Если вы следите за тем, что происходит с философскими медиа на русском языке, то могли заметить, что в последнее время почти ни одно хорошее начинание не обходится без участия Ивана Кудряшова. Он же — топ-автор syg.ma, кандидат философских наук и преподаватель философии. Что особенно важно, один из наиболее активных и ярких публицистов, работающих в русле популярной философии и гуманитаристики.

Про интеллектуальные идентификации, диалектику, Лакана и занятие философией — обо всём этом в дискуссии Insolarance с Иваном Кудряшовым.

Мне кажется, что любой, кто знаком с тобой больше пары недель, ловит себя на мысли, что в медийном плане ты недооценен. То есть, у тебя есть сверхпопулярные статьи, ты писал и пишешь для многих востребованных интеллектуальных площадок, преподаешь в конце концов — но при этом, нет ощущения, что всё это складывается в единый медийный образ. Скорее походит на некое общее присутствие. Как ты думаешь, почему так происходит?

Не знаю отчего возникает такая мысль. Ну умный, ну бедный, ну недооцененный? Стыдоба. Наверное, таков мой стиль.

Известность — это ведь дело случая. Кто-то вытягивает счастливый билет, кто-то просто не участвует в лотерее. Как сказал мне один человек: «Да фиг с ней, со славой. Рано или поздно она повиснет на полшестого». Возможно, я слишком ленивый или слишком стеснительный, чтобы работать локтями с удвоенной силой и достичь какого-нибудь пьедестала, особенно выраженного в лайках и подписчиках. Да и в конце концов ранний успех — обычно результат сконцентрированных усилий. А я всегда интересовался слишком всем. Ну или по крайней мере многим. Разносторонняя личность или разбросанный человек? Да скорее второе. Но будь в сутках больше часов, то, возможно, такой вопрос бы и не возник.

Если уж говорить об образе, то я не хочу чтобы меня воспринимали как медиа-персонажа, который проходит по рубрике такой-то. Да, людям удобно, когда на все развешаны ярлыки и теги, позволяющие за секунду решить — читать/смотреть, отправить в «долгий ящик» или проигнорировать, лайкать или нет, но я не хочу быть удобным. Я хочу чтобы читатель ухватил само настроение мысли и мировоззрения во множестве тем, что я затрагиваю. Если бы я выбирал между «стать ультра-специалистом в одной области» или «стать полиматом» [прим. ред. Специалист работающий в междисциплинарном поле, ищущий схождения и аналогии в мысли], то, не думая, выбрал бы второе.

Не связываешь ли ты это с тем, что читателю непросто идентифицировать твоё философское направление? К каким из них ты себя относишь?

Этот вопрос звучит как предложение заняться неймдропингом. Ну знаешь, накидать умных «-измов», фамилий тех, на кого равняюсь, присоседиться к жанрам. Но может и не нужно меня идентифицировать как философа? Я ведь не пишу философских трактатов, я преподаю. И пишу о том, что интересует меня. А всем этим ярлыкам и «-измам» — грош цена в базарный день. Почти все они в итоге становятся либо мифом, латающим несостыковки, либо требованием соответствовать какому-то идеалу. Мифы нужно деконструировать, а от требований — ускользать.

Конечно, мне ближе всего та мешанина из феноменологии, неогегельянства и структурных подходов, которую называют «постструктурализмом». Еще идейно мне близок психоанализ, хотя это не философия, а дискурс для тех вещей, что лежат по ту сторону философии. Однако, когда от меня слишком сильно ждут чего-то «про-лакановского» или «про-философского», я могу огорошить обращением к астрологии, соционике, нейроэстетике или порнографии.

Предлагаю тогда обратиться к популярному делению на аналитическую и континентальную философию, чтобы прояснить твою позицию. Про континентальную по сути ответ уже есть, но что думаешь про аналитическую философию и её заявку на то, чтобы быть единственной настоящей философией?

