Человек — мера всех вещей

Протагор

В последнее время все чаще приходится вспоминать поговорку «заставь дурака богу молиться — он и лоб расшибет». Чрезмерность, либо недостаточность — вот главные болезни человека. А отсюда богатство и бедность, заумность и глупость, скука и голод. Отсутствие меры — основа любого зла. Только человек, как существо разумное, обладающее волей, может сам эту меру определять и ее придерживаться. Но часто не делает этого, используя разум не для умеривания, а для поиска новых путей к безмерному. Впрочем, последнее не всегда само является злом, но практически всегда становится причиной какого-то нового зла. Например, человеческий гений создал оружие, способное уничтожить мир. И в этом акте есть и подвиг ума и глупость недальновидности. Поэтому выше в качестве одной из форм нарушения меры я назвал заумность. Это такой ум, который видит и решает узкие задачи, без связи с целым.

Отсутствие чувства меры определяет хама, а наличие этого чувство является главной сутью интеллигентности. Эта простая мысль буквально все ставит на свои места. Интеллигентность не означает многознания. Это всего лишь способность определения меры в каждой конкретной ситуации, словно в человеке, награжденном интеллигентностью, внутри есть невидимые весы, на которых он взвешивает себя и окружающую ситуацию, определив меру себе и Другому в этой ситуации. Звучит немного сложно, но все именно так. Интеллигентность не знает никаких универсальных мер, они всегда рождаются в конкретных условиях, вытекают из живой действительности. И такое отношение к реальности всегда предполагает субъект-субъектную связь. Ведь только наличие Другого как субъекта (а значит — равного мне) создает ситуацию необходимости взвешивания и определения меры. Если я не вижу никакого Другого, то буду вести себя хамски, то есть своевольно, безмерно. В этом заключена и суть этического поведения, которое формировалось вначале на религиозном восприятии мира. То есть таком, где Другой (в виде бога, или каких-то духов) всегда следит за тобой и все твои деяния фиксируются. Поскольку наше внутреннее естество нас не сдерживает (свободная воля заняла место инстинкта), то оно способно превращать нас в ненасытных хищников. Из–под полной власти природы мы частично вырвались, получив дилемму добра и зла.

Знание меры означает и знание того, что такое хорошо и что такое плохо. К сожалению, многие люди этим знанием не обладают, совершая добро и зло по наитию, спонтанно. Поэтому многие исторические персонажи, имевшие черты героев, могли с таким же легким сердцем становиться преступниками (если почитать греческие мифы, то там вообще грань между героем и разбойником окажется очень тонкой). А психопаты частенько возглавляли государства, поскольку лишены обычного чувства страха, идут на большой риск и побеждают конкурентов, не обладающих такой безбашенностью.

Что означает чувство меры на практике? Во-первых, умение ощущать границы свободы себя и Другого. Там, где границы не определены, необходим договор с Другим. Возможна некая совместная территория, помимо частных. Любое общение является игрой на общей территории, нащупыванием границ и формулировкой договора. Поэтому общение — важное интеллигентское занятие. Да и вообще человеческое. Человек невозможен без общения, поскольку общество формирует доверие, выход в пространство общего. Но при сохранении ясных очертаний, своего, субъектного, частного пространства. Общество без частного так же опасно, как и атомизированное общество одиночек. Ни там, ни там нет интеллигентности, поскольку невозможно обозначит справедливую меру. Часто такая мера спускается сверху властью — теми, кто узурпировал право взвешивать, устанавливать границы и вершить суд.

Интеллигент, таким образом, является стихийным анархистом. Это четкая лакмусовая бумажка. Псевдоинтеллигент может с пеной у рта доказывать какие-то другие истины, утверждать наличие универсальной меры, на которую все должны равняться, он может петь дифирамбы какой-то идеологии. Нормальный же интеллигент никогда не бывает упоротым, то есть фанатиком. Кроме одного исключения — фанатизма свободы и меры. Да, анархия — это беззаконие, но не беспорядок. Поскольку порядок определяется не законом, а множеством межсубъектных договоров. Закон не может предвидеть всего, что способен учесть и отразить договор. Закон устанавливается на когда-то кем-то определенной мере, а договор вытекает из индивидуальной меры договаривающихся субъектов.

