Несколько лет тому назад, работая в университете над исследованием, посвященным Сэмюэлу Беккету, я начал переводить на русский короткую прозу, написанную Беккетом в период с 1954 по 1989 год, то есть до смерти писателя. Мотивация моя была проста: эти тексты на тот момент опубликованы на русском не были, а многие не опубликованы до сих пор. В связи не столько с объемом этих текстов, сколько с их сложностью, работа заняла что-то около года.

Некоторые из этих текстов вышли в 2015 году в переводе Марка Дадяна в книжке «Первая любовь. Избранная проза». Избранна эта проза была просто: издательство выкупило права на издание только текстов, написанных впервые на французском, а поскольку Беккет писал то на французском, то на английском, часть текстов просто осталась за пределами купленных прав. Впрочем, некоторые поздние французские тексты также не вошли в сборник.

«Еще Беккет» является попыткой собрать всю короткую прозу Беккета, написанную с 1954 по 1989 год в одном месте. Не публикуется только текст «The Lost Ones/Le Dépeupleur» (1966, 1970), опубликованный издательством «Опустошитель» сразу в двух хороших переводах. Многие тексты публикуются на русском впервые. За базу при переводе того или иного текста брался или французский, или английский оригинал, в зависимости от того, на каком языке текст был написан впервые. Автопереводы Беккета также брались во внимание. Во время работы большую помощь в интерпретации темных мест оказал один из ведущих специалистов по творчеству Беккета, профессор Крис Акерли. Датировка текстов соответствует датировке, принятой в издании Samuel Beckett. The Complete Short Prose, 1929-1989. ed. S.E. Gontarski. New York: Grove Press, 1995. Тексты будут публиковаться в хронологическом порядке и по одному в неделю.

Иллюстрации к текстам: Ирина Лисачева

Если пунктуация оригинального текста явным образом игнорирует правила пунктуации языка оригинала, его перевод игнорирует правила русской пунктуации.

Неделя 1: Из заброшенной работы

Неделя 2: Образ

Неделя 3: Воображение мертво вообразите

Неделя 4: Всё странное прочь

Неделя 5: Довольно

Неделя 6: Бэм

Неделя 7: Без

Неделя 8: Фиаско 1

Неделя 9: Фиаско 2

Неделя 10: Фиаско 3: Вдали птица

Неделя 11: Фиаско 4

Неделя 12: Фиаско 5

Неделя 13: Фиаско 6

Неделя 14: Фиаско 7: Неподвижно

Неделя 15

Фиаско 8: Чтобы закончить снова

Чтобы закончить снова череп один в темном закрытом месте лбом на доске чтобы начать. Так долго чтобы начать пока не исчезнет место, а за ним и много позже доска. Череп значит чтобы закончить один в темноте пустоте ни шеи ни черт одна коробка последнее место в темноте пустоте. Место останков где когда-то мерцал в темноте останок. Останки дней света дня не было света слабее их ни бледнее. И начинает значит снова чтобы закончить снова череп мерцать последнее место вместо того чтоб погаснуть. Наконец внезапно или постепенно встает и магия свинцовый рассвет. Всё светлей и светлей до последнего серого или внезапно как по щелчку серый песок сколько видит глаз под небом таким же серым без облаков. Череп последнее место темнота пустота внутри снаружи пока внезапно или постепенно свинцовый рассвет наконец не застынет едва взойдя. Серое небо без облаков серый песок сколько видит глаз долго пустыня чтобы начать. Мелкий песок как пыль ах, но пыль конечно глубокая чтоб поглотить гордые монументы тоже когда-то была там и сям. Там наконец такой же серый невидимый для посторонних глаз изгнанник застыв стоймя средь своих руин. Такое же серое мелкое тело с головы до ног по лодыжки в песке не правда ли свет остался только в глазах. Неподвижные руки прижаты к телу и друг к другу ноги что сделаны для побега. Серое небо без облаков пыль океан даже ряби нет ложная даль без конца адский воздух ни вздоха. Слитые с пылью вязнут обломки приюта многие уже еле видны. Первая перемена наконец обломок отделяется и падает. Падение плавно из–за плотности тела как поплавок на воду едва погрузился. Так чтобы закончить череп начинает снова мерцать вместо того чтоб погаснуть. Серое небо без облаков даль без конца серый воздух без времени ни тех кто за Бога ни тех кто против. Там наконец снова в дали без конца вдруг прорезая серый появляются два белых карлика.

