Интервью было записано в читальном зале Отдела Рукописей ИМЛИ РАН:

Евгений Добренко — специалист по советской и постсоветской литературе и культуре, соцреализму, истории российского и советского кинематографа, критической теории и советской культурной истории.

Добренко: — Я сейчас работаю над книгой, которая называется «Империя слов». Это история, история того, как формировалась, развивалась и функционировала советская многонациональная литература.

Этим много занимались. В советское время здесь, в ИМЛИ, был специальный сектор. Раньше он назывался отдел братских литератур, теперь сектор СНГ. Если в советское время тема взаимодействия и взаимообогащения братских литератур была политически важная, об этом много писали, этим занимались, то после распада советского союза — это все естественно заглохло и ушло на задний план.

А между тем, все эти сюжеты очень важны и очень интересны. Конечно, в советское время было наговорено очень много политически ангажированных вещей, не соответствующих, конечно, реальной истории, мы это все знаем. Тем более важно эту историю воссоздать.

Поскольку в ИМЛИ находятся архивы РАППа и ВАППа — с ними необходимо работать, потому что именно в этих организациях началось формирование того, что впоследствии станет советской многонациональной литературой. Хотя принято считать, что весь многонациональный проект возник по инициативе Горького и его кульминацией стал Первый съезд советских писателей, на самом деле этот процесс начался значительно раньше: в 1920-е годы. С 1928 г., когда по инициативе ЦК создавался ВАПП, где доминировал РАПП. Все это не исследовано. Никто ничего об этом не писал. Потому что никто не хотел связывать многонациональную литературу с такой малосимпатичной организацией, как РАПП.

Мне кажется, что как раз сейчас настало время этим заниматься и об этом писать, чем я и занимаюсь. В ИМЛИ находится абсолютно бесценный архив РАППа и ВАППа. К сожалению, он не разобран. Без истории РАППа, которая до сих пор не написана, вообще нельзя понять историю советской литературы. Нельзя понять историю советских институций. Потому что это была одна из ключевых организаций, в рамках которой формировались структурные образования, процедуры, конвенции и кадры, конечно, которые впоследствии стали определять развитие советской литературы в сталинское время.

— Я считаю, что первостепенно важное направление для Отдела рукописей — это архивы советских институций. Потому что до сих пор существует неудовлетворенность историей советской литературой, которая в советское же время и писалась. Мы все, конечно, знаем, насколько она была далека от реальности, просто фальсификация.

И есть недовольство существующим уровнем исследований советской литературы. Я не говорю об изучении отдельных авторов, я не упоминаю индивидуальных исследований. В ИМЛИ есть целые группы исследователей одного писателя. Платоновская группа, например, — это люди, которые сделали очень много по конкретным направлениям. Но понять советскую литературу и советскую культуру как институцию, каковой она на самом деле была, без анализа литературных организаций невозможно. Поэтому работа с архивами литературных организаций — ключевое направление для ИМЛИ. Без этой работы нельзя понять, как формировалась и функционировала советская культура в целом. Это первостепенной важности задача. Это более важно, чем работы по темам, которые находятся уже в очень продвинутом состоянии.

Например, уровень, на котором изучена литература Серебряного века и русский авангард, и уровень доступности архивов, степень обработанности архивов по 1920–1930 годам. Это несопоставимые вещи. Серебряный век изучен намного лучше. Уникальность советской литературы заключается в том, что в отличие от традиционного понимания литературы, где доминируют имена, советская литература была прежде всего институтом, и как институт, который формировался из литературных организаций до 1932 года, он не выскочил как «из пены морской»… Он был создан всем развитием, всей предысторией этих литературных организаций до 1932 года. А архивы этих организаций находятся вне доступности для исследователей.

Когда говорят: «Нет истории советской литературы», возникает вопрос: «А почему? А архивы доступны?»

Да у нас по истории цензуры советской что-то есть? А Союз писателей, истории советских журналов, советских издательств? Ничего ведь этого нет. У нас нет истории Союза советских писателей. У нас нет истории советской литературы.

Да, у нас есть работы о «Лефе» , блестящая работа Галины Андреевны Белой о «Перевале». Но ведь это не показательная организация. РАПП. Только РАПП. Ничего о РАППе не написано. А весь институт будущей советской литературы формировался в РАППе. Этот механизм там формировался. Как можно понять функционирование ССП, не имея историю РАППа? С 1928 по 1932 год. Весь институт советской литературы. И распространился на всю советскую литературу. Как можно понять историю ССП не имея истории РАППа? А история РАППА лежит весь здесь. И его нужно описать и срочно отпустить в работу. Чтоб он входил в оборот.

Без этого материала истории советской литературы не будет.

Плотников: — Что Вы думаете по поводу перспективности развития истории советской литературы? Вы прекрасно представляете картинку на Западе: Европа, Америка. Вы профессор университета в Шеффилде. Какие тенденции? Что вы видите в отношении изучения советской литературы?

