Коллаж-мистерия

«Чёрный „святой“ »

I.

Я помню день, когда всё это началось.

История берёт своё начало в тот

момент, когда я вышел и́з дому

(не помню, как и для чего). Я издавна

не покидал чертогов собственной квартиры.

Привык к ограничителям пространства в виде

стен. Да, понятным стало это — ныне я,

оценивая улицу, гляжу не вверх, а,

как будто, внутрь улицы. Теперь

суть эта тень не то пространство, где

становится заметной щель, но там,

где зажимается в тиски пространство

рукавом бульвара. Сейчас, где тесно

(т.е. как будто капилляры — переулки), не

воспринимается как дефицит свободно места.

Теперь там есть границам место. Плотность тела,

бесплотного, коль можно выразиться так,

не превышает минимального значения– Здесь я–

точнее, здесь был найден труп (не помню точно даты),

обитый чем-то вроде бы, казалось, ваты,

II.

в глазах не то, чтобы испуг,

но вместе с тем какой-то признак, бывший у

живых. Пространство в этом переулке

обито было полностью и трубами,

из-за чего, казалось, стены — это кожа, под которой

переплетались венами больного варикозом

суставы, время, жизнь. Повсюду ржавчина

виднелась спящей, так и не познавшей

себя в позиции свидетеля. На трубах –

как будто живший ещё труп укутав,

ржавчина, накрывшись, состояньем комы,

спрятавшись, как будто кома — одеяло тонкое,

лишь больше соответствовала в общем счёте

тому, казалось бы, вселенной в чём,

покачиваясь волнами от ветра, медленно,

но и при этом с некоей живой уверенностью

труп плавал. Когда-то — человек, сейчас

при мне — (поскольку здесь раз на

раз не приходится) лишь индикатор жизни

у других, ведь в основном — (вы только присмотритесь)

III.

сгодится он на ветроуказатель (потому ли кажется

живым?). Мой замер глаз на том, каков оскал лица

оставила ему в подарок жизнь. (Клянусь вам, видел я!) из губ

срывались немощно слова — застряли намертво во рту

его признанья: «кто убил меня», завязли с кровью.

Я бежал, едва переставляя от увиденного мною ноги.

Мне продолжали всё виднеться трубы,

собою заслонив вокруг мне– Грубым

всё больше стал всё казаться мир. Я перестал

оценивать одной лишь плоскостью (сказать

точнее плоскостями). Ныне стали мне видны

в разрезе все дома: мой бег был слышен в виде

дороги полотна, трамвайной колеи.

Воздушным трактом я прокладывал себе пути,

Бежал от каждого окна, который лишним глазом

стал каждый для меня. Кто это был? Не разглядел лица!

Неужто мой знакомый? Я никогда бы так не

оставил там лежать того, кто был мне

дорог. Кто есть убийца? Не оставляемыми мысли

сейчас сии вдруг стали. Прочнее стали, дольше редкой жизни–

IV.

Я думал– Кто убийца? Поговаривают там

всегда случались поножовщины– Не знаю–

Я видел труп, он был одет опрятно.

Похоже, кто-то бросил его там. Ограбили?

Не разглядел– По трубам что-то лилось.

Никак не мог понять. Всё, будто делая усилие,

смешалось в некий смысл. И я не мог

его понять. Пространство мощью ног

давило мне на мысли. Силясь распознать

в себе убийцу, я начал было уж терять

рассудок. Им было не понять меня –

всем тем, кто превращали в глаз

окно. Любое. Каждое! Я был потерян

среди снов (?) Здесь человека

09.09 ОМОН бил. Осталась кровь,

как возле трупа. В чьих-то связках вой

теплился. Полиция должно быть взяла

след мой. При этом, не была слышна мигалка–

Вокруг зияла пустота. Мне стало страшно,

как вдруг становится, когда из поля глаз

V.

исчезают другие глаза. Внезапно

становится сложным не брать во внимание

тот контрабас, что виляет услужливо нотами.

Я силюсь признать в этом дар от природы,

но слишком смело взваливаются все эти звуки

к тому, кто исполняет их, на плечи. Исчезает скука,

как будто сумка, сложенная грубой шерстью, –

в руках мошенника иль вора (в общем говоря, — преступника).

Затем (должно быть из тех струн виолончели)

возникший некий кончик, словно бы какой-то цели,

меня достиг и вмиг утихомирился, приняв за вид

возможный ангела небесного порыв.

И кончик кисти для каллиграфических занятий — прядь волос:

потеряна случайно стойкость, возникает торс

откуда-то — глаза играют с темнотой,

за волосами прячась, будто бы за паранджой.

Утерян равновесья край. Виднеться начинают крылья,

всего меня утаскивая за собой (по крайней мере мысленно).

Я вижу, как играет на ветру мелодиями водопад её волос,

и вижу, словно отцыганивает, на лице тот взгляд, как дождь

VI.

