Что есть евреи? Вопрос даже не столько сложный, сколько многозначный. Народ, сохранивший национальность и самосознание в отсутствие страны и пронесший свой культурный код через тысячелетия. Способный стойко пройти через трагедии и слезы, угнетение и борьбу и стать прогрессивным. Когда евреи вернулись в Палестину, им пришлось начинать жизнь сначала: создавать общество, строить дома, возделывать землю, выращивать цветы. Одним из таких цветков стал современный танец. Сейчас израильтяне захватывают самые крупные театральные площадки, выражая в движении национальную сущность. Каким же образом это произошло и можно ли понять почему именно в этой стране контемпорари переживает такой расцвет?

Современный танец Израиля стоит на трех столпах. После образования государства в 1948 году новоиспеченные израильтяне на празднованиях Дня Независимости выполняли движения, привезенные членами еврейских общин из разных уголков земли. Они создавали новые фольклорные пляски на основе традиционной хоры, йеменских и хасидских шагов. Ранее, еще в 30-е годы, в Израиль приехала Гертруда Краус и привезла с собой экспрессионистский модерн, процветавший впоследствии в Тель-Авивский опере. В 1967 году Бертой Ямпольской и Гегелем Маркманом был основан Израильский балет, который до сих пор остается главным классическим балетным театром страны.

Основная проблема многих компаний в Израиле — недостаточное финансирование, поэтому появление в 1964 году ансамбля «Батшева», созданного Мартой Грэм с помощью Батшевой де Ротшильд дало мощный толчок развитию сценического танца в стране. Появились деньги, а значит и возможность обучать новых танцовщиков, ставить спектакли на крупных площадках, приглашать хореографов с мировыми именами. В разное время с компанией работали Хосе Лимон, Джон Кранко, Матс Эк, Иржи Киллиан; и именно из «Батшевы» вышли и Рина Шенфельд, и Охад Наарин.

«Королева-мать израильского танца» Рина Шенфельд работала с «Батшева» более десяти лет, прежде чем создать свой театр. Отталкиваясь от того, чему её научила Грэм, Шенфельд создала собственные принципы хореографии. Соединять не только модерн и классику, но и йогу, двигательные практики, контактную импровизацию. Использовать для танца все мыслимые пространства — улицы, горы и море. Создавать не просто танец, а ритуал.

В её работе видно влияние перевернувшей немецкий театр с ног на голову Пины Бауш — не только учителя, но и близкого друга. Спектакли Рины интернациональны по определению. Балет «Hasusa» же, поставленный в 2010 году, еврейский с головы до пят: в нем звучат важные для евреев вопросы веры, соблюдения Шаббата и других многовековых традиций, а главное — рассказ о Холокосте и его причастности к истории семьи.

Охад Наарин впервые пришел в «Батшеву» в 22 года. За спиной — насыщенная свободой жизнь в кибуце, особом поселении, где социалистическое общество удалось построить быстрее и проще, чем в Советском Союзе. Впереди — успешные стажировки в США, работа с труппой Мориса Бежара и Нидерландским театром танца. С тех пор «Батшева» не отпускала никогда: он ставил для ансамбля работы в течение всей жизни, пока в 1990 не стал его художественным руководителем. В первую очередь, он основал The Young Ensemble — некий этап, который проходят почти все танцовщики основной труппы. Здесь молодые хореографы имеют возможность ставить свои номера и спектакли, а танцовщики вольны интерпретировать работы художественного руководителя по своему усмотрению. По словам Наарина, такая школа не что иное, как второе дыхание, свежий взгляд, юный критический отклик на все, что делает взрослое поколение. Естественный процесс, не позволяющий израильскому танцу костенеть. Второе, но не менее значимое достижение хореографа — разработка собственного танцевального языка — гаги. Это особый путь осмысления своего тела: возможность ощущать его на молекулярном уровне, кости внутри и одежду снаружи, время и пространство вокруг. Ученица Наарина Тома Нуэво, преподающая гагу в России, говорит, что именно через эти танцевальные ощущения можно понять менталитет израильтян: в них есть немного техники Лимона, немного Форсайта, немного Грэм, но больше всего — национальной идентичности. Гага — это движения человека, выросшего в стране, которая постоянно ведет войну с арабами за право иметь собственную государственность, при этом страстно желающий жить и получать удовольствие. Благодаря такому подходу, каждый танцовщик играет на сцене самого себя, воплощая в движении качества своего народа — страсть, силу, отсутствие страха перед борьбой, желание быть свободным. Практически все спектакли, построенные на гаге, абстрактны. Тем не менее, Наарин никогда не забывает напоминать нам о том, как и чем живут люди на современной территории Израиля: в «Танце со стульями» появляются настоящие хасиды-ортодоксы, а в «Вирусе Наарина» на заднике загораются священные для каждого еврея буквы — «Палестина».

«Батшева» воспитала многих хореографов и Моше Эфрати, пожалуй, единственный из них, кто сохраняет тесную связь с народной историей. Свои работы он часто посвящает еврейской тематике: «Carmina-y-torna» это балет об изгнании евреев из Египта, а «История солдата» близка каждому, ведь в Израиле службу в армии проходят и мужчины, и женщины. «Псалмы Иерусалима» — оживленная беседа трех людей: Иудея, Мусульманина и Христианина. Столкновение одновременно таких родственных, но совершенно разных, даже враждебных друг другу религий, позволяет Эфрати использовать совершенно разную хореографию в одном спектакле. Его танцовщики владеют классической техникой, элементы которой то и дело проскальзывают в танце. Что еще интересней, половина его исполнителей глухие. Специально для них хореограф развил технику вибраций: удар пяткой о пол заменяет музыкальный ритм. Эту технику Эфрати применяет для всех, даже для слышащих, поэтому в труппе царит сильнейшая взаимосвязь. Не зря компания имеет называние «Звук и безмолвие».

Еще одна труппа с необычной историей, танцующая контемпорари, появилась в кибуце Гаатон. Её основала Йеудит Арнон, бывшая заключенная Освенцима. В концентрационном лагере она открыла для себя танец, давший ей надежду на выживание: это чувство Арнон сохранила и воплотила в собственной школе. Первые участники Kibbutz Contemporary Dance Company были фермерами, со временем ставшими профессиональными танцовщиками. Сейчас ансамбль составляет конкуренцию «Батшеве» поразительной техничностью и зрелищностью. Одним из самых интересных спектаклей труппы можно считать «Aide Memoire», созданный главным хореографом труппы Рами Беером. Родители Рами переехали в кибуц, чтобы начать новую жизнь после Холокоста. Долгое время о нём молчали и потребовались десятилетия, чтобы осознать случившееся и начать говорить. Спектакль рассказывает и об унижении и жестокости вообще, и о Холокосте в частности. Танцовщики попадают в ловушки, появляются распятыми, испытывают на себе весь ужас террора; террора не только исторического, но и современного. «Aide Memoire» еще и том, как важно наладить отношения между евреями и арабами на территории Палестины и сохранить в целости национальное самосознание.

Для евреев вообще очень важно именно ощущение себя как единой нации во всех смыслах. Неудивительно, что танец переживает такой расцвет в Израиле, ведь он

связывает людей крепко-накрепко. При этом хореография это не просто отражение внутреннего мира и ментальности, это еще и активная социальная и политическая позиция, национальное исследование, борьба за самодостаточность. Об этом говорит и выбор необычных пространств для выступления, таких как открытая для большого количества людей улица или музей, и создание собственной двигательной техники. И самое главное — живой и мудрый разговор на трепетные для евреев темы истории народа на языке танца.