Donate
Philosophy and Humanities

Структура марксистской апологии

Evgeny Konoplev25/09/21 03:381.2K🔥
Илья Репин, «Арест пропагандиста», 1892 г.
Илья Репин, «Арест пропагандиста», 1892 г.

У известного писателя Джека Лондона есть эссе: «Как я стал социалистом?» В нём он описывает, как сама жизнь вколотила в него принципы социализма, развеяв веру в предпринимательские и патриотические предрассудки, которыми он прежде страдал. Осознав, что «белокурой бестии» — или на современный лад, «атланту свободного предпринимательства» — прожить, не разорившись в течение полугода, не подорвав своё здоровье, не быв арестованным по подложным обвинениям крайне затруднительно, Джек Лондон понял, что общество должно быть устроено иначе — и в социалистической литературе нашёл ответ, какие силы в уже существующем обществе совершат его качественное преобразование в ближайшем будущем. Описание социализма «от первого лица», выученного на жизненном опыте и принятого всем сердцем, сквозящее у американского писателя в его произведениях, редкого читателя может оставить равнодушным, посторонним наблюдателем.

Иначе построено оправдание социализма у Владимира Ильича Ленина. В своих статьях и книгах он не уставал настаивать на том, что марксизм — целостная научная теория и закономерный продукт развития социального движения и научной мысли своего времени. В статье «Три источника и три составные части марксизма» он характеризует эту универсальную объективность следующими словами:

"История философии и история социальной науки показывают с полной ясностью, что в марксизме нет ничего похожего на «сектантство» в смысле какого-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации. Напротив, вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма.

Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнёта. Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма."

Оба способа изложения образуют устойчивую структуру: или вы становитесь социалистом из субъективных, жизненных, прожитых на опыте причин — или усваиваете социалистические идеи из научной литературы, рассуждая объективно. Данная структура объективного и субъективного изложения социалистических идей некоторым образом коррелирует с синхроническим разделением между правым и левым уклонами в социалистическом движении — к примеру, Карл Каутский или идеологи фабианского общества, непоколебимо уверенные в объективности победы коммунизма, явно преуменьшали значимость субъективного принятия коммунистических идей и практического им следования, раз ход мировой истории в конечном итоге всё равно приведёт к их торжеству. Напротив, сторонники левого коммунизма — такие как коммунизм рабочих советов, левое крыло российских эсеров и тому подобные товарищи, полагали, будто без волевого, немедленного практического действия, мировая история не приведёт к социализму, считая излишним изучать объективные условия, при которых их действия имели бы смысл или приводили к результатам не противоположным ожидаемым, как это обычно и случается у малограмотных активистов, обуянных эйфорией прямого действия.

С другой стороны подобное разделение явно коррелирует с диахроническим разделением между ортодоксальным и неомарксизмом. Так, для сторонника ортодоксального, политэкономического марксизма — период которого можно очертить начиная с момента начала деятельности Карла Маркса и Фридриха Энгельса в середине 40-х годов XIX века, и заканчивая трагической гибелью Льва Давыдовича Троцкого, убитого 21 августа 1940-го г. по приказу предателя Октябрьской революции, конченного контрреволюционера И.В. Сталина — существенным является исключение как правых, так и левых уклонов, отрицающих возможность масс идти за пролетариатом, пролетариата объединяться в партию, а партии — следовать объективным, научно познанным законам развития общества. Напротив, для сторонника неомарксизма — период которого можно очертить начиная с момента создания Франкфуртской школы, и до наших дней — существенным является включение в единое движение всех субъективностей, порождённых исключением из капиталистического общества, угнетаемых и эксплуатируемых существующей системой, которая тем самым сама готовит свой конец.

Насколько данные структуры успешно реализуются на их среднестатистических носителях каждый может судить сам, пообщавшись с членами ныне существующих марксистских партий или активистских объединений. По моему субъективному опыту проблема первых в том, что книги Маркса, Энгельса, Ленина, Троцкого (у кого-то — Сталина, Мао Цзедуна или Че Гевары) в них почитаются, ноне читаются — годами — не говоря уже о современной естественно- и социально-научной литературе, глубоко знать и регулярно изучать которую, по словам самого В.И. Ленина, каждый коммунист обязан: "<…> вы сделали бы огромную ошибку, если бы попробовали сделать тот вывод, что можно стать коммунистом, не усвоив того, что накоплено человеческим знанием. Было бы ошибочно думать так, что достаточно усвоить коммунистические лозунги, выводы коммунистической науки, не усвоив себе той суммы знаний, последствием которых является сам коммунизм. Образцом того, как появился коммунизм из суммы человеческих знаний, является марксизм. <…> Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество."