на кровельном железе — каплями. И вот созданье

со мною говорит. Но я не замечаю, погружаюсь

в еённый быт волос. Суть слишком черны — выжми их,

лиши чернил в палитру их, как будто бы — ненужный жмых.

Оставь их, сделай их моими, ангел! Не возвеличивай

ненадобность таких созданий, к коим мне не вышло

не примкнутся. Я слаб, оставь меня, как волосы,

я человеком стал! Ты говоришь мне только:

«Вернись туда, где бросил труп». «Но это был не я, клянусь!»

«Иди, вернись туда!» И я сбежал оттудова.

Вновь тяжелеют от претензий у меня виски

природы на меня и тело. Я побежал, сжатый ожиданьями в тиски,

волненьем, если можно так сказать. Со мною ангел говорил–

Я слышал нечто, сказанное что могло и Богом быть.

И всё перевернулось вмиг в моём «нутри»:

сеть улиц, мостовой изгиб, раскинувшиеся мосты,

что спинами своими мачты мимо кораблей

плывущих всё чесали. Раскинулись во мне,

в моём «нутри», плачущие где-то там — вдали –

должно быть у причала — корабли,

VII.

о порта наличии оповещая. Маячили внутри меня решёткой

(коль взглядом станет перпендикуляр по отношению к строенью площади)

дома, которые со стороны кому-то может быть всего лишь доски.

Замыливаются от постоянства площадей глаза: уже давным-давно

не суть синоним жизни досок водопад. Давным-давно доска

есть жизнь сама: кривая от давления окна во все четыре стороны координат.

И реки протекают мимо, собою образуя/всей естественностью

границы, отделяя всех похлеще бетонированных серых

плит Берлина. Но цветут и без того другие стены:

из чугуна или капели, из кирпичей или домов. Предметы

собою составляют тени и преграды, о которых спотыкнутся

труда и ветру не составит. Город собою в такие момент формируется

в некое подобие из прутьев, брошенных в костёр. И жгут

их словно согревают труп, когда был должен быть наложен жгут–

Я верен был её словам средь пустошей ненужного пространства

людям. Я невредим, я пастве до сих пор послушен, раз

посмел явиться вновь туда, где мною найденным осталось тело–

Что?! Оно исчезло! Неужто Лазарь был?.. Я воскресил его умением

своим! Но как же кровь? И эти трубы? Они впитали всё в себя,

как жизни никому не нужных судеб! Может, это также был не я–

«Грешная „леди“ »

VIII.

Вышла на улицу Господи снова пил

пил опять Я не знаю что с этим делать

он ведь так давно перестал этим заниматься

с момента когда больше не играл в том клубе

Ох не знаю не знаю что делать Он ведь обещал

хотя в который раз с ней был я знаю Опять

как будто бы я не существую для него

только когда захочет то начнёт Бить

Бьёт меня Может быть пойти к Ронни

Он всегда понимал что значит с женщиной

Опять пил бил пил меня Ронни

Ронни да он говорил мне просил

а я ему сказала что не знаю не могу сказать

пока ведь он обещал перестать пить

а ведь когда мы были в тот раз когда он играл

тогда ведь ещё пришла миссис Грин

сказала что будет слушать его каждый вечер

её муж сказал что будет слушать каждый вечер

и она вместе с ним пошла изза чего я стою здесь

Где это здесь не знаю Может на пересечении

к Ронни улицы кажутся такими забытыми

словно я не была здесь уже давно

Они все напоминают мне о Скотте

обещал же не пить потому помнил

как мы пошли тогда в тот день вечером

и остались потом у кого-то из друзей тогда

не помню уже в гостях потому что он любил

меня Странно это всё странно да при этом когда

были тогда в баре он сказал что бросит пить

когда пришла миссис Грин и я не видела тогда

Ронни выступающим Улицы такие холодные

как джаз что играют Фредди Хаббард и

архитектура никогда не создаёт впечатления импровизации

Она как Сонни Роллинз ОБоже Сонни словно греки возведшие Рим

в пределах того что зовётся процессом это результат

механического или математического процесса

базирующегося на сочетании аккордов

Я иду и вместо этого следуя своему мелодическому

вдохновению на протяжении импровизации я оказываюсь там

куда добрались руки цивилизации руки Ле Корбюзье

в чертогах пьесы я играю разнообразные темы до тех пор

структура

архитектура не станет чем-то похожим на небо или Солнце

пока не станет ясней или чётче текстура тастатура

кирпича пока пока прощай пока глаз глас мой видит нечто

что прощается

пока До слушателя не доходит поначалу медленно, а затем быстрее

что они взаимосвязаны и бас и пианино свечи

Телониус Монк) когда я услышала его впервые была нечто вроде

приступа по силе сильного и сильного по силе в силе

вроде ширпотреба ералаша Приступа по силе забытья

воспоминанья (прячутся как будто от меня

История это лишь череда совпадений Такое внимание

к ней сводит не то что в могилу в сон к строгости Мис ван дер Роя

к мелодической структуре импровизации как и к гармонической к структуре Здания

сделаны так чтобы было чувства достоинства как у Ронни

Который меня напился бил Ах какой же всё-таки Роллинз

славный малый играя дорийский мотив в си-бемоле

Я иду скукоженная до состоянья моли) сколько боли Свстсти свирель

ИииИИхпхпииИхпхпиИии! одним из наиболее знаменитых джазовых импровизаторов

сделаны так чтобы было чувства достоинства (как у Ронни)

