Тебя когда-нибудь заставали врасплох?

Темный коридор. Ты, сгорбившись над замочной скважиной, внимательно наблюдаешь за происходящим в комнате. Замечательное чувство, когда ты видишь, но сам невидим. Рассматриваемый человек как будто бы находится в твоей власти. У тебя неоспоримое преимущество — его стыд. Стоит только обозначить себя, как на мгновение наблюдаемого пронзит неприятное чувство: его застигли врасплох, его обманули, за ним наблюдали, а он даже не видел взгляда наблюдателя. Но вдруг чьи-то торопливые шаги по коридору, щелчок выключателя, и весь твой наблюдательный пункт полетел к черту, ты с блуждающей улыбкой что-то мямлишь, но уже поздно: ты пахнешь стыдом, тебя разоблачили. Все это время ты был уверен, что это ты смотришь в замочную скважину, а оказалось наоборот, она наблюдала за тобой. Отвратительно? А что если я скажу, что из этого состоит твоя повседневность?

Ты же сегодня заходил в социальные сети?

На сцену выходит Другой

Чтобы разобраться в этой ситуации с разоблачением, неплохо бы сначала познакомиться с главными действующими лицами. Я полагаю, что с собой вы знакомы хорошо. Ведь так? Тогда перейдем к Другому.

Сразу хочу предупредить: пожалуйста, старайтесь мыслить Другого в максимально обобщенной форме. Другой — не Я, и лишь изредка для удобства облекайте его в художественный образ. Если вы будете постоянно его представлять, ища его только в окружающих людях — ничего не выйдет. Все сложнее, все интереснее.

Многие спорят, откуда именно он пришел? Возник ли он ровно с появлением «Я» или он обнаруживается «случайно». Сейчас это не так важно. Важно одно — он есть, и это неоспоримо.

И поскольку он есть, мы невольно выстраиваем систему взаимоотношения с ним. Мы можем мыслить его как бесконечную «инаковость» и чуждость по отношению к нам или, наоборот, полагать, что это неотъемлемая часть «Я». Если это даже и так, то мы должны признать, что впервые мы встречаем и мыслим Другого, как нечто за пределами нас, как то, что не может нас не беспокоить. Другой располагается в мире таким образом, что он неизбежно «задевает» нас. Мы не можем закрыть глаза и заставить его исчезнуть. Более того, закрывать при нем глаза опасно, ему только это и нужно. Если он поймет, что пропал из поля вашего зрения, он приобретет еще большую власть. Когда он видит вас, а вы его нет, с неизбежностью выстраивается схема отношений: субъект — объект, где субъектом выступает именно он, а вы просто рассматриваемый объект. Переставать быть субъектом чревато последствиями: объекту отказывается в «выстраивании» мира, это прерогатива только субъекта. Объектом всегда можно манипулировать, вводить его в уже построенные миры, где он становится еще большим объектом, теряя последнюю свободу. Не то, что бы Другой злонамерено этим занимался, просто Другой — это пространство, где ограничивается свобода и субъектность «Я». А если не предпринимать попытки превратить его в объект (перестать наблюдать), то вы рискуете окончательно ее утерять.

Стыдно?

Стыд — самый верный путь удостовериться во власти Другого. Что есть стыд в схеме подобных взаимоотношений? Это непосредственное чувственное признание того, что в момент стыда вы соглашаетесь с взглядом Другого, то есть вы ощущаете и видите себя со стороны точно так же, как это делает Другой, и его «точка зрения» признается единственно верной и неоспоримой. В этот момент вы максимально далеко находитесь от своих привычных точек опор «Я». Сейчас точка опоры «Я» — это то, как вас видит Другой, и никак иначе. Вот почему стыд всегда неприятен — во время стыда вы на мгновение теряете свою «субъектность», а Другой, наоборот, приобретает ее. Стыд невозможен без Другого. Для стыда нужен агент (субъект), который на мгновение примет ваше «Я». Более того, в этой ситуации вы сами для себя становитесь объектом. Видите себя «со стороны», но это сторона — всегда сторона Другого.

Представьте: вы читаете публичную лекцию по философии. Обеим сторонам она кажется вполне содержательной, как вдруг на слайде появляется фамилия Рембо, и вы по совершенно не выясненным обстоятельствам принимаете Артюра Рембо — известного французского писателя, за, страшно сказать, голливудского персонажа Рэмбо, и пускаетесь в пространные рассуждения по этому поводу. Немного погодя липкий холодок пробирается по вашей спине, садится к вам на плечо и говорит на ухо: «Какой, к черту, Рэмбо?» Яркая вспышка стыда. Ступор. Осуждающее молчание Другого.

Прежде, чем мы доберемся до командного пункта Другого, нам неплохо бы проанализировать какие еще модусы взаимоотношения с Другим существуют. Не придирайтесь к словам, но мне кажется, что это обстоит следующим образом.

