Джон Кракауэр: трагедия на Эвересте — рассказ участника событий
В марте 1996 г. журнал «Outside» направил меня в Непал, чтобы принять участие в одном из тех коммерческих восхождений на Эверест, которые совершаются под руководством гидов-проводников, а потом написать о нем. В качестве одного из восьми клиентов я вошел в состав экспедиции Роба Холла, очень известного гида из Новой Зеландии. 10 мая я поднялся на вершину, но она досталась ужасающей ценой.
Из тех пяти моих товарищей, которые достигли вершины, четверо, включая Холла, погибли в предательской буре, которая без предупреждения обрушилась на нас, когда мы были еще высоко на горе. К тому времени, когда я спустился в Базовый лагерь, девять восходителей из четырех экспедиций были мертвы, и еще три жизни были потеряны прежде, чем истек тот месяц.
Эта экспедиция оставила меня в состоянии тяжелого потрясения, и статья писалась с трудом. Тем не менее пять недель спустя после возвращения из Непала я отдал рукопись в «Outside», и она была опубликована в сентябрьском выпуске журнала. По ее завершении я попытался изгнать Эверест из своих мыслей и продолжить жизнь, но это оказалось невозможным. Сквозь туман беспорядочных эмоций, одержимо размышляя об обстоятельствах гибели моих товарищей, я старался понять, что произошло там, наверху.
Публикация в «Outside» была точной лишь в той мере, насколько я мог это сделать при сложившихся обстоятельствах.
Срок, поставленный мне, был беспощадным, последовательность событий удручающе сложна, а память выживших искажена истощением, нехваткой кислорода и шоком. Однажды в ходе моего исследования я попросил трех человек рассказать о происшествии, свидетелями которого мы все четверо были там, на горе, и ни один из нас не смог согласиться с другими по поводу таких существенных факторов, как время, что там было сказано и кто там присутствовал.
Через несколько дней после того, как статья ушла в печать, я обнаружил, что кое-что из написанного оказалось неверным. В большинстве это были мелкие неточности, которые неизбежно проникают в журналистику, ограниченную временными рамками. Но один из моих промахов никак нельзя было считать незначительным — он произвел опустошающее воздействие на души друзей и членов семьи одного из погибших.
Много материала пришлось опустить
Но даже при этом я чувствовал себя слишком стесненным для того, чтобы правдиво описать трагедию. Восхождение на Эверест потрясло мою жизнь до самого ее основания, и для меня стало бесконечно важным рассказать о событиях во всех подробностях, не ограничивая себя лимитированным количеством дюймов журнальной полосы. Настоящая книга является плодом этого побуждения.
Ненадежность зыбкого на больших высотах человеческого мышления делала исследование проблематичным. Чтобы не полагаться исключительно на свое собственное восприятие, я многократно и подолгу интервьюировал главных героев трагедии. Когда это было возможно, я проверял детали с помощью записей радиопереговоров, которые велись людьми в Базовом лагере, где здравое мышление было не такой редкостью, как наверху. Читатели, знакомые со статьей в «Outside», смогут заметить расхождения (в первую очередь касающиеся времени) между подробностями, описанными в журнале и приводимыми в этой книге, — пересмотр отражает новую информацию, появившуюся со времени журнальной публикации.
Кое-кто из уважаемых мною писателей, журналистов, работников издательств советовали мне писать книгу не так поспешно, как я это сделал. Они убеждали меня подождать два или три года — установить некую дистанцию между собой и экспедицией, для того чтобы приобрести необходимую перспективу. Это соображение выглядело резонным, но в конце концов я пренебрег им — прежде всего
Конечно, этого не случилось. Более того, я думаю, что, если писатель пишет, как бы совершая акт катарсиса, как это происходило со мной, то он оказывает плохую услугу читателю. Но я надеялся, что нечто важное может быть обретено из этих излияний моей души непосредственно после бедствия, из ее мук и содроганий в эти мгновения. Я хотел, чтобы мой отчет обладал грубой, безжалостной честностью, которая, как мне кажется, подвергается опасности быть вымытой из него по мере того, как проходит время и утихает боль.
Некоторые из тех людей, которые предостерегали меня от поспешного написания книги, предостерегали также, и в первую очередь, против самой попытки восхождения на Эверест.
Приводилось много, очень много абсолютно убедительных доводов, но попытка подняться на Эверест — внутренне, изначально иррациональный акт, триумф желания над рассудком.
Любой, кто всерьез принимается обдумывать это, почти по определению оказывается за пределами досягаемости разумных аргументов. Честно говоря, я наперед знал, что все равно пойду на Эверест. И поэтому оказался причастен к смерти хороших людей.
Это, видимо, останется грузом на моей совести очень надолго.
Джон Кракауэр
Сиэттл
Ноябрь 1996 г.