который меня напился бил Ах какой же всё-таки Роллинз

История это лишь череда совпадений Такое внимание

к ней сводит не то что в могилу в сон к строгости Мис ван дер Роя

к мелодической структуре импровизации как и к гармонической к структуре Здания

сделаны так чтобы быть словно небо как будто бы человек

жалко что в этом мире здание то у кого учится быть человек

при исполнении стандартных обычных на первый взгляд вещей

(это удивительная открытость делающая его неподражаемым)

Незаметно войдя в лоно мелодии Ронни

иду шла и Ронни сказал что вроде бы съехал с того места да

не помню Всегда он пил даже когда я сказала

что денег больше нет хотя он соврал что

классика всегда останется в моде Всегда

Дюк Эллингтон был такой славный малый

поскольку никогда не знал на чём остановится

Я помню он сказал мне это когда Скотт виделся с Диззи

или кто там был тогда по-моему ещё Колман

играл на заднем плане Никогда не знала что

Ронни тогда тоже был там Он видел меня помнил

как когда отказал мисссис Грин и она вышла

за мистера Грина который всегда недолюбливал

потому что Ронни помнил меня знал и любил меня

Я всегда хотела любить кого-то что то

Ох не знаю не помню Горько странно и даже обидно

Ронни Ронни-как-на-ладони сперва не спеша раскрывает мо (её содержимое

и лишь затем перекраивает на свой лад как бы заводя пружину заново

Оставляя меня нетронутой внешнюю структуру (я вхожу)