Аналитическая традиция сегодня существует как фэндом, кружок по интересам, где люди активно общаются и фантазируют, чтобы поддерживать определенную идентификацию. Тех, кто выходит за эти рамки, попросту распознают как «чужого» и отторгают. Зачем мне к ним?

Про АФ можно долго говорить — и о хорошем, и о спорном. Но, уверен, что те, кто хотя бы заикается о «настоящей философии», ничего в мысли ХХ века так и не поняли. По-моему ничего кроме властных притязаний в этом утверждении нет. И этой безосновательной гордыне сильно способствует миф о логичности, точности и непогрешимости аналитической философии, который только в последние десятилетия стали как-то переосмысливать. Просто результатов было много, и они быстро сменяли друг друга, пока не наступило время пересмотра итогов и обнаружения ошибок.

Мне интересны некоторые темы аналитической философии, но снобизм и гордыня многих авторов — отталкивает и смешит. Особенно когда отечественные философы из штанов выпрыгивают, доказывая какие они специалисты. При этом в России почти никто не читал, а многие даже и не слышали о крупнейшей работе Витгенштейна — «Философская грамматика» (там под 700 страниц). И таких примеров очень много.

А про постаналитическую — Патнэм, Рорти и других мыслителей, которые применяют аналитические методы к традиционно не-аналитическим темам?

Я не любитель множить эти приставки, вроде «пост-». Ничего принципиально в этой философии не переосмыслено и не преодолено: те же установки, схожие подходы, узнаваемый стиль, в т.ч. в поведении. Не вижу веских причин отделять их от аналитической традиции.

И, конечно же, что насчет постконтинентальной философии — Латура, объектно-ориентированной онтологии, Мейясу, тёмных теории, Лэнда?

То же самое: какой смысл выделять их как некое «пост-» и выстраивать в единую шеренгу? Лично для меня некоторые из них интересны, прежде всего попытками как-то по другому начать рассуждать о старых темах. Хотя, когда излишне подчеркивают новизну подхода тех же объект-ориентированных онтологий, где-то грустит пара сотен историков философии. Меня смущает чтение, обусловленное модой или громкими рецензиями. Я предпочитаю выстраивать чтение по каким-то собственным линиям, в которые например, войдут Юм, Спиноза и Харман, Лакан и Латур, может быть Лэнд, но не будет Мейясу и Брайанта. Потому что неинтересно. Но завтра возможно изменюсь я, мои интересы и мой список чтения.

Ты обозначил свою симпатию к образу полимата, универсального человека. Не думаешь ли, что нахождение в нём формирует проблему формата «Друг всем — друг никому»? В том смысле, что ты самостоятельно лишаешь себя выгод «друзей», образы которых идентифицированы однозначно?

Для примера, несмотря на то, что ты больше года не пишешь для личного профиля на сигме, ты там всё ещё в топе авторов. Над тобой только Жюли Реше, а под тобой Александр Смулянский — и эти люди довольно строго идентифицированы через тег «психоанализ», что, как кажется, и связывает их с рядом, как минимум, сетевых поклонников творчества.

[За время подготовки интервью Александр Смулянский нечеловеческими усилиями сместил Ивана на третью позицию, а Иван выложил несколько статей]

Я согласен с мыслью, но не с формулировкой. Формат «я такой же как вы» или «смотри как я, равняйся на меня» — хорош для набора подписчиков, в то время как «друзья» в сфере мысли сохраняют различия даже в согласии. Видимо я не настолько расчетлив, чтобы держать подобные «выгоды» в уме. Или, как я уже ранее сказал, попросту бесталанен в самопродвижении.

Хотя если подумать, за этим стоит что-то вроде верности себе: у меня никогда не было желания побороть всех в конкуренции за удовлетворение изменчивого спроса на однодневный контент. Я хочу чего-то большего: например, текста, который будет интересно перечитывать. И, конечно, если претендовать, то на что-то труднодостижимое — чем в наше время уже стал неповерхностный интерес. В итоге получилось то, что получилось: все–таки большинство меня знают как автора в области «что-то там про психоанализ и философию». Думаю, Александр тоже пошел в соцсети не за поклонниками, а прежде всего по личным соображениям. Раз уж зашла речь про психоанализ, то отмечу, что никакая медийная или публичная деятельность не длится десять лет и больше, если сам автор не находит в ней что-то от собственного желания и способа наслаждаться.

