Хочется громко. «Выживут только любовники» — квинтэссенция вампирической эстетики в кино. Адам и Ева — изысканный в неродном для себя черном цвете волос Том Хиддлстон и богемная в индивидуальной органике Тильда Суинтон — провозглашенные адепты неоромантизма в эпоху постапокалиптических мытарств и новая веха для вампирической киномифологии. Здесь неоромантизм как настроение и атмосфера, пропитанные невинным, но жарким дыханием эротизма, чем-то близкого энергиям, порождавшимся участниками движения «новой эротики» в русских 80-х. Джармушевские вампиры в одном ряду с готикой «Ноосферату» и последним вампиром-любовником в кино ХХ века, непревзойденно воплощенным Гэри Олдманом в «Дракуле» Ф.Ф. Копполы.

Он — музыкант, в наши дни сочиняющий и исполняющий прекрасный психодел, декаданствующий, грезящий о ярком самоубийстве, медитирующий при ночном свете с богатой коллекцией струнных музыкальных инструментов, каждый из которых имеет свое имя. Она — чуткая к природе дива, полная метафизических знаний и космогонических интуиций, путешествующая с чемоданами, полными главными книгами времен и народов, изучающая их при помощи пальцев. Они — похитители времени, хранители бесценных артефактов, пара любовников, жаждущих искуса плодов познания, из начала мироздания приблизившихся к XXI веку, который бессознательно транжирит сокровища. Веку, в котором человек противопоставлен самому себе в стадии низшей и покорной всевозможным мерзостям этого мира — он противопоставлен человеку-зомби.

В этой чарующей, мрачноватой неге, сочащейся сквозь психоделическую гитару композиций коллектива «Sqürl», одним из создателей которого является сам режиссер, хочется танцевать, вплетая свой пластический стиль в эти бесконечные узоры художественных связей, пересечений судеб великих и тех, кто был рядом, величию способствуя. Джармуш блестяще размечает почти наркотическую эйфорию осознания того, что время течет сквозь, так же как и известную лишь вампирам, Адаму и Еве, тоску по настоящему, которого нет. У них впереди вечность, переживаемая как отсутствие будущего, они на него не рассчитывают, там нет такой финальной точки, как смерть, и ностальгии по прошлому у них тоже нет, прошлое — это их настоящее. Действие в фильме протянуто между двумя городами: не первое десятилетие пустеющим и гибнущим в своем прославленном прошлом Детройтом и веками кипучим жизнью, людьми и культурами Танжером. Адам и Ева не приравнивают себя к смерти, они примиряют себя с жизнью, в которой век от века нищает духом человечество. Не рождаются те, кому удивительный и уникальнейший (на мой субъективный и объективный взгляд, лучший в елизаветинской Англии) последний их приятель Кристофер Марло (Джон Хёрт), в наши лихие дни смертельно отравившийся «паленой» кровушкой, мог бы подарить славу бессмертного драматурга Шекспира. Или с кем Адам, как композитор, мог бы поделиться выдающимся реквиемом.

Из–за довольно простых, но милых сердцу, джармушевых россыпей аллюзий на тему рок-музыки как трагической поэзии ХХ века, литературных и художественных мистификаций, эстетских и масонских игр знаками и символами «Выживут только любовники» — фильм, к которому какая-то часть человечества, случайно обратившаяся к авторскому независимому кино, воспримет как издевку с помощью аллегорических финтов и готических песен аристократической культуре причисляющую его, человечество, к мертвякам-зомби. Человечество вообще не любит, когда с ним говорят о культуре, как о чем-то жизненно важном, актуальном, материальном, сложном, требующем отзыва и участия, созидания, а не потребления. Тем не менее, она для Джармуша — предусмотренная проведением нетленная роскошь, открытая каждому аристократическая привилегия, путь, на который ты ступаешь, или нет.

В этом смысле, «Выживут только любовники» — иной виток в обращении режиссера с мотивом дороги, путешествия. Вампиры Адам и Ева — аристократы духа (как бы ни было истерзано это определение!) с непрекращающимся «движением» кармы, в их случае, настигающей не с каждым новым рождением, а с каждым новым веком, с каждым следующим переворотом сознания людей, от чистоты которых, зависит качество крови, питающей этих прекрасных созданий.

Когда голод по проявлениям человеческого таланта и одаренности становится сильнее, чем жажда крови, пищи, потребления, любовь открывается как единственная доступная человеку вечность, а красота как вампир, питающийся нами и питающий нас. Много нас еще, живых…