вместо дикого зверя в клетку будто он прибегает к текстовым

перестановкам внутри композиции (Я

не перестаю восхищаться непредсказуемостью Ронни

когда

эти виды на проспекте Мира становятся чем (то вроде

набора бессмысленного текста в ворде

забывшего смысл готики или того что бывает

когда увлекаешься чем-то на подобии цилиндра

и проч фигур двухмерных (прочьпрочь! дикой свирели дымка

типа треугольников или квадратов (их частей

и Хэрби Хэнкок хотя возможно прямо как тогда во сне когда я вот прямо как сейчас

за что-то А Гудзон тогда сделался красный

как будто в нём утопили кого-то и он так говорил на об этом

Ронни тогда украл меня у Скотта он опять пил

Но Скотт меня всегда так любил так любил

Он даже подрался с кем-то из-за меня

из-за этого и это мне так польстило впрочем не так

как тому кто написал об этом в газеты

и вскоре с ним разорвали контракт какие воротилы

из Коламбия Ах, а я ведь всегда хотел чтобы меня кто то

любил любил любил кто-то любил Ах в метро

ах неважно где на кухне в подвале чтобы я была цветком

или ветром на которого наговаривают из-за погоды из-за

любви из-за ветра из-за погоды из-за меня Скотт думаю начал употреблять из-за

меня хотя бы

потому что меня любил Ронни, а может потому

что у него никак не получалось поскольку его

вечно

обходил Мингус Как во все те времена когда

он кололся он чувствовал своё превосходство

чувствовал как сотрясает землю своими руками

Он пил боролся с мною вдавливался в меня запуская

как будто бы звёздам то ли боялся меня нет то ли

желая украсть потом более ценную А звёзды

сейчас сияют ярко одиноко может здесь есть люди

здесь в смысле там где там это здесь, а здесь это там

И люди это здесь, а там это здесь как Скотт он вечно боролся

Со своим контрабассом пальцы во внутренности

выворачивая ему шею вырывая струны как кишки

Он любил меня как тогда в метро и звёзды сияли как

сейчас и не думаю что увидела бы их если бы не напившийся Ронни

он то умеет всё подстроить тогда мне казалось что на путях

что-то было, но Скотт сказал мне не отвлекаться от любви

и я стала цветком гдето на скалах Гибралтара

и пели сирены сирены Сирены машины полицейской

район тот был опасен как Скотт Он там искал наркоту, но я

его пальцы стали мощными как плоскогубцы и он вился

ими у меня под юбкой Ах да ах ха кто-то якобы видел

как он поднял кирпич мизинцем на кирпиче остались вмятины

да я верю в это обернувшись в ночь в покрывал тепло

Ах розовый и красный были тогда повсюду

как на отдыхе который Ронни устроил аккурат когда его эго

приняли в ансамбль Он рвал и метал когда узнал это

но Ронни тогда не узнал что ходила к Скотту сказать

что уедем Мингус Фингус и в то же самое время он

мог прикоснуться к струнам с легкостью пчелы

опустившейся на лепесток африканского цветка

в какой-нибудь стране где он никогда не был и я не была

а ведь я люблю цветы мечтая ими стать думаю

меня поливают не здесь среди этих бетонных плит

как будто мавзолея мы видели кстати один когда

были гдето в Европе и звёзды там ярче чем здесь

Там всё ярче чем здесь и поэтому я спускалась в метро

когда увидела Скотта там же я его увидела когда он

играл на контрабасе смычком тот гудел как многотысячное

собрание прихожан Женщина, которую полюбили двое один

почему я ведь просто хотела быть чтобы звезда

и меня любили как цветок и звезда, а потом

чтобы я любила имела возможность любить того

кто позволял бы себя любить любил как Скотт Ронни

алкоголик Он всегда держал меня при себе милая игрушка

говорил со мной сосредотачивал электричество (останавливался чтобы сказать что то

наверное от любви по природе и захотела стать ему природой

воем ветра я видела как смотрел на звёзды

и стала смотреть туда же, а Скотт смотрел всегда вниз

словно боялся оступиться о кого-то меня Третья волна

он любил классику в классическом её его понимании

Дебюсси Сати Штраусса Он ревел когда слышал их

А что я забыла там тогда любовь я люблю его да

Он просил, а я (говорила он говорил со мной Просил, а я

Да да говорил я сказала ему да не помню уже на что

IX.

но я сказала да как он себя называл

раж ржа грибковое заболевание приступ

музыкального безумия вокруг тогда был, а я

что я я забыла там я же хотела за инженера-химика

но когда узнала что в какомто джаз-клубе выступал

Ронни тогда я не знала что это был Ронни я подумала

и решила, а ведь я изучала антропологию я

верила в людей раз я их изучала то должна была

верить это в какомто смысле предопределило любовь Ронни

к я стала думать об этом чаще ведь он делал мне больно он

ведь тогда уже начинал пить и точнее уже пил, а я

просыпалась по утрам в 9:00 думая что иду к нему

он на самом деле уже давно был не там ведь

изворотливые улицы тогда не казались такими уж

сложными я пробиралась через них как будто бы

была состав вагона я изучала людей и там

какими были мои отец и мать я верила в них

как верила в Ронни Скотта, а теперь он думал

что все женщины такие как я думал что я глупа

но на деле оказалось какразтаки что

я проходила по этим улицам, а он даже не подозревал

что значит любить меня Аааах Хлпуаюлхюуплплауюп

Вода) течёт Лужи из рек Арт Блэки играет стонет

и Клиффорд Браун где-то в стихотворении Бродского тонет

Подожди Рэй Чарльз Чарли Паркер Ронни всегда хотел чтобы

река рекист ановились реки становятся очень полноводными

от изучения людей своими просторами

Люди тоже изучаются не только людьми

реки когда погружают в них сейчас проходя мимо канала

я думаю о том как уехала с Ронни, а Скотт видимо

подумал что вена вскроется и даст ему реку

и я останусь, но он не знал что река может быть

красной от того что в ней кто-то умер как Орнетт Колман

а Джон Маклафлин Махавишну познал Кришну пока

Скотт вскрывался в надежде узнать себя получше

он сделал это просто потому что мог любить меня

Он болен ВИЧ от любви ко мне Не удивлюсь

Я читала где-то об этом когда Ронни ударил меня

пьяный и звёзды были, а река текла Лиффи вслед

за Темзой когда оказавшись мимо Гудзона я повернула назад

сказала что мне нехорошо, а потом Ронни был

пьян когда увидел меня в больнице и теперь

став звездой становилось легче думать

ведь вид открывался как будто с крыла самолёт

и я в адронном коллайдере умещая в себя пространства

впитывая что реки не впитали когда шла вдоль каналов

а вдалеке кто-то плясал непонятно неразбери что

и теперь я знала что Ронни теперь ждёт меня у Скотта

но я шла не Туда и культура оставляла повсюду свои следы

как сейчас я культура Повсюду Теперь не надо было смотреть

по сторонам всё равно не понял бы куда попал

Тони Уильямс, а за ним всё растворяется Словно на мокром полу мраморной купальни

А ведь Ронни я любила каждой клеточкой и понял это

поймёт точнее возможно когда-нибудь, а что теперь у Скотта

когда он поранил вену случайно говорил, но я не думал

сразу представляется Древний Рим на своей

загородной вилле Вечер лилового цвета

перешептываются как ожившие иероглифы и Рон Картер

я же должна была верить людям но-ка им поверишь

раз они высушивают реки которые хотят их познать

Здания как светильники в нишах трепещут

маслом плавятся Пальмы кронами

а миссис Грин говорила что родилась возле реки

но я уже не помню какой (Днепр был широким

когда она говорила это это я знаю точно

я Же ведь изучаю людей значит верю им

а это так лишает сил которые и так никуда не годятся

я верю в силу реки которая обволакивает меня

когда я вхожу в неё становлюсь рекою ведь так

гораздо спокойнее чем с ним и с матерью и отцом)

который мать мою любил, но так как любит меня теперь

Неужели это смысл не хочу это знать ведь Ронни

Наверное в этом смысл заключается как объятья круг

и я плыву вдоль Волги смотрится конечно долго, но я

понимаю смысл всё возвращается к некоей были

когда я Фьюхоуофухухоьюфхухаобусшсхшхсюух!