К слову, что думаешь о таком соседстве? Как относишься к этим авторам?

Ну это же искусственная расстановка, созданная каким-то алгоритмом. Однако они интересны как два примера того, что происходит в интеллектуальном пространстве с психоанализом.

Реше — обычная хайпожорка, которая сперва кичилась своим пиэйчди по психоанализу, из Европы (который все–таки по философии и получен отнюдь не в Пари-8, а в CEU), затем заделалась критиком Фрейда, когда поняла, что на это лучше реагируют. А потом стала выдумывать себе рекламные ярлыки поярче, вроде «некропсихологии». При этом её коротенькие тексты вопиют о том, что в психоанализе она ничего не поняла, а в критику она просто не умеет, поэтому рерайтит чужие идеи. Но она умеет задевать скандальные темы с апломбом знатока. И я совсем не против таких провокаций. Меня смущает только, что свой карнавальный постмодернизм Реше вещает от лица профессионального психотерапевта. А это не так. Безответственная болтовня несет не только урон настоящим специалистам, но и опасна для тех, кто всерьез воспримет подобные тексты.

Про Александра скажу лишь, что его тексты — интересный вариант прочтения и приложения Лакана к актуальным темам. Вариант скорее философский, чем ориентированный клиникой, но весьма критичный ко многим философским предрассудкам. В какой-то момент он был популяризатором психоанализа, которых можно было пересчитать по пальцам. Его лекции — хорошая пища для ума, при условии, что вы знаете и другого Лакана. Единственная проблема — это некоторые слушатели его Ликбеза, которые только по этим лекциям и составили представление о Лакане. Это не претензия к Александру, просто они невыносимы. Само прослушивание лекций каким-то образом запредельно повышает их ЧСВ. А за рамками общих формулировок понимания там печально мало. Кстати, у Александра очень остроумные заметки в Фейсбуке, которые весьма лаконично и точно иллюстрируют многие повороты психоаналитического дискурса. Рекомендую.

Могут ли быть альтернативы узким ярлыкам и идентификациям в области гуманитарного знания? Скажем так, на что стоит ориентироваться аудитории продуктов гуманитарной культуры, если не на теги «философ сознания», «психоаналитик», «гегельянец» и т.д.?

Альтернатива какой-то идентификации — либо другая идентификация, либо попытки ускользать от них. И было бы странно, если б я начал призывать всех к какому-то одному решению. Я что, похож на человека, знающего как правильно? С идентификациями все сложно. С одной стороны они нужны, в том числе в ходе обучения. Они дают какие-то якоря и опорные точки, позволяющие не развалиться и временами получать удовольствие от соответствия образу. С другой же стороны, как только человек сливается со своей идентификацией, то на этом свободное мышление заканчивается. Любые слова поперек образа переживаются буквально как агрессия и вызывают (часто неадекватные) попытки защищаться. Диалог в таком случае невозможен, а значит, и на месте гуманитарного знания возникает ограниченная докса. И теги тут не помогут. Для меня принципиально важно Кто говорит. Поэтому я ориентируюсь на спикеров, в которых можно увидеть склонность к диалогу, к обмену мнениями, в т.ч. и противоречащим его позиции.

То же самое касается источников знания. Думаю, что та часть интеллектуальной сферы, что представлена в Сети, интересна своим разнообразием. Кому-то подходит Арзамас, кому-то небольшие просветительские проекты (вроде Concepture и Insolarance), а кому-то вполне достаточно для саморазвития — Мистера Фримана и Хоботни. Больше скажу, кому-то по настроению зайдет и то, и другое, и третье. И это вопрос вкуса и удовольствия, а не статусов — кто главный в интеллигибельных эмпиреях.