Зрелище

Все участники действия заранее предупреждены о правилах игры и об их последствиях. Представим себе театр, или нет, лучше так: местный фрик развлекает толпу на базарной площади.

Есть он и есть толпа. Фрик намеренно отдается во власть наблюдения за собой, он стоит в центре действа и жаждет взгляда Другого. По счастливому стечению обстоятельств именно вы стоите в этой толпе и наблюдаете за ним. Если вы достаточно сильны и уверенны в себе, вы способны завладеть настроением толпы: может быть, недовольным фырканьем или, наоборот, экзальтированными хлопками в ладоши, но главное — в этот момент вы и есть Другой для танцующего фрика. Хотя не будем торопиться с выводами, давайте внимательно посмотрим на выражение лица танцующего — глумливо-насмешливое. Почему? Он все просчитал, он заранее в выигрыше. Выйдя на центр площади и начав нелепые танцы, он сделал вызов Другому: обожай меня или ненавидь — мне совершено безразлично, я подставляюсь под твой взгляд, говорит фрик, и смеюсь тебе в лицо, у тебя нет власти надо мной — мне неведом стыд. Отсутствие стыда у фрика дает ему еще одну уникальную возможность: поскольку он в этот момент не занят судорожным самооцениванием, у него достаточно времени и сил наблюдать за вами, за вашей реакцией, в тот момент, когда, как вам кажется, фрик не должен на вас смотреть. В этой позиции вы наиболее раскрыты и честны, так как у вас есть иллюзия, что именно вы наблюдатель (которого не замечают), а не наоборот.

Конечно же, таких отчаянных фриков практически нет, и в порядке вещей совершенно обыденная схема зрелища: Другой и Актер. В этой парадигме цель актера ясна — получение признания и похвалы от Другого, все должно быть выстроено согласной этой цели. Главное для актера всегда быть на виду у Другого. Надо постараться — иначе Другому не понравится.

Присутствие

Возьмите свои вещи, доберитесь до лесной глуши, идите далеко, пока вас не окрикнет сова. Оглянитесь — ни единой души вокруг. В радиусе сотен километров нет ни одного человека, который мог бы видеть вас. В каком-то смысле вы сейчас наблюдаете за отсутствием наблюдателей. Вам удалось выйти из «кадра». Соответственно, Другого больше нет? Точно? Вы уверены?

Как только вы попробуете разбить лагерь и начнете искать подходящее место, вы случайно наткнётесь на уже потухшее кострище. Затем, когда вы пойдете собирать хворост для костра, вы обнаружите, что не так давно кто-то уже порубил на дрова старое свалившееся дерево. На месте лагеря вы наткнетесь на колышек от палатки, который остался в земле.

Когда стемнеет, и луна будет ярко освещать лесную опушку, вам захочется думать, что это всего лишь игра света и тени, а не фигура человека, который уже многие часы неподвижно стоит и наблюдает за вами. Собравшись с духом, вы возьмете фонарик и посветите в его сторону — лица не будет видно, но вы все с большей уверенностью и тревогой осознаете, что все же это не иллюзия, а некий человек, не сходя с места все это время, смотрит на вас. Жутко. Вас подталкивает страх, и ничего не останется, кроме как пойти на него и выяснить, что ему нужно. Как только до него останется всего несколько метров, он, как будто заряженный чудовищной силой, внезапно подпрыгивает и срывается с места, убегая от вас в глубь леса. Неестественная скорость для человека, который неподвижно простоял на месте не один час. Через пару мгновений вы теряете его из виду и слышите только собственное очень частое сердцебиение. Вам не по себе.

Здесь нет ничего сверхъестественного, это нормально, это порядок вещей — вещей Другого.

Убежать от Другого, выйти из «кадра» — все это ребяческая затея, чем дальше вы от него убегаете, тем проблема другого для вас становится острее. Точнее, вы убегаете не от него, а для него, чтобы он пошел вас искать.

Наблюдение

Нет, нет. Здесь мы не будем останавливаться на том, что современный мир настолько прозрачен, что каждую минуту на вас может смотреть человек не в штатском или все ваши данные «сольют» — это не новость. Здесь самое важное — как именно это сделано, и при помощи какого принципа все это организовано.