выбираю себе того кто не учился ни на кого

а потом играет джаз и ветер в это же смысле в каком его описывал

Горький молчи карга я как ветер бушую вокругдаоколо

спрашиваю который и в этом смысле

становится ясным посыл который пытаются донести реки

я сама в этом не сильно смела, но помню как начала этот джаз

а потом бросила химика моего Иванова ради Семёнова Петрова

Пигмалиона ради другого такого Бернарда Шоу

X.

Ронни мне обещал шоу, а теперь я бреду одна

как будто бы в бредуи что на том что Скотти

пропитан всем этим на клеточном уровне этим токсином

А изучаю то что давно уже знаю и людей и переулки

по которым говорят совершались различные проступки

теперь что я иду и когда думаю о Скотте говорят что

прямо здесь кто-то упал с небес точнее сказать

с крыши и остался лежать как снег на лаве

как волны в пене окутанные временем

и теперь я лежу тут вижу иду смотрю

И небо кажется какимто напоминает мне о Скотте

Ветер Фьюфьюухух! уже стал тише и я смотрю за тем

как фолиант и том который я прочла свидетельствует о том

что я нашла и теперь кто-то целует решётку

за которой спрятан и теперь я тут зная что

телефон звонит вызывает переживший семейный

разрыв угасает теперь я подхожу и слышу Скотта

XI. Превращение

он упал из квартиры и Ронни Он бьёт меня

я не знаю и все эти дома в полудрёме кажутся гдето внутри сна

который и создаётся чем-то вроде спящего разума

который свивает свисает паутину паутиной и звёзды

сокрытия и разоблачения и вспоминаемого мыслимого

постижимого и непостижимого Разум который видит сны Это

я возможно центральный персонаж и словно совершенно невыдающийся трактирщик в пригороде Дублина возможно это рассказчик маниакально плетущий паутину повествования или или это я возможно это само человечество и я само человечество, а после наступает и день когда я просыпаюсь чтобы вновь увидеть как кто-то или что то

