нем — как положено.
Поменять фамилии,
изменить под звуки кометы.
Наша планета раздета.
Оголены столбы, прикрыты цветами и нами.
Полюбил с высоты столба
языками пламени языки.
Повторим на следующей неделе?
Я тебе позвоню, одолжи пару соток.
Я обещаю, может пришлю цветы.
Наша планета
доверчиво зардевает и накрывается
форзацем.
Конец.
Пьесы.
Конец.
Света.
(за кулисами танцы и заканчивается пунш)
╳
Осторожно, двери закрываются.
Металлический скрежет громкоговорителя в трамвае прерывается.
Я читаю новости.
За волосы цепляется мысль.
Навсегда?
А ты боишься долгих фильмов?
Когда прошло часов 60,
а смотришь — по полю ягненок
идёт из переда — назад.
╳
Поверхность тела
является неким проводником.
Что он проводит — неясно,
но сигнал хороший только по вечерам
(и только когда все сделано).
А больше ничего не остается.
Только крошечные такие штаны на бельевой веревке.
Сели от стирки.
Нет, увернусь лучше от штанов подальше.
Можно кожу снимать,
как кожуру.
И что за негу от этого почувствовать…
Не путать с нугой — это что-то вкусное.
С ногами можно — они пинаются.
Вот и я чувствую что-то непонятное,
но как будто снялось и валяется где-то под ногами.
Не пинайте.
╳
Несите жалобную книгу.
Я хочу пожаловаться.
Подать жалобу.
Просить жалости.
Жаль, что никто ее не читает.
╳
Кажется, что звуки это блажь.
Суфлерская иллюзия, что все как надо.
Шуршит — голубь.
Сдувается — арка из шариков
у продуктового.
Хлюпает — сопля в стоке.
А под ними — звенящая чернота.
Под ней — слепящая белизна.
И нет края у тела.
Вот и приходится повернуться на бок,
чтоб простынь шершаво шипела.
(Суфлеры перепутали таблички)
╳
Не будь вежлив.
Не угождай.
Не помогай.
Не говори спасибо и пожалуйста.
Не мой посуду каждый раз после еды.
Не надевай шапку.
Не чисти зубы.
Не звони.
Иногда.
╳
Легкий рекламный свинг пронесся мимо.
Стеклянная дверь супермаркета дернулась и стало глухо.
Спокойный свет упаковок водки, прокладок и орешков на развес
смешался с формой охранника и кассами самообслуживания.
Яркие разноцветные ряды убаюкивали.
Над красной крышей сплелись в сети тяжелые тучи.
А я и пара десятков покупателей схватились за полки палубы и спокойно складывали в корзины хлеб и пельмени.
Я купила мороженое
Начались месячные.
Свет убаюкивал, а круговорот денег и дождя промакивал тревогу.
Мне нравился этот психологический шелтер.
╳
Упала тень на черный стол.
А кружка осталась.
Я убирать не стала.
Вставалось с трудом.
Из-за сонного паралича
кружка пугала.
╳
Не знаю чем так привлекательны воронки.
Они затягивают.
Растягиваются нутром,
вертятся и хорохорятся,
но, в конец концов, оказываются пустыми.
Не по своей воле,
по своей вине.
Очень красивые
И живые.
(хотя более правильный термин — неодушевленные)
╳
Пляж -
солнечное место
полное песка.
Приятно скинуть кожу
и окунуться из знойного дня
В растекшееся под себя
новое море.
Пописаю.
(я вру, чтобы вы не подумали,
что я плакса)
Зарисовка 4:
На столешнице лежат
«Лаковый» и «Лаконичный».
Лаковый —
красный и блестящий.
Лаконичный —
Загадочный и понятный.
Выбрасывать придется
в разные контейнеры.
Настоящий
и еще не найденный,
Зато опрятный.
╳
Зарисовка 5:
Капает на дерево пола
с челюсти.
Из стакана вынута вся такая мокрая.
Прямо поцелуй.
Только со старостью.
╳
Иногда кажется, что гул в голове не закончится.
Будто видео в интернетике и эйфоретики.
Захватили пустоты,
Те харькаются гневными визуалами,
как зодчие стенами.
Кстати, они похожи чем-то на мануалы
по внутренним потенциалам.
Такие же дебильные и умильные.
Может поэтому когда я остаюсь в тишине,
прислонившись к дереву
(не дивану, не стулу, не столу)
Когда я не вижу ни души,
а воздух дергает меня за соски
Я чувствую как трусы намокают.
Понимаю.
Понимаю.
Понимаю.
╳
Хороший сон — тот, который состоялся.
Когда прикоснулся к подушке
и та раскрошилась на атомы хлопка.
Разверзлась и затянула внутрь голову.
Все мысли растянула
до половины дороги к луне и всосала как макаронину.
По щеке распределились хлопотные дела,
под ресницами пошлые взгляды.
В яремной ямке —
подарки, приготовленные следующим днем.
Хороший сон — тот, что смотал клубок,
разворошил свитер тревог.
Что-то связал с ярким принтом,
раскидал по рукавам.
И всякое разное поделал такое,
что разумным существам не снится —
только метафорическим.
И не существам совсем, а сущностям.
Таким как сон.
Словом, я кажется просто хочу спать,
а не справляться с наплывом внезапной бодрости.
У меня подушка уже раззявила хлопковый рот.
╳
Зарисовка:
Карманные часы уже никто не носит,
но из кармана чьего-то пальто ты слышишь тихое тиканье.
Оно приносит запах пыли и какой-то старины.
Зарисовка 2.
У тебя в пальто что-то тикает. Внутри ничего нет.
Зарисовка 3.
Ты пахнешь пылью и стариной, таких уже никто не носит.
╳
Тыльная сторона ладони
растеклась по воздуху.
Расстелились пальцы ног по ламинату.
Разверзлась кожа и схватила поперек горла
проползающий мимо воздух.
Извивания тела
подавили любое возможное сопротивление желанию двигаться
как оно захотело.
╳
Пальцы, протянутые перед собой.
Удлиняются трехкратно.
Вытягиваются позвонки.
Все что позади — упирается в пол.
Это не помогает,
когда тебя отрезает от гравитации.
Она кажется выдуманной,
Как стопроцентно натуральный сок за 30 рублей
за детским столом.
╳
Все это от лука.
Не ешь лук.
Не ешь лук, он горький.
Съешь конфету.
Или суп
НО
Без лука!
Даже не думай его резать.
Не режь лук.
Все это от лука.
— Перестань так меня называть.
Я не собираюсь себя резать.
(Стук ножа)
╳
Зарисовка 1:
Мне бы хотелось очень честно что-то сказать. Так честно, что выступили бы слезы и залили бы всю бумагу. Так честно, что это проза стала бы артефактом, который заставляет каждого прочитавшего замереть и рассыпаться, чтобы каждая бумага была заплакана.
А слезы чтобы были не солеными и не сладкими, а просто были. Чтобы они наконец убежали, если долго терпели заключение в камере глаза.
И я знаю какие слова нужны.
Звук тишины,
и тепло кожи.