Тем не менее, определенные имена, ярлыки и проекты продолжают возникать в русскоязычном интеллектуальном пространств. Какие из этих имён для тебя являются главными?

Кто главный значит? Да кто его знает? Для меня мэтром русской мысли остается Дмитрий Евгеньевич Галковский. И это даже не вопрос того, с чем я в его идеях согласен, скорее признание влияния на то самое интеллектуальное пространство. Сам уровень мысли, который он задал, имел большое значение и в 90-е, и в 00-е.

Неожиданно. Можно подробней, что подразумевается под уровнем мысли и что изменил Галковский?

Такой вклад сложно измерить, поэтому буду крайне субъективен. Задавая себе вопрос: «какие книги отечественных авторов из 90-х — начала нулевых произвели на меня сильнейшее впечатление?», я вынужден ответить — только «Бесконечный тупик». Все прочее в лучшем случае на ступень ниже. Мне нравились и другие вещи в ту пору, но потом обнаруживалось, что они либо вторичны, либо поверхностны. Сильный эффект оказал и приход ДЕГа в ЖЖ в конце 2003: в следующие пять лет соцсеть изменилась, в ней стали читаемыми и обсуждаемыми огромные посты, посвященные истории, философии, культуре. Многие интересные авторы, сегодня пишущие аналитику и публицистику — как из «гоголевской шинели» вышли из дискуссий тех времен. Его оригинальные рассуждения для многих стали эдакой школой рефлексии и герменевтики подозрительности, благодаря чему прекраснодушной наивности у многих поубавилось. И к лучшему. Да, я понимаю, что он сделал это не один, но мне кажется без него не получилось бы.

Меж тем, возвращаясь к теме идентификаций. Ты являешься кандидатом философских наук и в последнее время заметно, что даже совсем молодая аудитория стала куда более чувствительна к академическим регалиям. По-видимому, немного спал интерес и я бы даже сказала снизился уровень веры в самообразование.

По-твоему, что на самом деле означает звание кандидата философских наук? Делает ли это человека автоматически философом, открывает ли эксклюзивный доступ к мудрости?

Знаешь, я что-то не заметил такой тенденции. Может религия самообразования и переживает кризис, но от этого люди не выстраиваются в очередь за степенями. И правильно делают. Я защитился почти десять лет назад, но и в то время отношение к кандидатской определялось циничными шутками. Например, такой: «что такое кандидатская? Это пространное заявление о прибавке к зарплате на 200 страниц со ссылками». Единственное, что изменилось за эти годы — в России появился профстандарт, запретивший без кандидатской читать лекции у специалитета и магистров. То есть теперь степень — это еще и допуск.

А так звание кандидата — прежде всего свидетельство силы воли соискателя, который сумел пройти все круги бюрократического ада. Я по ходу заработал нервный тик на пару лет. Считай, легко отделался, ведь защита не прошла гладко. Также защищенный кандидат доказал, что способен писать в прокрустовом ложе академической схоластики. Плюс в качестве бонуса — если автор писал сам и с должным старанием — у него появляется некоторая начитанность в одной, обычно узкой области философской проблематики. Остальное: умение мыслить, красиво излагать свои идеи и аргументировать их, обладать общей философской эрудицией — все это кандидатская степень ни подтверждает, ни отрицает. Это то, что было развито или нет за все годы обучения.

Если я верно понимаю, то ты клонишь к тому, что если человеку интересна философия или что-либо ещё, то он может попросту заниматься этим напрямую, не пытаясь получить одобрение формальных авторитетов и не пытаясь встраиваться в структуры, которые эти авторитеты поддерживают?

Я клоню к тому, что никакого одинакового для всех интереса к философии не существует. И довольно драматичными оказываются ситуации, когда человек не очень ясно понимает, что именно им движет. Один думает, что хочет быть умным, а на деле мотивирует его похвала авторитетов, а другой может и действительно хочет понять/разрешить некоторые вопросы, но оказывается совершенно равнодушен к всеобщей погоне за Хиршем. Так что кому-то важно встраиваться в структуры, а кому-то они глубоко безразличны.

