Издательство «Горгулья» в декабре этого года выпустило сборник Наташи Михалевой «тон сонец». В поддержку выхода книги мы публикуем подборку текстов, вошедших в неё. Заказать «тон сонец» можно на Soyapress.com

классник
лежишь под снопом с моим стражком
дерево ушаст смотрит на нас белых
сшу полотенце с глагольчиками твоих веточек — речных речей
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀а словечек нет

а теперь меня всегда подвземно зовут о.
я так легчусь     пышусь чтобы улететь
скатиться к глубоким трубам к гальке и ленину

получка на слепой волосяной руке
обещать читать книжки чтобы сохранить
раскаляться чтобы нектар
принятое будет причиной выброса зерна из камаза, скола зуба, утраты

*****

Пишу самый/х грустных/й текст19.11.2021

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀(Как научиться заново ходь)

Пятнышки на рту бли́чевые спасибо но
Я привыкло писать под диктовку пяль в выступы черепов сверху
О вы
Белоснежная память о прикосновении с тканью текста
Я не могу
Ничего, колени стукаются о ступеньки
Крыши пропадают поспешко
Почтк            
В себя
gaharee neend (глубокий сон)
gahara ghaav
gahara sambandh?
Хоошая суща для новой головы
тянется к рукам сердобольно́го
его ниточки дышат и всем будет стыдно
Нежданная табурета и бьётся бутылка,     но так…
отринутая надежда на появление
main chinta hun.
А я ненастоящий лист
подкладка под палочку
отворот стальной крыши

зачем ты отпустил?
что они смотрели в тебя?
как молить о твоём возвращении?
⠀⠀⠀⠀⠀должно быть погружение, состояние жизни, тактильность к нему


Это так чисто понятно, ты упустил текст, его.


*****

Тебе не показалось — ты нужен. Ты не очутился тут вдруг — моешь, стираешь. Повсюду клетка и ударчики по железным банкам консервным. Что же мы едим в первую очередь? Что ты думаешь о еде и чтении? Всегда осторожно обходишь лужи, слушаешь собственные шаги в чёрно-белом тихом мире подворотни, она тебя подводит куда нужно, и так ты кормишься. Обычно ты заходишь в подъезд двумя способами: как ребёнок и тенью. В шортах, исхудалый, и я понимаю, что это Ты. По твоему приходу мы садимся пить чай. Ребёнок иногда рассказывает о виденных в городе полях…

Когда вчера ты пришёл, окно стукнуло себя от ветра. Окна деревянные. Что же это такое? Откуда нам знать, нас кружит пластик и нам бывает неуютно. Алое вот сошлось с окном, ночная тишь тоже. Травяное молоко стояло в такой же по цвету безручковой чашке с утятами, добавилось в звуках переливы. В молоке плавало три мушки, но никто ничего не делал с этим полдня. Вот ты сидишь на полу, думаешь о собаках, дверцы шкафчиков в наклоны друг друга, явно фортепиано добавилось и колокольчики. Ноги в больших серых носках, дают свободу, в их складках тени. Я многопопыточно пытаюсь достать мушек, раздирая двух на части. Подо мной металлическая переливная раковина, под носом любопытство и кружка. Езжу ложкой. Пью молоко по ложкам, смотря ещё сильней себе под нос. Ложка ложка, ложка за ложкой. Крем бежит в ротик. Чашка молока выпита, мушка не найдена.


*****

— тӥ сонец

я рассказ уже не по рисунку моей младшей сестры. если есть руки, то его могут обвинить, что я плохая мать и дочь, состояние и так далее.

о непониманьи: откуда чувства не тают,
когда рука вкладывается под щеко́вую кость.

далеко далеко человечушко приехал: диск, как лежит в руке платком лицо женщины, ее чувства твердые как про́дать, как умываться, как черточки. прямоугольник вместо погодного участия или куда там мероприятия. половина города лежит, остаток года уже не то что серость. на ветвях вокруг домов рельс стад кирпичей станций всё шёпот о солнце, об утоптанности склонений в его поиске… размеренность бытования, живут под о́тдать, снега трогают, используют.

он перебросил ноги, болтал, одобрил местный запах. человечушке нет дела до своей шкурки, что обозначает его протяжным существующим, аккуратно с тем не считающимся. ткань же его отдыхает не тронутая словом. существо — оно северное ду́шо, солнце местных зверей — провод от белого к мороку. погрешность телесных, что имеют причины и землю: заход на просьбу позволить человечушке быть здесь. утонуть в воздухе весной в марте я люблю. нырять в воду ноги замкнуты-забыты. кто же кто сонце. любуйся нами, старыми., но оно же вставало пить воду ступнями, как в мягкую прядь чужая рука и лоб. `свечёнок их ждет` как поважение к человеку, его везут на звезды. час тих для всех.