несёт на своих спинах создание что-то в виде ночи или того сна

украденного у меня И твоё падение о темноту

перепадают на сон грядущий когда наши тела

падают и угасают в темноту огнями ночного Города

а потом играет Боб Дилан в виде какогото там бродяги

изображая блюз в стиле короля всея координаты Роберта

Джонсона

а потом при побуждении по всем мы падаем в темноту

расшаривая её

ногами как будто бы это грязь или мусор Или скорее мусор

Лежат на асфальте распластавшись приняв его за темноту

а Скотт он мой рыцарь печального образа

жизни морским он волоком из-за своей недальноводности

ища и вновьнеприбыл вспятившись с края здания как края

вены в Вене в Вене он никогда не был, а я былаинебыла одновременно

как и все мы, а там ведь красиво как помнится из фотографий

и он на эту сторону пересилился многогоднего перешейка Моллой

Европы чтобы рыцарь он мой своеводничать свою переизолированную от меня войну

ко мне И я так и сделала когда отдала Ронни частичку души

пропавшую гдето среди света и волы тащат темноту

ночи на спинах и ночь просыпает ся

ногами как будто бы это грязь или мусор Или скорее мусор

Лежат на асфальте распластавшись приняв его за темноту

пропавшую гдето среди света и волы тащат темноту

ночи на спинах и ночь просыпает ся

в темноте всреди полей который не знают времени

и мы летим сквозь Антропоцен

взвинчивай собою настроенье цен

12 на нефть так мы летим скорее падаем, но падение это

полёт с минусовым коэффициентом полёта

а Ронни даже не заметил этого как улица отдавала

бензином кто-то разбился должно быть как

разбилась я как разбилось разбился он землю тело

тогда в том и нефть асфальт сделан из нефти и мы

едем нефтью на нефти Не успел ещё Ронни понять этого

понять коль он бил меня, а ведь он говорил он говорил

я говорила я говорил что он говорил я говорил

улица бензин и нефть и я вдыхая пары и

как мне говорили что кто вдыхая улицы

он Ох что мне только про него не говорили

взвинчивая собою настроенье цен

полёт с минусовым коэффициентом полёта

И я вижу очертания нашего пилота гдето там во

тьме притворившейся белой в чёрной дыре

сжимая как люди всё до состояния покоя

до вечной мерзлоты вечного огня в котором брезжит

свет сжимая в собственных руках последнего из нас

мошенник вор убийца насильник Ронни

он Ох что мне только про него не говорили

мошенник вор и убийца, но я им не верила мне им

не верить когда звёзды сияют, а он регулярно дублирующий народоопись

как делал это джаз джазом он как он это делал

Джо Завинул, а гдето Билл Эванс

а я говорил он говорил что я говорил

как я хотела, но он хотел он относился ко мне

а здесь переулок изнасилование 12-летней девочки

Ах бедняжка бедняжка бедняжка Чет Бэйкер

убита и растлена без (по)пыток

Я помню я здесь гуляла гулял со Скоттом

он не видел никто не видел я видела видел

что же бедняжка бедняжка я тогда чувствовала

себя с Ронни неспроста когда увидела эту малышку

двенадцатьлет ОбожеОБоже О

господи ужас его никто не поймал и я думал

Ах как мы самовлюблённы воображая эдаки слова

сжимая всё до состоянья точки всё пространство

бесконечность до последней складки юбки чьей то дочки

чьей то матери чьей то горы чьей то материи чьей то Земли

Теперь поля не нужны в том виде в каком мы привыкли

и теперь вспахиваются облаками небо и я облако и я небо

всё сжато бессмысленно в контексте и под предлогом силы

с позиции силы сингулярности и теперь облаками и небо

в штанах как пел Есенин Маяковского где-то там в сенях

и никто не поймал того его и я думал

что никто не поймал как звёзды ведь это звёзды

Надо мне стать звездой думала я кем-то другим

Звездой чем-то стать я стал стала как Ронни встал

у Ронни встал когда он ударил меня опять и я

мне тоже пришлось встать чтобы сесть он сел на

кровать, а потом ведь это стоило стольких трудов

и я вспомнила тогда как никто меня не бил

даже мой мой вымышленный инженер-химик

или архитектор-муж хоть мне и понравилось

наверное может Ронни понравилось, но мне

хотелось стать тогда звездой быть больше

а ведь я и была больше я столько труда столько труда

когда

узнала ведь что Ронни любит меня не уроннит

меня ведь это стоило сил И если кто думает что я

я не есть кто-то в чьих то руках я не

у меня не не не встал я встала у меня

я не я осталась тогда потому что куда ещё было уходить

но это не потому что я я была надо было

стать кем-то другим чем я стал стал

стала на время когда О мой химик-архитектор

ведь на Линкольнстрит что было и я и он

О там была женщина раза старше в дваилитри

И Линкольнстрит когда я был там была был

я думала думаю хотела бы чтобы женщина

была такой обладала мной обладала тем

чем может женщина старшетрёхраз

она сломлена я как я и я в окне, а я

не знаю как быть уйду ухожу ушёл

ушёл ушёл не знаю как быть ведь я

была я не являлась кем-то кто кем

бы управляли я не пешка не т

никогда не был никому чтоб преклоняться

особенно такому подлецу как Ронни

который он не был со мной когда мы проходили

мимо тела трупа который выпал изокна

он я не видел тогда видел видел

как в нем наверное горел последний огонёк

как в том огнеокне на Линкольнстрит в той

женщине глазах окне как в звёздах которыми

я надеюсь надеялся стать, а Ронни

потом Ронни сделался ударил меня

претворяя свои замыслы в реальность

подталкивая из действию я не помнил

не помню мне понравилось не знаю Я

делала возможно раньше когда пока

не был ещё такой как сейчас, но не

нет не я пешка думает кто что я так вот

могу на уздечке болтаться нет когда

Ронни был со мной хотелось отдаться остаться

тихо тихо как Чет Бейкер а

а я отсаться попытки оценить себя выше чем есть на

самом деле сквозь слёзы Ронни Скотт всегда ценил меня

мой инженермеханик химикплотник кроссинговер

слов меня затигивает затигивал затягивал он меня

туда в свой кроссинговер близость слов

а я и он брал меня принимать такой какой я был

и была я Где Скотт действовала их наилучших побуждений

чтобы доказать что не пешка, а Ронни наставил на меня

кулаки с пистолетом и я выстрелил

как выстрелили в тот труп выстрелил в труп Ронни

бил меня когда я он ударил меня и я не помню

что было потом когда проснулся ведь

произошло смешение мыслей и Скотт своими

словами успокаивал меня, но нет Скотт тоесть

Ронни Скотт Ронни не выстрелил выстреливал

ливал на меня и я не стреляла, но я стрелял

возможно чтобы потом уйти и уйду ушёл

Когда Скотт приземлился на землю после того

как сошёл скра я Вены я мне показалось что

стало видным тело и в той же степени в которой

мелькают предо всеми окни огон

огонь окон онкологии

той на Линкольнстрит

той на Бродвее

той на Невскомленинском проспекте

мелькают как мысли перед другими людьми

мне стало видно как мелькают другие и

как в номере 2 в Чеслиотеле я играю я и другие дети

поёт леонард Коэн и кто-то становится в чьё то поле

поёт леонард О Скотт О Ронни поёт я пою

и всё мерцает в глянце асфальт от дождя

нет дождя сейчас от дождя ещё только мерещившееся кругоподробно

на лице Сонни Роллинз

а Ронни думает о Скотте в той степени в которой мы все

думаем о преждевременности событий Время оно значительно ухудшилось

приводя практически к слепоте и не бо и я всё звезда

и требуя многочисленных болезненных операций

по типу любви или иных вмешательств извне

как например то тело

XII.