Так, может быть степень или иная строгая идентификация — это просто способ организовать собственную жизнь? Условно говоря, после дня ударного пролетарского труда или офисных тяжб не каждый найдёт в себе силы не только потреблять, но и производить что-то ещё. Ну, а когда же ты такой-то научный сотрудник, то так или иначе твои интересы вшиты в работу.

Все люди как-то организуют свою жизнь. Причем как ни странно среди людей много тех, кто выбрал работу не в силу своих интересов, а вопреки. И среди научных сотрудников полно индивидуумов, которые подобно офисным клеркам приходят на рабочее место и рутинно перерабатывают чужие научные статьи в свои научные статьи, коими и отчитываются, часто без всякого интереса и удовольствия. А бывает и наоборот: есть и интерес, и даже степень, а работы нет. В реальном мире из степени или идентификации себя как философа трудоустройство не следует с необходимостью, а заработки — тем более.

Тем не менее, в какой момент жизни ты решил заняться философией и писательской деятельностью. Как это произошло и что побудило на это?

По большому счету это случайность. И писательство, и философия. Хотя такая случайность, за которые почему-то хватаешься. Видимо предчувствуя что-то в будущем.

Писать регулярно я начал с подачи друга, который однажды предложил вести заметки о жизни двух неудачников, не поступивших в вузы как их друзья-знакомые. Это было в 2001 году. Реальность вокруг была то бредовая, то унылая, поэтому текст позволял как-то пересобрать ее и при этом не потерять себя. Собственно первым жанром, в котором я писал, были несколько шизофренические гонзо-заметки, на которые меня вдохновил Даниил Шеповалов из «Хакера». Олды знают кто это, остальные прочтут на Лурке.

То же с философией — я шел в вуз поступать на одну специальность, поступил на другую. А потом втянулся, начал экспериментировать, появилась компания людей, как и я готовых проживать философию, а не превращать ее в унылый бубнёж. Мне кажется, я сильно изменился за те годы. Но это же дело случая — окажись вокруг другие люди, всё было бы иначе.

К слову, у тебя же диссертация по Лакану и при этом ты уже предостерег нас не ожидать от тебя чего-то про-лакановского. Тем не менее, чем он тебя заинтересовал? Почему именно в философском контексте?

Лаканом я заинтересовался на втором-третьем курсах философского: и узнал о нем благодаря постструктурализму и Жижеку, потому что в моем родном городе психоанализа, а тем более лакановского, попросту не было (да и сейчас не уверен, что есть). В его идеях меня поразила вот эта кристальная ясность в отношении того, что человек никогда не бывает целым, законченным, прозрачным для себя. Это очень близко моему самопониманию: человек сам себе иногда друг, иногда враг, порой лучший собеседник, но чаще — странный чужак. Мир субъекта фрагментирован и неполон, что я особенно остро осознал на личном опыте попыток измениться (а без них, я уверен, невозможно вхождение в философию). Ну, а затем я все–таки встретился с психоанализом и открыл нечто новое и столь же удивительное как и философия. В итоге я выбрал в качестве темы диссера ту точку, где психоанализ и философия встречаются, чтобы говорить о чем-то важном — этику психоанализа.

По моему опыту любители Лакана нередко оказываются довольно странными людьми, и ты отличаешься от некоего типового образа фаната Лакана, Жижека или психоанализа. Кажется, что если обычно вокруг француза разводят эзотерику, то ты стараешься выражать его идеи предельно ясно. По твоему, должен ли Лакан быть доступным мыслителем и насколько он вообще сложен для неподготовленного человека?