Как соотносится мера со свободой? Кажется, что это взаимоисключающие вещи. Ведь мера нас подчиняет, лишает права двигаться там, где, возможно, хотелось бы. Все становится на свои места, если мы учтем, что в нашей формуле не два, а три слагаемых — свобода, воля и мера. Без разделения понятий свободы и воли мы действительно может не понять сути меры.

Мера есть баланс свободы и воли (а мир вообще — баланс многих свобод и воль). Свобода дает возможность, воля — реализация возможности. Но воля может быть направлена и на не реализацию возможного. Проще говоря, на усмирение себя тоже нужна воля. Как и на усмирение чужой злой воли, нарушающей границы, установленные мерой. Там, где безмерный человек (хам, или психопат — любой, кто считает себя никем не ограничиваемым господином) будет двигаться до той точки, пока его не остановит внешняя сила, которую он не может преодолеть, обладающий чувством меры будет искать субъекта, с которым возможно определить границы юрисдикции. Чтобы дальше действовать в гармонической среде, где возможные конфликты с другими субъектами будут разрешены на основе договора.

Таким образом, нормальный мир держится только на интеллигентности, а мир ненормальных отношений держит какая-то репрессивная система, делающая одних людей несчастными, а других счастливыми в нарушение всяких мер. Естественно, любая система лицемерно утверждает истинность своих лживых норм, по которым невозможна справедливость для всех, а предполагается, что справедливость бывает разной, в зависимости от того, к какой социальной группе принадлежит человек. Лживая система создает армию рабов и хамов, лишенных не только возможности, но и необходимости выбирать, то есть обладать свободой и определять меру. Ведь за них эту меру уже определили вышестоящие — власть, или авторитеты. Не стану тут повторять известную истину, что в мире рабов и господ нет полноценных свободных субъектов, ведь раб мечтает стать господином, а господин вынужден усиливать меру своей власти, не допуская рабов к определению меры. Кто устанавливает законы, определяет границы и распределяет блага, тот и власть. Но всякая власть паразитична, она не кормит себя сама, поэтому всегда ищет какие-то веские обоснования для своего существования — внешних и внутренних врагов, дремучесть большинства, традицию, сложность своего устройства, которую не освоить непосвященным. На самом деле, власть — это источник большинства проблем мира, а не их решение. Желание узурпировать интеллигентность (то есть возможность определения меры в любой ситуации) дегуманизирует власть и объективирует отношения между людьми.

Не случайно в этой связи вспоминается платоновская идея о государстве, управляемом философами. И хотя такое общественное устройство рассматривается как утопия, древнейшие формы социальной организации как раз и базировались на интеллигентности, то есть «власти философов». Быть философом — это ведь тоже значит подходить к каждой ситуации с весами, познавать меру. Бытовое понимание философа, мудреца и интеллигента ничем не отличаются. Суть одна — это человек, способный выявить меру в любой ситуации, то есть понять смысл происходящего. Кстати, первые греческие философы-софисты, одним из которых являлся и Протагор, считавший человека мерой всех вещей, были во многом похожи на еврейских раввинов и вообще первобытных шаманов, главнейшей практикой которых было определение и установление гармонии (= меры) во всех жизненных ситуациях. Поэтому юриспруденция, определение меры и справедливости — самое интеллигентное занятие. А не декламация стихов и вздохи над томиком Ницше. И только философы и мудрецы, воспитанные в недрах какой-то отстраненной от жизни системы, склонны продуцировать такие же оторванные от социальной практики теории.

Конечно, сегодняшний мир слишком сложен, а общество слишком неоднородно, чтобы запросто вернуться к идиллии первозданной гармонии и справедливости для всех. Но стремиться к этому нужно и путь этот в принципе преодолим. Важно лишь обозначить дорожную карту, итогом движения по которой станет организация общества, где каждый будет равноценным субъектом какой-то группы, которая встраивается в группы более высокого порядка — и так вплоть до человечества как сообщества всех носителей общей генетики. Как-то так, хотя и звучит пафосно. Но без сверхидеи тут никак не обойтись, иначе руки опустятся от апатии, а значит, снова и снова меру за нас будут определять носители власти — хоть избранные, хоть волюнтаристски самоназначившиеся — а носители интеллигентности так и останутся странными маргиналами, которым нет места в системе «раб-господин».