Первостепенный руководящий мотив для главной героини «Пси» (хотя и не только для неё) — желание трансгрессии. Понятие, разработанное Жоржем Батаем, удачно объясняет и мотивы персонажей, и сюжетные повороты этой визуальной новеллы.

Уместно начать с общеизвестного тезиса: цивилизация основана на запретах. Человек отделился от природы, стал носителем сознания и вместе с тем укоренился в реальности, где главные руководящие принципы — труд и разумное накопление ресурсов, то есть намеренное самоограничение. Чувственные излишества и выплески ярости — всё так же свойственные человеческой натуре — с производительным трудом несовместимы и потому должны сдерживаться. Взамен в людях поселилось чувство некой нехватки и, как следствие, желание вернуть утраченное.

Герои «Пси» существуют в мире, очерченном единой для всех границей — Периметром. За этим пределом простирается хтонический лес: телу он сулит уничтожение, человеческой мысли — непроглядную тьму.

А между тем именно сохранность человека как биологического вида в этой киберпанк-вселенной — главный предмет забот и тревог. Религия как стремление к утраченной сокровенности, как поиск по ту сторону материального мира более не актуальна. Она сливается с наукой в единый институт, регламентирующий способы сохранить физическую оболочку. Однако неотъемлемой частью существа, обладающего сознанием, не перестаёт быть желание трансгрессии, даже ценой саморазрушения.

Когда выхолощено всё сокровенное из религии, способом прорваться за физические пределы мира становится прежде всего эротика. Можно ли придумать более привлекательную форму перехода границ, нарушения запрета?

Сексуальные отношения между людьми, разведёнными по разные стороны с точки зрения социального класса, статуса, материального положения, возраста, — яркая иллюстрация трансгрессии. Страсть между главой Инквизиции Иво Мартеном и его телохранительницей с особыми способностями Лу Рид создаёт для них пространство, где возможны — правда, что важно, только в виде периодических вспышек, эпизодов — тотальная открытость одновременно и своим желаниям, и воле другого.

Для девушки, которой, помимо неудовлетворённости своим социальным статусом, изначально были присущи пограничное сознание и любопытство ко всему, что находится вне её ближайшего круга, эта страсть была совершенно предсказуема и ожидаема. Вдобавок она обозначает переход в политическом сознании Лу, насколько таковое выражено: её соблазняет не просто субъект власти в лице Мартена — но и власть как таковая. Растрачивающая избыток, концентрирующая огромные объёмы энергии. Психологически это абсолютно убедительно: как говорил кто-то, «реальная власть — это не репрессивное насилие, реально власть действует как соблазняющая»…

Более того, Лу и сама желанна для этой власти. Она принимает деятельное участие в революционных планах, от её убедительности и ловкости во многом зависит гладкое осуществление задуманного Приором.

Но самым радикальным путём высвобождения угнетённой чувственной энергии, конечно, выступает война. Если иррациональная часть человеческой натуры долговременно угнетается, покрывается сетью запретов и дисциплинирующих мер — война практически неизбежна.

Трансгрессивные стратегии — будь то секс или война — проявляются по-разному в зависимости от самого субъекта, который их применяет. «Суверен» — тот, кто обладает властью, материальными и человеческими ресурсами, подобно Приору, — может позволить себе не участвовать в непрерывном процессе создания материальных благ. Он имеет возможность наслаждаться избытком производства, потребляет «по ту сторону пользы». А это означает, что его трансгрессивный прорыв за черту запретного, в том числе в форме войны, не будет столь же разрушителен, как у революционеров, движимых нехваткой (материальных благ, влияния, социального престижа, etc.). Они с большей вероятностью поддадутся ослепительной ярости — порыву к проявлению силы, воле к могуществу, энергии — и не смогут её обуздать. Что и демонстрирует шествие псиоников: ими руководит преимущественно накопленный аффект, но всякое неожиданное препятствие, изменение обстоятельств грозит ослабить, рассеять этот сплочённый эмоциональный порыв.

Суверен, действующий не от нехватки, а от избытка, способен преодолевать ограничения через продуманные сценарии, игру: соперничество, конкуренцию за престиж, наконец, мятеж.

Реализованный Приором сценарий переворота восстанавливает ущемлённые права псиоников, ослабляя напор накопленной и нерастраченной энергии ярости. Но только до поры, пока ярость вновь не начнёт искать выхода из стремящегося к замкнутости и тотальности мира вещей.