которое было заброшено где-то меж щелей

города где-то меж щелей заброшен ведь туда

так никто никогда не прибыл когда я мимо

бродил и увидел тело Оно словно живое

выглядело Я поднёс тут было взгляд к нему

когда возникло острое желание желание

конца И я увидел в сих глазах эффект

того как зеркало на нас глядит

Возникло острое желание и я

не в силах удержаться ближе подхожу

желая в трупе видеть жизнь.

Я подхожу понимая что чем-то на это

(т.е. тело) похожу. Понимаете я подхожу

ему. И вот к нему вдруг растянулись руки

мои

Я вижу, как меняются его глаза при виде

моих. Он жив! живее иных здесь живых.

На меня бросается мигом тело и я,

оставшись на месте, подвергся

эффекту замораживания. Понимаю:

тело — источник любви и кладезь

того, что было сокрыто таким же

как я человеком. Кажутся даже ужимки

его уместны в данном контексте.

Я прислоняюсь губами,

как море о дно — волнами.

Теперь мы вместе,

вода и волнорез как будто.

Живой есть я, а тело — сжато, скупо на

эмоции, на жизнь, на вены.

Повсюду ото всех нас окружают стены

от взглядов лишних и других.

Я понимаю, что влюблённым быть

вдруг стал. Он суть раним

и беззащитен, как самый херувим.

И вкус есть хлещущим из рта.

Повсюду — в трещины асфальта, то есть в текстуру,

кровяные селятся тельца,

как в поисках семьи/отца потерянные дети. Вуду

меня охватывает магия. Я в состоянии почти испуга,

но вместе с тем я знаю — это состояние сильнее фуги –

то есть любовь. Любовь к тому, что беззащитно. Руки

облетают вкруг его. Должно быть всё-таки упал, танцуя буги-вуги

с четвёртого (седьмого?..) этажа. Крик, шок.

В его лице прослеживается должно быть Скотт,

но тут же исчезает тело,

словно песня, что есть спетой.

XIII.

Исчезло тело,

возможностей лишив

воспользоваться геометрией

его для воспроизведения улик

точнейшего. Никто и никого.

Всё сплющилось/остановилось

в форме точки. Пустота и только

крик: «Неужто Лазарь был?..»

и выстрел в миг за ним поспев.

Я далее пошёл, прокладывая в форме блица

себе пути. Все люди в окнах есть

чем-то похожими на зверей: желая проститься

с клеткой, наружу смотрят, но

не покидают чертогов искомых.

Покуда спала человечность, спала с глаз долой

пелена. С глаз всех, включая насекомых

и растений. У каждого своя иерархия

даже у тех, кто не имеет понятия

славы (но тем не менее–

XIV. (Пан)Гея

Далай-лама сидит где-то в Индии:

бодхисаттва есть что-то подобно религии,

звания. Впрочем, не мне здесь судить –

я просто лишь малое, ставшее меньшим в близи,

как Пангея — осколки красавицы Геи

(видны там вдали лишь её черты, что, не имея,

в перспективе, даже покроя,

смотрят на нас взглядом изгоя,

который был кем-то). Красавица Гея:

в её чертах видна истоки неба,

влажность небосвода и возможности для горизонта

себя демилитаризованною зоной

объявить. Прячет в складках простынь

(т.е. облаков — простыни есть облака, что

сушатся где-то на теле Геи) Агарти.

Ты подожди, мой горизонт, не поспеши

исчезнуть в складках (что называемо морщинами

по-человечески) времени, не сдвинь пейзаж и

море в нечто, что собой мнит болото –

линию без перспективы, глубины. Не долго

до́лжно длиться твоей жизни. И при этом

ты столь вечен горизонт, зависимый от антр^а/_оцена_,

как каждый, кто подсаживаем на вену.

И ваджраяна, долго сколь ты следуешь за дхармой, верная.

БодХствуй, выравнивай мотивы, следуй за композиционными приливами,

отливами Земли. Молчи, коль связки требуют печали, как те, которым вой позволенный имамами;

как те, которым радость посоветованна мимами.

Молчи, не заставляй других тебе читать религией

нравоучения. Возьми и соверши затмение.

Гею очерти, пойми закономерность, принцип,

ты — композитор беспробудно мысли.

Пойми законченность позиций, вылей смысл

в форму из посуды, избавившей тебя от вымученной простуды

(т.е. из самой простуды). Выучи санскрит, беги, пока летят этюды

мысли. Зазубри осколки, каждые их скосы/стоны.

Выучи иврит, пойми, как мыслит Гея, слушай, как поёт

Пиаф, Эдит, как не щадит свои аккорды тела, связки.