Добренко: — Они разные, но не такие, как это было 30 лет назад. Есть спорные фигуры. Есть разные мнения. Раньше мнение было обо всем различно. Вот вам здесь одна обойма писателей, а здесь другая. Одни не признают других, а эти тех. Теперь устаканилось. Например, в стенах этого учреждения будут доказывать, что Шолохов сам написал «Тихий Дон», а в стенах другого будут утверждать, что украл. История советской литературы абсолютно необходима как на Западе, так и в России сегодня. Я не вижу особых различий в общей концептуальной трактовке советской литературы. Например, мне приходится часто выступать с лекциями и в Америке, и в России, и в Англии, и в Германии. Я не делаю никаких поправок на аудиторию, и я получаю одинаковый отклик в разных местах. Особых различий нет. Есть частные вещи, о которых спорят люди. Специфические имена. Но сегодня бесспорного, то есть полного понимания — 90%, раньше было 90% различий.

Есть другая проблема, она состоит в том, что плохо входит в оборот в России то, что сделано по истории советской литературы на Западе. Многие работы не переведены, не появились в России и, к сожалению, не доступны российскому читателю. И новые книги тоже. То ли дорого покупать, то ли этим просто никто не занимается. Раньше было лучше. Был какой-то обмен, книги попадали в Россию. Сложно было к ним добраться, но они были. А сейчас, я заметил, в Ленинке просто нет многих книг, которые вышли в Штатах, в Германии.

Плотников: — Назовите несколько работ, которые, на Ваш взгляд, необходимо прочитать по истории советской литературы?

— Не из новых, например, а из старых. Вот, мы говорили о РАППе. В Советском Союзе была одна книжка Шешукова — чудовищная абсолютно. Есть работа, которая вышла в Америке, — Эдвида Брауна. Книга о РАППе. (The Proletarian Episode in Russian Literature, 1928-1932. by Edward J. Brown). Написана очень давно. Без использования архивных материалов. Но она и сегодня не доступна российскому читателю. Архивных документов в ней нет, потому что архив был недоступен, а сейчас он не разобран. Она писалась по публикациям, по книгам. По тому, что было в доступе. Эта книга при всех своих недостатках на порядок лучше книги Шешукова. Концептуально точнее. Но она даже не переведена на русский язык. Современные исследователи переводятся лучше. Это люди, чаще всего связанные с архивами и с издателями. Издательства «Академический проект» и НЛО работают, слава богу, в этом направлении. Они издают переводы наиболее важных западных работ. Но, это далеко не все. Выходит 5% того, что на Западе. Конечно, не все 100% ценны, но если ценно 30%, а выходит 5, то российский читатель получает мизерную долю информации. А потом какие-то глупости начинают писать. Это серьезная проблема. Издавать работы дорого. Переводить книги — это дорого, а сами книги не доступны, потому что опять же дорого. Библиотеки закупать их не могут.

Говорят про самоизляцию, изоляцию России, должна — не должна. Но ведь дело не в этом. Это вещи не политические, а чисто экономические. Сегодня все зависит от экономики. Если книга стала стоить из–за разницы в курсах в два раза больше, то о чем может идти речь? Это становится совершенно не доступно. Все институты науки и культуры финансируются по остаточному принципу, а бюджет по швам трещит, и на закупку книг денег не хватает. Это проблема для исследователей. Это проблема доступа к информации. Но, конечно, очень важно, чтобы те бесценные материалы, архивные материалы, ИМЛИ, в первую очередь, с литературными организациями стали доступны как можно скорее, это очень сильно стимулировало бы исследования истории советской культуры как в России, так и на Западе. Поймите, сегодня уже нет железного занавеса. Ну вот, я приезжаю и работаю в архиве, месяцами работаю в архивах. Но я приезжаю в ИМЛИ, вижу новые книги, очень интересные исследования, но на Западе никто об этих работах ничего не знает. Сейчас, конечно, есть интернет, но мы можем, в лучшем случае, знать, что книга есть, но доступа к полнотекстовым ресурсам у нас нет. Меня просят купить, достать, привезти. И мы этим постоянно занимаемся. Не функционируют институции. Ленинка та же. Они должны скупать все, что издается по русской тематике. Денег нет — и в этом все дело.

Плотников: — Что же делать, чтобы исследователь в России не остался в изоляции?

Ну, если не работает межбиблиотечный обмен, то остается межперсональный обмен. Есть проблема и для западного исследователя. Нет книг там, но он может приехать сюда и купить. Это не проблема. Вот эти книжки, которые в ИМЛИ выходят. Их на Западе никто не знает. Их нигде нет. Я не знал о существовании этих работ. На Западе хорошо известны книги по Платонову, «Страна философов» и все последние исследования архивные — все остальное неизвестно. Эти книги мизерными тиражами издаются. Я не знаю, может быть, в библиотеку Конгресса и попадет что-нибудь, но по факту — это серьезная проблема. И для издательств, которые не хотят продавать свои книга за границей, я не знаю… или маркетинг. Но отчаиваться не стоит совершенно. Знаете, есть такое выражение в английском языке «put it into perspective»… Поэтому, стоит смотреть, что будет чуть дальше, в перспективе. Поэтому я надеюсь на доступность в скором времени материалов рукописного отдела ИМЛИ.

Интервью взял Константин Плотников — старший научный сотрудник Отдела рукописей ИМЛИ РАН,