Возможно, за время обучения на философском я принял на себя обязательство мыслить по возможности ясно, однако я не хотел бы записывать это отличие в личные заслуги. Думаю, проблема в другом (как забавно это прозвучало сейчас, прям по-лакановски). Любая развитая терминология звучит для профана словно птичий язык. Помимо этого, в структурном психоанализе нет ничего общего c эзотерикой. За исключением маленькой, но очень принципиальной детали, о которой забывают те странные люди, о которых ты говоришь. Психоанализ неотделим от опыта — опыта клиники и этики, в отсутствии которого на место стройных понятий приходит личное воображаемое. Как это собственно и происходит в эзотерике. Эту этику и клинику надо суметь увидеть, и обычно без личных контактов этого не происходит. Иными словами, в обоих случаях какой-то опыт важен, но совершенно по-разному. В эзотерике есть гуру, который помогает вам бредить (то есть воображать некоторые конструкции), а в психоанализе есть аналитик– эдакий анти-гуру, который пользуется переносом чтобы вам показать как обычно бредите ВЫ. Получается, что хотя лакановский психоанализ и пытается быть далеким от эзотерики, для многих эти две крайности сближаются. И происходит это потому, что в России интеллектуалы очень любят, простите за мой французский — [страстно рассуждать] о психоанализе, но лишь единицы проходят свой анализ у не самозванных психоаналитиков. Потому что не все хотят знать что-то о себе. Это бывает тяжело — расстаться со своими иллюзиями. Я это на себе испытал: когда после нескольких лет анализа перечитываю то, что я писал о нем раньше, то большая часть в целом меня устраивает (что-то уточнилось, что-то я просто тогда не знал, но общая логика верна), но находятся и такие 5-10% суждений, за которые прям лицо горит, потому что в них нет ничего от Лакана, но есть нечто от меня, от моих симптомов и фантазий (и хотя это не видно большинству, но ощущение как от публичного оголения).

Если бы у тебя была альтернативная вселенная, в которой можно выбрать другой вид деятельности, то что ты выбрал бы?

Я бы хотел прожить разные жизни и разные карьеры. Скорее всего я выбрал бы профессию актера. Или инженера-проектировщика — что-то сложное представлять, чертить, рассчитывать. Было бы интересно себя представить и человеком, который работает руками, по металлу или с камнем — кузнец или ювелир.

Тем не менее мы здесь и при своих ярлыках. Не является ли принятие ярлыка чем-то вроде дополнительной ответственности? Т.к. он повышает уровень ожидаемого качества мысли. Соответственно, неприятие может расцениваться как недостаток этого самого качества.

Есть два разных процесса. Один — это то, как человек относится к своим социальным ролям и ярлыкам. Кто-то принимает всерьез, кто-то принимает на словах, кто-то отрицает или вытесняет их. Но даже в первом случае нет гарантии, что дело будет сделано качественно. Человек вот всерьез верит, что он художник, но для него «быть художником» — это пить вино и тусить на выставках, создавая богемный образ, а «рисовать» — дело десятое. Меня все больше интересует именно это «рисовать», то есть делать, доверяя желанию, а не «быть художником» — то есть соответствовать некоторому образу.

Второй же процесс — это восприятие человека другими. И что тут скажешь? Если вы ожидаете умные мысли только от тех, кто назвался «мыслителем», то у вас явно есть проблемы. Во-первых, с широтой кругозора, а во-вторых, с доверием самому себе. Конечно, есть такие формалисты, которым важны регалии, а не смысл сказанного. Могу им только посочувствовать.

И поэтому ответственность бывает разная. Можно обладать определенной этикой, но обходиться без идентификации. Этого достаточно, чтобы если делать, то делать хорошо. А есть ответственность, от которой и сам ее несущий и все вокруг только стонут, потому что вместе с идентификацией приходит ригидный воображаемый идеал. Идеал, который по замечанию одного психолога, похож на палку, ведь лучше всего годится чтобы бить себя или других за несоответствие.

Это имеет прямое отношение к происходящему в философии. Многие считают, что быть причастным ей — значит, нещадно критиковать всё подряд. Это очень инфантильный образ философии. Так дети подражают взрослым. Такой подход не повышает качество, он лишь усиливает гонор. «Взрослая философия» оставляет место для глупости и несовершенства, а критику использует для того, чтобы повлиять на взгляды, не убивая в другом желания понимать и стараться.

