В России и в мире до сих пор современное искусство овеяно флёром проблем: люди просто не хотят признавать его искусством. При этом, под «современным» подразумевают не только XXI век, а ещё и XX; не Павленского и Кулика, даже не Ротко, а какую-нибудь Наташу Гончарову или Кандинского. Это все, в общем, не новость. Только вот со временем ничего не меняется: даже в 2018 мы думаем как двадцать, сорок, пятьдесят лет назад. Мне бы очень хотелось прояснить эту ситуацию и немного разобраться, почему то, что было 100 лет назад мы называем современным искусством.

В западном искусствознании вообще существует разделение современного искусства. Есть modern art (Энциклопедия Британника указывает примерные 1860-1960 гг.), а есть contemporary — все, что было после. Первые — импрессионисты, символисты, фовисты, кубисты, футуристы, сюрреалисты и далее, вторые — минималисты, постмодернисты, приверженцы джанк-арта, все остальные).

Эволюция искусства модерна отлично демонстрирует переход от господствования эстетики к преобладанию идейности: в контемпорари (назовем это, для условности, постмодерном) уже не апеллируют к понятиям красиво/некрасиво. Теперь главным обоснованием существования картины или спектакля мы считаем идею, концепт. Постмодерн развивает эту практику и появляются вещи нам непонятные: хэппенинги, перформансы, инсталляции и все то, от чего бежит и что хает среднестатистический гражданин, заходя в музей типа ММОМА или в частную галерею.

Gesamtkunstwerk — одна из самых интересных теорий, которые позволили осуществить эту трансформацию. Она создает понятие интермедиального, тотального произведения, в котором соединяются разные виды искусства, например визуальное (живопись) + аудиальное (музыка) + игровое (театр). Поначалу кажется, что театр, складывающийся тысячелетиями, и есть тот самый gesamtkunstwerk, и дальше искать не нужно — там есть и музыка, и живопись, и игра, и литературная основа. Это правда так, за исключением того, что в театре все эти штуки не очень-то равноправны.

Никто в античной Греции не воспринимал маски актёров как отдельное произведение искусства, а музыка в балете даже середины XIX века всё еще оставалась подборкой популярных композиторов, похожей на ваш плейлист «В контакте». Театр очень долго страдал от визуальной условности: мы написали на табличке слово «лес» и всем и так понятно, что мы в лесу.

Поэтому не удивительно, что первые шаги к тотальному искусству стали делать именно в театре: Рихард Вагнер, крупнейший представитель немецкой романтической оперы, видел в нем будущее человечества. В России эту идею подхватило объединение «Мир искусства», большая часть которого создала Русские сезоны — знаменитые всему миру балетные спектакли. Вальтер Гропиус продвигал идеи gesamtkunstwerk в архитектурно-художественной школе Bauhaus в Германии. В полном объеме тотальное искусство расцвело уже в эпоху постмодерна. Оно обрело социально-практический смысл, отсутствовавший, например, мирискусников.

Естественно, концепция универсального искусства не единственная. Существует, например, теория, которая основывается на схеме искусствоведа Генриха Вёльфлина. Он считал, что в истории западного искусства были определённые периоды больших стилей. Примерно как и цивилизации, большие стили рождались, развивались, достигали пика и умирали, постепенно переходя в новый стиль. Они формировались независимо от желания людей и протекали в действующей картине мира. Вёльфлин выделял античность, средние века, ренессанс, барокко, классицизм, романтизм, реализм. Он объединил их в две группу — классические (ренессанс, классицизм, реализм) и романтические (барокко, романтизм). Даже интуитивно мы можем увидеть в них сходства. Исторически маятник качался то в одну, то в другую сторону, классическая модель сменяла романтическую. Существовали еще и тупиковые стили, типа маньеризма: они ни к чему не привели и просто выродились со временем. Стоит сказать, что на эту теорию оказал влияние Гегель со своей диалектикой.

Такая обстановка просуществовала до конца XIX века, пока реализм, последний большой стиль, не мутировал в натурализм. Одновременно во Франции развивался декаданс, перетекавший в символизм — стили начали существовать одновременно. Мало того, они стали появляться искусственно. То есть приходил чувак, который говорил всем: ребята, я кое-что придумал. И зачитывал свой манифест.

Подобные теории отлично показывают, как технически поменялась художественная среда. Этому способствовал постепенный переход традиционного общества (это когда ты возделываешь огород и сажаешь огурец еще как прапрадед делал) к обществу модерна (это когда твои отношения с огурцом меняются и ты из аграрного парня становишься огурцовым магнатом). Буржуазные и социалистические революции, развитие философской мысли, научные открытия и капиталистические отношения привели к формированию нового человека, а вместе с ним и нового искусства. Пока большая часть крестьян пыталась приспособиться к новой технологизированной жизни и переезжала из деревни в города, меняя привычные уклады жизни, интеллектуальная тусовка рвалась вперёд, придумывая все новые и новые способы самовыражения.

Некоторые исследователи, как, например, Виталий Куренной, справедливо считают, что постмодерн (это когда в очень быстро начали развиваться информационные технологии, типа комплюктеров) глобально еще не наступил. То есть пока некоторые ребята собирают башни из мусора или выставляют формальдегидную акулу в музее за бешеные деньги, кто-то до сих пор ковыряется в огурцах и конца и края им не видит. И пока человек не ощущает себя принадлежащим к этой новой культуре, вся её продукция, в том числе искусство, складывается в коробку с маркировкой «непонятно».