Мир высоких технологий дал всем нам возможность ультимативного наблюдения за Другим. Новая формация не только усилила модусы, о которых шла речь выше, но и привнесла принципиально новый способ взаимодействия с Другим — социальные сети. Если попытаться проанализировать структуру социальных сетей с точки зрения наблюдения (забавная смысловая тавтология), то сразу на ум приходит идея «Паноптизма», которая не раз упоминалась в работах многих философов. К примеру, в книге Мишеля Фуко «Надзирать и Наказывать» мы можем найти иллюстрацию «Паноптизма»:

«Паноптикон» Бентама — архитектурный образ этой композиции. Принцип его нам известен: по периметру — здание в форме кольца. В центре — башня. В башне — широкие окна, выходящие на внутреннюю сторону кольца. Кольцеобразное здание разделено на камеры, каждая из них по длине во всю толщину здания. В камере два окна: одно выходит внутрь (против соответствующего окна башни), а другое — наружу (таким образом вся камера насквозь просматривается). Стало быть, достаточно поместить в центральную башню одного надзирателя, а в каждую камеру посадить по одному умалишенному, больному, осужденному, рабочему или школьнику. Благодаря эффекту контржурного света из башни, стоящей прямо против света, можно наблюдать четко вырисовывающиеся фигурки пленников в камерах периферийного «кольцевого» здания. Сколько камер-клеток, столько и театриков одного актера, причем каждый актер одинок, абсолютно индивидуализирован и постоянно видим. Паноптическое устройство организует пространственные единицы, позволяя постоянно видеть их и немедленно распознавать. Короче говоря, его принцип противоположен принципу темницы. Вернее, из трех функций карцера — заточать, лишать света и скрывать — сохраняется лишь первая, а две другие устраняются. Яркий свет и взгляд надзирателя пленят лучше, чем тьма, которая, в конечном счете защищает заключенного. Видимость — ловушка».[i]

Сильно, да?! Узнаете?! Волей или неволей, эта структура был воплощена в социальных сетях. Старая архитектурная идея пришла на помощь совершенно новому принципу «наблюдение за наблюдателем».

Открывая свой аккаунт в социальной сети, вы приступаете к осуждающему надзору за наблюдаемыми. Лента новостей или список ваших друзей подобен камерам в Паноптикуме, в то время как вы сами находитесь в центральной надзорной башне. Вы можете собой гордиться — быть надзирателем почётно и престижно. Вас не видят — вам не стыдно. Главная цель — внушить наблюдателю, что за ним не смотрят, он невидим для Другого. Соответственно, у Другого нет главного оружия — вашего стыда. Опасная, убаюкивающая иллюзия собственного превосходства. Хитрый распорядитель сажает вас в центральную башню и наделяет всей полнотой власти — наблюдать. Но, закрывая вас в ней, он не говорит, что это главная башня в тоже время является самой «просматриваемой» камерой, в которой наблюдают за наблюдателем.

Более того, в социальных сетях существует очень неприятная особенность — у Другого отсутствует взгляд. Он не представлен там как объект. Представьте, что отчетливо ощущаете, что на вас пристально смотрят, но источник «взгляда» принципиально не удается установить. Здесь Другой — это абсолютный взгляд, за которым нет лица.

Социальные сети — извращенная игра, в которой первостепенный наблюдатель и есть главный наблюдаемый. Субъекту нужно дать иллюзию, что теперь он властвует над Другим, в таком комфортном состоянии он полностью раскроет себя — что и требуется устроителю Паноптикума. Теперь обычное положение вещей «наблюдатель — наблюдаемый» вывернуто лентой Мебиуса. Или выражаюсь языком квантовой физики: вы обладаете характеристиками наблюдателя и наблюдаемого в одно и то же время, но при этом всегда отстаете от Другого. Вы не способны поймать его за руку.

Социальные сети устроены согласно цитате Оскара Уайлда: «Дай человеку маску, и он покажет своё истинное лицо». Сети и вообще интернет позволяют всем нам устроиться в центральную башню (надеть маску наблюдателя), что, как нам кажется, развязывает нам руки и делает нас безнаказанными. В этом и ловушка — так мы выдаем себя полностью. За примерами далеко ходить не надо, сейчас все ваши секреты знает не ваш личный дневник, а ребята из аналитического отдела Google. Серьезно, у кого вы можете спросить про самое важное и сокровенное? Более того, самое постыдное? Путь один: окно браузера и поспешный поисковый запрос. Почему у вас выработалась такая привычка? Все просто: здесь по-прежнему работает принцип «наблюдение за наблюдателем». У вас есть иллюзия, что вы самый главный наблюдатель, что Другой сейчас на вас не смотрит, соответственно, чтобы вы ни делали, вам не будет стыдно. Вдобавок ко всему, вся эта схема приучает вас ко вкусу власти. Власти наблюдения. Но, к сожалению для вас, власть здесь только у Другого. Он сможет ее употребить, как ему вздумается. Он может собрать абсолютно любую информацию о вас, ведь вы максимально раскрыты: образ жизни, вредные привычки, политические взгляды, музыкальные предпочтения, состояние вашего здоровья, ваше мнение по вопросу о возведении стены между США и Мексикой, состоите вы сейчас в отношениях или нет, доверяете ли вы своему сексуальному партнеру и т.д.? Иначе говоря, в этот момент вы прозрачнее воздуха.

Смиритесь, отныне мы живем в эпохе, когда не вы смотрите на экран, а экран смотрит на вас.

[i] Мишель Фуко «Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы» стр. 243, AdMarginem.

Автор: Валерий Исаев