письмо к воде: `спрашали о найденной кошке, как держать молчание, если найдете. не сношу этого ничего долой гору-прикосновение мысли к ней как к тебе постукивание скрежет тишина тропы и ели, знали, не стремились. я твой запах пыль сухая трава. я вам рычу это цвет скорби и молитвы к любови я жду тебя греть. землю. боюсь оставлять ногу. солнцеселение появится, а я стану спать. я на верхней полке шкафа, где вам скучаю`.

жители самостоятельно грели рядом некрасивые тени без солнца. знали тогда в январе, что не растает снег, прорубь не найдется покуда отсутствие лучей-нитей и рыба не видит себя. я больше месяца уже не хожу и грибы сегодня закрыли свои ушки. она и он шаг шагом фиксируется шажок, кроме краше, чтобы знать сны, чтобы иметь тени. не читал, а там и фантас-разговор-лисичка. в раме сует руки каменные лесовичок: 'солнечная темнота'. мы стремятся к тебе, лежат… всё ради большоого.

он старался не прикасаться к ним, как к дереву, как к ничему. ничего не знаешь. тропа ведет в холмы, я знаю много: ешь долой. я молчу в своей воде, я как стук в зубах.

не знаю никаких множеств. я скромный. я сыплюсь.

тон сонец

тени отдали себя небу. пришло время реки, где блестяшку давно не видел глаз рыбы.

правило рыбака — не обидеть рыбу, — каяться не буду. спокойно живу, не обидел правила. рыбалки больше не существует есть покаяние есть молитва-сургуч. гребцы мычат я тоже им был. мычание гребца не то же самое что мычание когда усыпляешь ребенка.

почему все к месту соревнований и обещаний, что с человека через укус через строй любить быстрое пространство. линии цветные по глазам зеленые пыши хрустят по ушам. отогрение.

‘все бежишь, бежишь, а куда бежишь? ’ — человечушко спрашивает звезду.

прогнозировать погоду как-то печально в небо. в мире природы и людей вроде никто ничего не смыслит. опережать течение жалко совсем… знать какие они, бытность, тишины угрюмия. всё осмотрели и связали, а мерзнут. не как все солнечные дети разъехались. кусков хлеба и кустов защищающих нет.

болезнь у человечушки была маленькая. организм — длящийся характер колотья. тёмная воздушная подушка, круглые шорохи головные, поезда по пальцам. приходил в контору, спрашивал про предел, в ответ: не держите в памяти. носил шапку всюду чтобы ничьи заборчики не нарушали препятствия прогулки, чтоб их, заборчики, еще и не сломать. смотрящие вокруг опята, увядающая природа в целом ряде альтернатива зеленому. глаза: солнце не для дома, а для всех за земле. солнце — большой подарок маленькой буквы карандашом. все разговоры побежали к дедушке с собакой, смотрел в глаза сидящего перед ногами. прикосновение щекой прохожего доброго коркой глазом, светом из двери. своим бокубоком помочь веткам и кусочкам воздуха воспрять. ребенок живет в мире людей и этого не знает. в глаза не видел, в них чего? на лице не краюхи умывания, зачем, если всё ушло. не видит в этом прок. смотреть в небо и его скорлупки, а потом сбрасывать с себя его грязь за окно, там уходят постоянно поезда. и всегда есть время смотреть передачку по реке, на ногах лапти, взгляд в заводе пыльцы в бумаге. всегда жить задержками сверху.

солнечные посидения на старых заброшенных диванах за водами воздуха. девочка среди людей нарезает жестяные банки. колечки прямоугольнички струга. они становятся странными существами и уходят. что им делать средь бывших рыбаков мычащих гребцов в оцепенении несолнция? выходцы в тёплые сараи в тарелки на ковры за пазухи. верное своим жителям небо к вечеру светлеет.

это на солнце облака в тишине, и я его люблю и все ненужное из поезда. всех жителей увезут и у меня будет только солнце и я не потеряюсь среди жителей которых пытаюсь полюбить.

Наташа Михалева родилась в 2000 году (г. Пермь). Художница, участница Горизонтальной школы. Публиковалась в журнале «Флаги», альманахе «Артикуляция», на порталах «Полутона» и «Новая карта русской литературы». Шорт-лист Премии Аркадия Драгомощенко (2020). Живёт в Нижнем Новгороде.

Выпускающая редакторка — Софья Суркова