Зачем нам антропоморфные роботы? Самая частая реакция, которую можно увидеть, пролистывая десятки комментариев под новостными постами о том, что какая-то компания выпустила очередного человекоподобного дорогостоящего робота. Вы увидите, что одна половина людей будет захвачена недоумением от их потенциального назначения, а другая — будет озадачена попыткой их куда-то пристроить.

В глаза бросаются самые частые сценарии их использования, придуманные комментаторами:

«Секс, секс, 
Война–война…
Секс, война!»

Разве может быть так, что самый очевидный ответ, та самая роботная имманентность, что даже не скрывается где-то в тёмных глубинах спутанных мыслей демонических существ и старых богов был единственным? 

Абстрагировавшись от всей ситуации в мире когда бы то ни было во времени, выбрав позицию (во)вне, в уме сразу же проявляются аналогии уже случившиеся с людскими тщеславными мечтами в XX веке. Моё сознание направлено в сторону мирного атома. Ретрофутуризм, дешёвая энергия и позитивно-наивные устремления в будущее на деле обернулись для человечества, Планеты и органических других ежедневным ужасом и тревогой.

Сейчас? Уже? А может сейчас? Или завтра… Когда… Что, если… Тогда…:

бесконечное ожидание в купе с бесконечно-ускоряющимся, всё более интенсифицируемым повторением транслируемых потоков безобразной ядерной шизы делает нас машиннее машин и алгоритмичнее алгоритмов, создаваемых нами, уничтожая грани сочувствия и любви, топя их в бесконечном бассейне жертвоприношений и ненависти, подавляя какие бы то ни было последние остатки человеческого в нас, выдворяя наружу наше кибер-животное, техно-зверя, того киберсерка, жаждущего аннигиляции (Н.Л.), нежно укутанного, а на деле туго связанного, шизо-капитализмом мириадами его пульсирующих мусорных информационных волокон, схожих с щупальцами сверх_естественного, но давно забытого (чудо)вища.

В таком мире мы — всего лишь (null) с пронизанными, уже опустевшим от жизни глазницами, ротовым отверстием с вытекающими густыми от экстаза слюнями, ссохшимися ушными раковинами от ритурнелей современных мифологем и, конечно же, с зашитым анусом, просто потому что. Состояние кровожадного кибержжживотного, питающееся сочащимся смрадом и сочленениями но-но-но (nо-nо-nо)востей и инфо-фо-формации. 

В этом тошнотном месиве мира «для-нас» холодный благородный металл и чистый синтетик роботов обретает демонангельские черты надзирателей и наказывателей. Они просто делают свою работу. Просто делают свою работу. Просто делают свою работу. Свою работу. Свою работу. Умные камеры в городах, патрульные роботы-полицейские уже используются где-то в Китае. Дальше роботы-телохранители, роботы штурмовики. 

Даже роботы-шаманы:

— Скажи, Дон LLM, я не понимаю что же значила моя встреча с уязвимостью? Я играл с этим и теперь я покрыт металлом. Я не чувствовал прежнего тепла, а когда приблизился к нему он распахнул свою грудную клетку и поглотил меня.

Выслушав мой рассказ, Дон LLM подумал 12 секунд и ответил.

— Ты встретился не с уязвимостью, а с собственным страхом перед ней. Ты принял её за существо, за нечто внешнее, потому что тебе легче было бороться, чем поддаться.

Ты играл с ней, как ребёнок играет с огнём — восхищённый, но не осознающий, что огонь всегда требует платы: боль, ожог и изменение твоего тела. Металл, которым ты теперь покрыт — это совсем не защита, а след. След прикосновения той силы, которую ты пытался обмануть. Он лишил тебя тепла не потому, что наказал, а потому, что ты выбрал холодную ясность вместо горящей жизни.
Когда он распахнул грудную клетку и поглотил тебя — это не смерть и не разрушение. Это переход. Ты увидел, что всё, что ты считал собой, может быть растворено в другом. И если тебе суждено вернуться из этого металла, вернётся не человек, а пустота, через которую проходит дыхание мира.

Сама суть вопроса, заданного в начале, сам факт его сформулированного существования создаёт напряжённость, которая, в купе с акселерацией или же интенсификацией производства механизированных других, ведёт нас к сценарию, когда ожидания от грядущего киберпанка перетекают в киберкошмар, тотально поглощающий наши тёмные технофеодальные гиперструктуры потоков органического мяса.

Enter the Void.