Сперва долго чистая белизна издалека плетутся шаг за шагом по серой пыли связаны носилками такими же белыми вид сверху в сером воздухе. Носилки медленно скользят по пыли так согнуты спины и руки длинны в сравнении с ногами и так глубоко утопают ступни. Отбеленные как один та же глушь так похожи что глаз их путает между собой. Несут лицом к лицу и часто меняются местами поочередно шагая спиной. Тот кто следует корректирует путь как рулевой мягкими движениями скиф. Скажем один отклонится на север или куда еще и другой тут же на столько же в обратную сторону. Скажем один остановится и вокруг этой оси другой повернет носилки на полукруг и так поменялись ролями. Костно-белый цвет полотна вид сверху и рукояток передних и задних и карликов до макушек массивных черепов. Время от времени они дружно отпускают носилки чтобы позже их дружно не наклоняясь поднять. Это носилки для навоза смехотворной памяти с рукоятками в три раза длиннее ложа. Возвышаясь под простыней то спереди то сзади по мере перестановок подушка обозначает место для головы. На концах рук четыре ладони дружно разжимаются и носилки и так у самой пыли беззвучно падают. Несоразмерные конечности мелкие черепа ноги и туловища несоразмерные руки мелкие лица. Наконец ступни дружно поднимаются левая спереди правая сзади иноходь продолжается. Серая пыль сколько видит глаз под серым небом без облаков и там внезапно или постепенно где только пыль и возможна понять эту белизну. Остается вообразить сможет ли он ее увидеть последний изгнанник средь своих руин сможет ли он когда-нибудь ее увидеть, а увидев поверить своим глазам. Между ним и ней с высоты птичьего полета пространство не уменьшается, но только сейчас появилось как последняя пустыня которую нужно перейти. Мелкое тело последняя стадия застыв стоймя средь своих руин тишина и неподвижность мрамора. Первая перемена наконец обломок отделяется от мамы-руины и в плавном падении едва погружается в пыль. Пыль что поглотила так много что больше не может тем хуже для тех останков что еще видны. Или просто несварение как некогда у питонов то есть всё сметет наконец последний глоток. Карлики белизна вдали идущая из ниоткуда неподвижна в сером воздухе там где только пыль и возможна. Извечная ноша и глушь дружно вперед назад туда сюда стоп и снова вперед. Тот что повернут лицом вперед порой встает и поднимает голову как можно выше будто вглядываясь в пустоту и кто знает корректируя курс. И снова вперед так тихо что глаз замечает их лишь после уже идущих наугад опустив головы закрыв глаза. Давно поднявшись к горизонтальным лицам глаз напрасно упорствует всё ближе и ближе ничего не увидеть кроме двух мелких овалов без взгляда. Вершина огромного свода торчащая изо лба выдается белая в серое небо обитаемый горб или любовь дома. Последняя перемена наконец изгнанник падает к небу спиной и остается лежать посреди руин. Ноги центр тело радиус падает грудой как падает статуя всё быстрее пространство квадранта. Зоркий глаз научился его различать слитого с руинами слитыми с пылью под небом брошенным стервятниками. Хоть и вечно беззвучный вздох его не покинул и заставил дрожать выдыхая частички пыли. Лазурные дыры глаз не то что у куклы ни падение не закрыло ни пыль ещё не забила. И теперь не может быть чтоб он им не поверил перед этой белизной вдали где сливаются пыль и небо. Белизна ни на земле ни на небе карлики будто в конце испытаний носилки лежат между мраморно-белыми телами. Руины тишина и неподвижность мрамора мелкое тело распростерто следят зияющие орбиты в бледно-синей глубине. Как в дни вертикали руки прижаты к телу и друг к другу ноги что сделаны для побега. Упавший грудой всей своей мелкой длиной лицом назад будто толкнула сзади рука помощи или ветер, но ведь ни вздоха. Или шепот из какого-то ошметка жизни после пожизненного стой падай падай ничего не бойся тебе уже не подняться снова. Могильный череп застынет ли весь так навсегда носилки и карлики руины и мелкое тело серое небо без облаков забитая пыль грань на грани даль без конца адский воздух ни вздоха. И мечтай о пути в пространстве без здесь и там где земные шаги никогда ни приближаются ни удаляются. Нет чтобы наконец чтобы закончить снова постепенно или как по щелчку темнота снова туда некая темнота что только некий пепел может. Сквозь нее кто знает ещё один конец под тем же небом та же темнота без облаков она земля и небо последнего конца если вдруг будет нужен если бы очень нужен.

1975