Не копия, а оригинал
Я прочитала «Лето в пионерском галстуке» из страха, что если не сделаю этого сейчас, то потом книгу Катерины Сильвановой и Елены Малисовой могут запретить и тогда я уже не смогу ее найти. За роман Андре Асимана «Назови меня своим именем» взялась по той же причине — меня встревожила новость о планируемом сожжении книг. Это эссе — результат попытки начитаться впрок и той случайной последовательности, которая неизбежно привела к сравнению.
Обе истории начинаются примерно в одном времени — 80-е годы XX века. Асиман ведет линейное повествование из Италии 1983 года, где 17-летний сын профессора археологии Элио впервые встречает приехавшего по обмену аспиранта из США Оливера. В рассказчике можно легко узнать повзрослевшего Элио, а его сентиментальная манера сразу задает драматический тон всей истории. ЛВПГ (далее буду использовать фанатские сокращения названий обоих романов) имеет схожий режим повествования — от лица одного из героев, Юры, находящегося на достаточно большой временной дистанции от основных событий, с той лишь разницей, что часть сюжета разворачивается в настоящем, куда рассказчик будет нас то и дело возвращать из лета 1986 года.
В тот год в «Ласточку» на свой первый вожатский сезон приезжает студент МГИМО Володя Давыдов. Володя мечтает о карьере дипломата, чтобы уехать в Америку и быть там свободным. Он твердо знает, таким как он в Советском Союзе жить очень сложно. Ему позарез нужна хорошая характеристика, которую он надеется получить за образцовый педагогический труд. В лагере Володе поручают поставить спектакль о подвиге пионеров борьбе с фашизмом и назначают в помощники (с воспитательными целями) хулигана Юрку Конева, из года в год приезжающего в «Ласточку» и порядком всем надоевшего. Юрка держится настороженно. Он давно не верит ни в коммунистические идеалы, ни в пионерию, знает истинную цену пионерского галстука — 55 копеек и ни копейкой больше, а потому не собирается перевоспитываться и становиться таким же инертным адептом системы, каким на первый взгляд кажется ему Володя. ЛВПГ начинается с событий, происходящих через 20 лет после того лета: Юрий Конев, состоявшийся композитор и музыкант, в завершении гастрольного тура приезжает в Харьковскую область, где когда-то при советской власти находился пионерлагерь «Ласточка» и где он впервые влюбился.
Любые совпадения действительно случайны
Чтобы сразу пресечь любые разговоры о том, что ЛВПГ является российской копией НМСИ и не случайно повторяет экспозицию и большинство Асимановских сюжетных ходов (80-е, лето, первая любовь, расставание, взросление, принятие себя и встреча через много лет), расскажу небольшую предысторию. Соавторки ЛВПГ Елена Малисова и Катерина Сильванова познакомились в сети на почве увлечения фанфиками. Их знакомство быстро переросло в совместное творчество и в 2016 году на сайте ficbook.net, где публикуются не только любительские сочинения по мотивам популярных литературных произведений, но и так называемые «ориджиналы» — произведения с оригинальным сюжетом, начали выходить первые главы ЛВПГ. То есть примерно за год до выхода в прокат талантливой экранизации романа Андре Асимана, снятой итальянским режиссером Лукой Гуаданьино с Арми Хаммером и Тимоти Шаламе в главных ролях. И за два года до публикации романа на русском языке в переводе Анны Захарьевой в издательстве Popcorn, в котором впоследствии выйдет книжка Сильвановой и Малисовой. В сети, конечно, можно найти и другие, фанатские, переводы НМСИ, в одном из которых, например, многозначительное later переведено как бывай, но мой ресерч показал, что все они появились уже после выхода экранизации. Наконец, я отправила запрос через издательство, чтобы фактчекнуть этот момент, и получила подтверждение, что «авторки не читали Асимана». Итак, любые совпадения действительно случайны, хотя, признаюсь, иногда в это очень сложно поверить.
Романы роднит увлеченность главных героев классической музыкой. Герой Асимана Элио проводит лето на вилле в Италии, транскрибируя музыку и время от времени играя на рояле — для себя или для частых родительских гостей. Музыка становится предлогом для сближения главных героев, через нее Оливер и Элио пробуют найти общий язык:
«Мы — это музыка, которую не сыграть на единственном инструменте».
В ЛВПГ музыке тоже отведена роль языка, с помощью которого Юра может высказать свои чувства, а Володя их понять. Но не только: с музыкой в романе связан внутренний конфликт одного из персонажей.
Первая любовь как завершающий этап взросления и принятия себя — главная тема обоих текстов. У Юрки и Володи, как и у Элио и Оливера, чувство вызревает постепенно. Они подолгу болтают после отбоя, сбегают с сончаса, чтобы покататься на лодке, до последнего задерживаются в актовом зале под предлогом подготовки к спектаклю, пока однажды в пыльных складках занавеса не случается невинный поцелуй. Герои Асимана, не ограниченные особо распорядком дня, то и дело заводят друг с другом осторожные разговоры об искусстве и литературе, танцуют на местной дискотеке, вместе плавают и катаются на велосипедах, пока сближение не достигнет предельной точки.
Сцены близости — ожидаемые эмоциональные вершины романов, их кульминационные точки, откуда уже виднеется скорое неизбежное расставание героев. Асиман прописывает близость Оливера и Элио с той степенью откровенности, чувственности и детальности, при которой текст еще не теряет своей художественности и целомудренности, но у читателя не возникает сомнений, что именно между героями произошло. В ЛВПГ я так и не смогла понять, был между героями именно секс (в том или ином виде) или его не было. Сцена словно намеренно заблюрина, размыта. Сложно сказать, в этой художественной размытости ли дело или в
Главный сюжетный конфликт ЛВПГ строится на агрессивном неприятии советским обществом гомосексуальных отношений.