Но вот интересно, тебе, как диалектику, не очевидно, что само избегание ярлыков хотя бы отчасти, но создает новые? Шутки ли ради, но твой последний абзац можно воспринять как то, что более верным ярлыком для себя ты видишь не ярлык «философа», а «взрослого философа».

Безусловно это очень тонкий диалектический нюанс. Несмотря на схожесть, есть огромная разница между выстраиванием другой идентификации (по типу «мы — не они») и ускользанием от идентификаций, которое никогда не бывает полным (т.е. в отдельный момент всегда можно поймать говорящего в какой-то точке).

Не знаю возможна ли полная свобода от этих ярлыков, мне она пока не известна. Но один из способов уклонения хорошо сформулирован философом Робертом Пфаллером. Адекватная позиция в силу диалектичности всегда раздвоена. Поэтому она включает в себя противоположность — философия всегда немного внефилософична, искусство дополняется антиискусством, а подлинная вера соседствует с сомнением. Или другими словами всякая позиция должна сама же себя ограничивать. Мало быть просто разумным или критичным. Нужно своеобразное удвоение: быть разумно разумным, быть критично критичным. Собственно это я и имел в виду под «взрослой философией», использовав формулировку Пфаллера.

Несмотря на то, что такой подход видится в целом понятным, он не так легко реализуется, как кажется. В том плане, что довольно легко ограничить позицию до догмата. Нетрудно упустить момент, когда «вне» и «анти» начинают рулить внутренним содержанием. Не думаешь ли ты, что что-то такое произошло во многих философских и политических направлениях, которые наследуют диалектическому методу?

Такой подход сложен в реализации, а возможно и нереализуем без личного анализа. Чаще происходит совсем другое: вместо дистанции к идентификации имитируется сама форма освобождения. И в общем в левых течениях такой имитации сегодня очень много. Например, вместо реальной борьбы за права пролетариев — какая-то пестрая постановочная драматургия борьбы за права меньшинств. Которая в общем-то ничем не оборачивается кроме виктимизации самих представителей меньшинств, плюс постоянно повышается градус моральной истерики в общественной дискуссии. Это путь вникуда, но как мне кажется это прямое следствие отказа от диалектики.

В силу различных причин сейчас вокруг диалектики, как ни странно, возникло много путаницы. Предлагаю прояснить основные стереотипы. Равна ли диалектика диалектической логике? Диалектическому материализму? Исключает ли формальная логика диалектическую логику и диалектику? Диалектика нужна только марксистам?

Это явно не для формата интервью задачка. Однако если кратко, то диалектика — это способ мышления, который использует противоречие для движения мысли. Это не метод и не логика как набор правил, и уж тем более не доксы диамата. Диалектично само мышление. Диалектика при этом не может быть оторвана от личности мыслящего, его смысловых ориентаций, поэтому у Кьеркегора «лирическая диалектика», а у марксистов — материалистическая. Кстати гегелевскую я бы назвал трагической, так как мое личное прочтение Гегеля прошло через Кожева, Лакана и Жижека — и я в упор не вижу там решительной поступи разума, шагающего к синтезу и преодолению противоречий. Так что, отвечая на вопрос: «кому нужна диалектика?», скажу метафорически: она нужна тем, кого перестает удовлетворять та или иная конструкция ума, которая подобно сломанным часам показывает истину лишь дважды в сутки.

Но, насколько я понимаю, это не единственно верный способ мышления? По твоему, есть ли какие-то темы, исследовательские области и вопросы, которые может быть полезно изучать не только посредством диалектики или вообще без неё?

Мне кажется само человеческое мышление позволяет разные типы движения мысли — диалектика, структурный подход, феноменология, да даже ассоциативное мышление. А значит заявить что лишь одно из них правильное — это очень большая онтологическая претензия. И возможно за ней не стоит ничего, кроме попытки нормализации. Так что могу предположить, что в науке часто можно обойтись без диалектики. Мне кажется, что когда ученый исследует условия изменения чего-либо, то в большей степени он опирается на «кабинетный платонизм», а не на диамат с его мерой, качеством и количеством.