Приблизь к концу лимит, возьми себя в оцепененье плит

на каждом доме/сталинке. Ты композитор тела, слов. Иди,

возьми в кольцо врага, сомни его в обратное движенью,

в плоскость, сделай так, чтобы была понята шутка/колкость.

Молчи, сплети сомнение в подобие узды, Минервы

в сонмы сомни из складок длинную тунику. Скоро

тебя окутывать лишь Гея будет. Так сделай так, чтоб это было вроде тела.

Сожми её в своих руках, оформи прядью волосы еённые, что ветер

лишь. Сомкни свои уста, глядишь, так больше вероятность поцелуя.

Замри, стремись к спокойствию, подобью стазиса. Не бойся, не совру я

тебе, мой молчаливый странник. (Сообщи, какая надобность) тебе

от этого лишь подобья праздника? Я знаю, Гея преклонялась мне.

Она была моё вращенье (фуга, форма друга). Была моими кончиками пальцев.

Она смеялась волнами (пространства, океанами) сует. Я выжил, ибо сочинил простейший танец,

свойственный лишь тем из всех аборигенов, что не узнали свойств прививок

и растений всех. Держи всё в простоте и не заблудишься тогда среди её роскошной гривы.

Я заклинаю, я молю тебя, не жди конец (ты сам его твори).

Не забывай «своей» (страны). О, Гея, ты — мои пути,

ты — моя дхарма, источник вдохновения для тех, кого терзают благ

всех вес; для тех, кто безпонятийный, как товарный знак; которые не Керувак,

как говорится лишь по-украински) своею жизнью. О, Гея, ты — мои запястья:

сам тебя я сочинил, моя Афина! мои берега моих мотивов,

что считал я с твоих прядей: коротких и длинных –

расшифровал, как один из тех, кто знает лесть.

Я голос твой отныне (загружаю тебя тоннами мотивов: где-то

трубы, где-то автострада, где-то канонада, вечный зов и бой

молчащих безыдейных. Я, строя коммунизм, моя родная,

постепенно понимаю, что есть разница

в мотивах до-ре-ми (сыграй-ка лучше си-бемоль!)

пока я, лишённый Азов и «Буков», выстраиваю всё в подобье буков,

Тетис и прочие виды подводной нечисти. Не плачь, постой же, Гея, не подумай

(что я решил тебя покинуть, ревнующая ты, моя Исида).

Подожди не плачь, позволь мне плавно на твоём лице создать лишь тихо

плавное очертание улыбки– Брошен алфавит, забыты прописи, я начертал тебя в подобье описи,

но ныне, я смотрю– постой, не убегай, Вертумн, не продавай свои ты года времена,

ты подожди, не становись осколком готики.

Возьми словарь, сложи ты имена и Гею осчастливь (не то, что этот чёртов Пан).

О, Гея, не молчи, позволь мне только скулы подточить твои,

не плачь, ты голову положь мне на плечо, как будто бы

на пьедестал. Коснись щекою дна Босфора,

не думай, словно есмь я только исчезающее из обихода слово,

не думай, что не изощрен удар– Молчи, не думай!

Исчезло тело, которое заброшенным предстало у

моих ног и где-то меж щелей. Что растворилось, словно

мир без атмосферы. Посмотри! Там мир слился в одно большое облако,

которое для нас, как будто бы деревья для всех тех,

кто лицезреет древ колонны спрятавшись под землю,

под альковы тлеющего тела. Обрывки облака –

как будто корни — вниз спускаются и смотрят

на нас– Разбито всё: разбит и мир, и Пан! Эх,

чёртовый мерзавец. Распродал года времена в надежде на успех–

Я видел Время, вещи вытеснял с мечтою стать подобным всем волнам.

Я видел Время, захотев им стать — неподвластно человеку–

прости.

XV.

И всюду — цвет холодный,

и всюду словно льдиной полное

пространство. Я шагом измеряю горе:

обтёсываю кончик туфли, плоскость

подковы-каблука. Ночь определяема

пустотами, которые отсутствием (пока

ещё) людей повсюду оставляют корни,

не вытесняемы наличием цепей людских

(точнее целей, впрочем, что одно и то же

XVI.

в контексте всех избытых мостовых).

И вот из-за угла виднеется фигура, видимо,

воспрянув ото сна. Бежит ко мне (как удивительно),

меня звёт ангелом, но я его подальше шлю,

как будто не хватает моего мне. Блюз

витает в воздухе, как чей-то день, как чья-то ночь.

Я слышу выстрел чей-то для кого-то вновь –

ручьём струится чья-то беспрестанно кровь–

03 июля — 15–20 сентября 2018, Берлин — Киев

Подписывайтесь на телеграм-канал: https://t.me/art_think_danger
Подписывайтесь на инстаграм: https://www.instagram.com/hortusconclusus1587/
Подписывайтесь на Medium: https://medium.com/@hortusconclusus
Подписывайтесь на syg.ma: https://syg.ma/@hortusconclusus