В отличие от героев Асимана, которые особо не рефлексируют на тему своей ориентации и не встречают явной враждебности извне, советские пионеры вынуждены постоянно осмыслять свой выбор и свои чувства. Итальянская вилла служит Оливеру и Элио надежным укрытием, а немногочисленное общество, в котором пребывают герои, показано свободными от предрассудков. Расслабленную атмосферу НМСИ пронизывает смущение, но глобально в ней царит принятие. Вопрос, который задают друг другу герои Асимана, звучит как нравлюсь ли Я Тебе?, а не имеем ли мы право нравиться друг другу?, которым то и дело задаются Юрка и Володя. Это, с одной стороны, поднимает НМСИ на более высокий, можно сказать античный уровень эстетики, но с другой, делает историю чересчур герметичной, зацикленной на себе и лишает этической проблематики.
В ЛВПГ эта герметичность рушится на уровне задумки. История любви двух пионеров деконструирует позднесоветский период истории и тесно переплетается с ним. Жизнь и быт пионерского лагеря описываются с большим вниманием к символическому значению любых ритуалов, включая ношение красных галстуков, игру в «Зарницу», костровые и строевые песни. Но Сильванова и Малисова идут дальше: они упаковывают в роман историю подвига пионеров во второй мировой войне, реконструируя его, чем неожиданно разворачивают текст. В результате спектакль становится одной из самых эмоционально сильных сцен романа и работает как самостоятельное художественное высказывание.
Вообще, надо сказать, что ЛВПГ более сложно устроенный текст. И дело не только в нелинейном повествовании и попытке культурно-исторической деконструкции, но и в наличии внутреннего конфликта у персонажей. У героев Малисовой и Сильвановой есть личная драма: у Юрки — потеря музыки, у Володи — неприятие собственной сексуальности. Их встреча обостряет эти переживания и каждый из героев проходит сложный путь на пути к разрешению своего конфликта. У Асимана мы практически не видим изнанки персонажей, которая бы не относилась к их взаимоотношениям. Мы не знаем, что волнует Элио помимо Оливера и каковы его жизненные устремления. Если про Оливера мы еще можем догадываться по причине его приезда в Италию, что для него много значит научная карьера, а также по фразе:
«Ты счастливчик. Мой отец упрятал бы меня в исправительную колонию».
Из которой можно сделать вывод о степени консервативности американского общества и радикальных способах борьбы с гомосексуальностью в США того периода. То про Элио ничего. Возможно, именно поэтому заключительная часть НМСИ, в отличие от ЛВПГ, кажется такой невыразительной. После окончания практики Оливер возвращается в США, вскорости женится, заводит детей и живет обычной жизнью американского профессора. Про Элио мы ничего не знаем, кроме того, что он принял свою гомосексуальность, учился в Америке, но потом вернулся в Италию. Герои несколько раз встречались, и в каждую из встреч с большой тоской говорили о прошлом, ничего при этом не предпринимая.
В отличие от них Юрку и Володю разлучил не выбор, но обстоятельства. Перестройка и развал СССР возводят между героями государственную границу, а последующая эмиграция Юркиной семьи окончательно прерывает их связь. Оказавшись в Германии Юрка возвращается к музыке и живет жизнью открытого гея. Володя остается в Москве и всеми возможными способами пытается «вылечиться»: гипноз, психиатр, армия, даже чуть не женится. Финал романа — сцена с выкапыванием «капсулы времени» (еще один фетиш коммунизма), заложенной в день отъезда, куда Юрка и Володя поместили свои связанные друг с другом пионерские галстуки — выглядит столь же сентиментально, сколь и символично. Как и все произошедшее после.
Сравнивая оба финала, я возвращаюсь к размышлениям о сюжетном конфликте. В ЛВПГ он разрешается тем, что каждый из героев в итоге принимает себя и находит своё место в жизни, несмотря на «капсулу» с прошлым, пролежавшую долгие годы не только в земле на территории бывшего пионерлагеря, но, главным образом, в сердцах Юры и Володи. И откопав это прошлое, они обретают друг друга в настоящем. Героям Асимана не удаётся ни забыть, ни отпустить. Их любовь продолжает существовать в некой параллельной реальности, о которой Оливер и Элио рассуждают в последнюю встречу, и не даёт им в полной мере жить ни собственным, ни совместным настоящим. Вероятно, такой финал претендовал на горькое роковое послевкусие, но не оставил у меня такового. Скорее, заставил переосмыслить финал ЛВПГ, в котором каждый, включая читателя, получил желаемое. Показавшийся изначально чересчур счастливым, при повторном рассмотрении конец истории Юры и Володи оказался вовсе не концом.
Там, где Асиман оставляет своих в сущности так и не повзрослевших героев запертыми в лимбе прошлого, Сильванова и Малисова создают пространство для будущего.
И намекают на продолжение. Но не в духе волшебных сказок, где все жили долго и счастливо, а на продолжение, в котором не будет просто. Жизнь героев в разных странах с разным уровнем прав и свобод ЛГБТ, разный жизненный опыт, в том числе разной степени извилистости путь к приятию себя — возможно ли преодолеть это все на энергии первой любви? Эти размышления окончательно развеивают атмосферу подростковой квир-драмы, которую по ходу чтения то и дело нарушали исторические отсылки и рефлексия социального — будто бы изначально Сильвановой и Малисовой было тесно в рамках жанра. А что осталось? Осталось ощущение, что была попытка написать большой важный роман и многое получилось.