Так, а почему тогда о диалектике думают в основном как про универсальный прием, который объясняет общий принцип истории, политики, жизни и всего такого? Ну, а кто-то не только думает так, но и всерьёз считает. И касается это не только наследников кафедр диамата.

Таковы люди: многим хочется простых и понятных решений, в том числе универсальных принципов. Впрочем определенную путаницу спровоцировал уже сам Гегель, так как в его ранних работах диалектичность — это черта человеческого сознания, а в поздних — уже характеристика и природы, и мышления. Но мне все–таки кажется, что диалектична преимущественно область языка, речи. А как только начинается вот это вот «всерьез считает», то тут мы и возвращаемся к «детской» имитации философии.

Например, как было сказано выше, современный левые отказываются от диалектики, но при этом на смену абсолютному духу приходит буржуазная культура и угнетение, которые оказываются похожими универсальными принципами. Просто теперь эти принципы, условно говоря, выступают против тех, кто ими руководствуется. Шутки ли ради, но может это такая мировая ирония и, когда наследники диалектики отворачиваются от неё, но сохраняют образ мысли, то «абсолютный дух» оборачивается «абсолютным злом»?

Ирония, причем мрачная. «Ирония чернее языков повешенных» заключается в том, что современные левые многое поняли про то, как речь влияет на нас, но совершенно не поняли, что и всякие попытки бороться с языком — происходят внутри языка и следовательно меняют тех, кто в этом участвует. Поэтому на смену одним формам принуждения под личиной освобождения и борьбы попросту приходят другие, причем еще более бескомпромиссные. Это и есть диалектическое противоречие, когда вместо сложного пути эмансипации возникает требование «надо быть свободным/свободной и не допускать того-то (далее растущий список чего нельзя)». Вы точно почувствуете себя более свободным, заменив хамло-господина на вот эти бесконечные «надо» и «должен» от лица анонимных и свободных от всякой ответственности толерантных доброхотов?

Лучше и не скажешь. Предлагаю немного отойти от вечных тем и поговорить о насущном. Чего стоит читателям от тебя ожидать? Чем планируешь заняться в ближайшее время? Ну, кроме объяснений в комментариях, что ты не агент мирового капитала, патриархата и т.д.

Я знаешь ли люблю зимними вечерами сидеть тихо с кружечкой, пока в комментах потрескивает очередной хейтер. Это успокаивает. Ну, а если серьезно, то перспективы несколько туманны: в последнее время загруженность на работе и какая-то общая усталость все чаще приводят на ум мысль в духе: «а не перестать ли мне писать, ну или как минимум снизить эту активность?». Временами мне кажется, что лучше промолчать, чем навязчиво фиксировать каждый всполох мысли (впрочем, это мысль объяснимая эффектом Даннинга-Крюгера). Пока письмо все еще выполняет какую-то важную функцию в моей жизни. Так что, наверное, буду и дальше фрустрировать тех читателей, что ждут от меня «продолжений по теме», а получают какую-то очередную зарисовку из совсем другой области. Вот, например, сейчас я пишу про пчел и современное искусство — и я, убей бог, не знаю кому это нужно. Но мне интересно, пчелами я уже больше 10 лет интересуюсь, ну и на пасеке иногда помогаю родственникам. Плюс два больших проекта до сих пор костями в горле стоят — второй курс по психоанализу и курс о порнографии (в духе курса о стрит-арте). Очень надеюсь что в этом году хотя бы один из них выйдет. А может соберусь книгу писать, не знаю. Познавать и понимать что-то — это круто, но некоторые вещи в жизни должны оставаться незапланированными или даже непредсказуемыми.

Интервьюер: Алексей Кардаш.

Чтобы поддержать проект и читать новые материалы первым подписывайтесь на наш Патреон.