В конце августа в Издательстве книжного магазина «Циолковский» вышла книга «Письма сестры» — художественно-документальная повесть известного современного русского писателя, философа и историка Дмитрия Евгеньевича Галковского. Ниже публикуется небольшой отрывок.

У матери было два ребёнка: я и младшая сестра. Между нами было семь лет разницы, что само по себе много. Но, кроме того, мы выросли в совершенно разной обстановке. Я провёл первые семь лет жизни на Патриарших прудах, в большой интеллигентной семье. Где рисовали картины, читали стихи, играли на рояле. Мой родственник мог сидеть за столом и мастерить игрушечные часы, а через неделю они оказывались заставкой к любимой телепередаче «Спокойной ночи, малыши». Отец часто бывал «подшофе», но облика человеческого не терял, играл со мной в игрушки и пел неаполитанские песни под мандолину. Да и мама не была ещё такой издёрганной и обозлённой. И вообще на дворе царили 60-е.

Сестра провела детство в жутком Нагатино. Когда мы туда переехали из центра, это был рабочий посёлок, с близлежащим совхозом. Приписали его к Москве 6 лет назад. Жили мы в панельном угробище с соседями-дебоширами, отец спился, а мать остервенела от поломатой жизни. Причём и здесь наши с сестрой пути разошлись. Мы учились в разных школах — я в более-менее приличной спецшколе, а сестра в типовой школе для трудящихся. Первыми словами маленькой сестрёнки была матерная ругань. С раннего детства она отличалась злобным депрессивным характером. Слепая любовь матери, которая справедливо жалела маленькую дочку, привела к тому, что для неё не было никаких авторитетов. Отца она ненавидела, меня (который проводил с ней большую часть времени) не слушалась, а после смерти отца и начала подросткового возраста совсем отбилась от рук. Она могла украсть деньги у матери и купить себе игрушку (в общем, трогательно и мило), убежать из пионерского лагеря домой, две недели прогуливать школу, хамить и врать. Милого и трогательного в этом уже было мало. Мать подарила мне на 20-летие джинсы и большую коробку с фломастерами. Это был редкий, дорогой и неожиданный для меня подарок. Фломастеров я так и не увидел, сестра их спрятала. А джинсы отняла и изрезала в клочья, попытавшись неудачно перешить на себя. Я растерянно захлопал глазами.

В школе и я, и сестра учились плохо. Это конечно было следствием ненормальной обстановки в семье. Но у меня был свой внутренний мир: я прочитал огромное количество книг, коллекционировал журналы, лепил из пластилина сотни солдатиков и вообще был весёлым и любознательным ребёнком. Как я сейчас понимаю, с опережением уровня развития сверстников на два года. Дома я был очень ответственным и послушным мальчиком. Сестру я забирал из детского сада и кормил, рассказывал ей сказки и укладывал спать. Мать работала на двух работах и домой приходила поздно, отец пьянствовал.

После окончания школы я пошёл на завод и проработал три года на тяжёлой и грязной работе, тратя всё свободное время на подготовку к поступлению в университет. В университете я, кроме стандартной программы, занимался самообразованием. За шесть лет учёбы я никуда не выезжал отдыхать, ни разу не был в ресторане. На такси я первый раз поехал в 30 лет и в это же время попробовал рюмку вина. Я длительное время не мог помогать матери материально, но она в этом не нуждалась. Денег у матери я никогда не брал, всегда зарабатывая на свои нужды сам.

Мать, за что я ей бесконечно благодарен, помогла мне поступить в университет, но дальше я учился самостоятельно, да так, что не остановить. «Дорвался». В 28 лет я написал огромный философский роман, который сейчас изучают в школах и университетах.

*

С сестрой всё было несколько иначе. За свою жизнь она не прочитала по своей воле ни одной книги. У неё никогда не было интеллектуальных интересов. После окончания школы она из–за глупого соперничества со мной «заказала» матери университет. Мама тогда была состоятельным человеком и могла себе это позволить. Однако мать совершенно не понимала колоссальной пропасти между своим сыном и своей дочерью. Да и вообще не понимала, что такое интеллектуальная деятельность. Проработав год в учебной части МГУ, сестра поступила на факультет журналистики. Совершенно не обладая никакими литературными способностями. Или хотя бы литературными интересами. Все экзамены она сдавала за взятки, на работу, а затем на учёбу ездила на такси, носила норковые шубы и бриллианты.

Вероятно, мать считала, что расходы окупятся, так как дочка выгодно выйдет замуж. Однако ненависть к отцу и брату быстро перешла у неё в ненависть к мужчинам вообще. Сорящая деньгами студентка престижного вуза, обладающая привлекательной внешностью, вызывала естественный интерес мужского пола. Внезапно сестра поняла, что обладает властью над людьми. В общем, пуркуа па, но вся эта власть была употреблена ею на бессмысленный садизм.

Тактика сестры была сформирована в то время, и осталось неизменной до сего дня. Всё начинается с того, что сестра начинает глупо хихикать, строить глазки, говорить тоненьким голоском. Как маленькая девочка. После 30 лет это стало производить странное впечатление, а после 40 — настораживающее.

Говорит она относительно впопад, иногда даже остроумно. Может процитировать связный текст, рассказать небольшую историю. Всё перемежается комплиментами будущей жертве. Когда есть возможность, сестра пытается установить над ней контроль: дарит подарок, если жертва крупная — существенный. Может дать внешне дельный совет, особенно в области юриспруденции. Всё говорится уверенным тоном, хотя если разобраться, ни толку, ни смысла в её словах нет — это или банальность или глупость. «Обманка». За время сближения происходит самое поверхностное сканирование сапиенса: выделяются несколько фактов из его биографии.

Предположим, это молодящаяся одинокая женщина, приехавшая из провинции и живущая в съёмной квартире с собачкой. Сестра дарит ей бижутерию и конфеты, обещает познакомить с интересными людьми, советует разместить информацию о поиске работы на популярном сайте. В один прекрасный момент в квартире новой подруги раздаётся звонок:

— Ну что, блядь, в Москву собой торговать приехала? Тебе 40 лет. Посмотри на себя в зеркало — ни кожи, ни рожи. Деревня!

— Маня, что вы говорите?!

— Я 50 лет Маня. Хули ты с собакой своей ебёшься?