Тогда как проблему вторых можно проиллюстрировать следующим анекдотом, произошедшим со мной лет пять или шесть тому назад. Однажды ко мне пришли активисты-зоозащитники с целью убедить меня в том, что ношение меховых изделий — дурно и безнравственно. Пришли они не с пустыми руками, а с агитками, в числе которых оказался календарь, в котором фотография двух пушистых енотов, смотрящих в кадр, была скомбинирована с надписью: «Посмотри в глаза своей шубе!» Надо думать, что у граждан, не знающих зоологии вообще и анатомии глаза млекопитающих в частности, данная агитка должна была возбудить сострадание к несчастным и милым зверюшкам, так похожим на человеческих младенцев, с которых на меховых фабриках сдирают шкуру ради наслаждения богатых бездельников — или что-то вроде этого.

К счастью, ещё в школе я достаточно неплохо учил биологию, и даже занял 38-е место на всероссийской олимпиаде по данному предмету из двух миллионов моих сверстников, поставив встречным вопросом в тупик самих активистов: почему это я должен считать наличие у енотов глаз (а именно в этом и состоял предъявленный на календаре факт), состоящих из сетчатки, роговицы, зрачка, хрусталика и других функциональных частей, основанием для сострадания и тех или иных социально-политических действий, вызванных состраданием, а не рассуждением на холодную голову? Глаза, к примеру, существуют не только у енотов, лисиц, песцов и других пушных зверей — но также у крыс, голубей, блох, комаров и тому подобных организмов — должны ли мы исходя из сострадания к ним прекратить меры, направленные на ограничение их популяций, наносящих вред людям и сельскому хозяйству? И как быть с организмами, не имеющими глаз, в которые можно было бы посмотреть, но которые также являются живыми существами — должны ли мы им сострадать также, как представленным енотам? Науке известно одних только паразитических червей свыше шестидесяти тысяч видов — больше, чем всех млекопитающих и птиц вместе взятых. Наконец, в природе существует великое множество объектов, не являющихся живыми — на каком основании мы должны сострадать одним и безразлично относиться к другим? Если допустимо бороться за освобождение енотов вследствие одного лишь сострадания к ним, не основанного ни на каких рациональных аргументах, то почему бы не побороться за освобождение, скажем, домашних тапочек, если кто-то испытывает к ним сочувствие и духовную симпатию? А именно такую тенденцию мы и наблюдаем в современном постгуманизме, о философских основаниях и альтернативах которой я пишу в статьях "За порогом человечности" и "Тезисы о критических гуманизмах".

Вразумительного ответа ни в тот раз, ни при последующем общении товарищи активисты мне дать не смогли — так как их культурный уровень, увы, был далёк от того, на котором можно смело ставить под вопрос свои собственные убеждения, переопределяя их раз за разом в соответствии с развивающейся научной картиной мира. Условием же повышения культурного уровня той или иной части общества является развитие материального производства, требующего всё более квалифицированных кадров для работы и управления в нём — что и является конечной целью социализма вне зависимости от того, что о нём думают отдельные его представители.

Допустим, однако, наш современник, так или иначе усвоивший социалистическое или коммунистическое мировоззрение — что сегодня вновь ожидаемо становится культурной нормой, спустя некоторое время решил бы отрефлексировать причины, по которым он это сделал, чтобы не брать дурного примера ни с членов «коммунистических» партий, где от коммунизма одно название, ни с активистов, готовых бороться за освобождение домашних растений от заключения их в цветочных горшках. Ожидаемо его изложение, определяемое структурой уже имеющейся аргументации по этому вопросу, развивалось бы в одном из указанных направлений. Либо он изложил бы свои взгляды субъективно, написав что-нибудь в духе «Почему я стал марксистом?», либо сделал бы упор на научную объективность социализма, написав статью в духе «Почему учение Маркса верно?»

Возможно ли сегодня настояние на истинности марксизма в частности и социализма вообще за рамками этой бинарной структуры, по-новому? Одним из возможных и даже очевидных решений, не претендующих на абсолютную новизну, однако смещающее соотношение уже данных противоположностей, является из взаимное выражение: субъективного принятия через объективное доказательство и наоборот. Подобное взаимное выражение является приложением принципа мезотичности как возможности истинного единства противоположностей, сформулированного Михаилом Лифшицем в рамках материалистической диалектики как онтогносеологии.

Итак, в чём состоит преимущество марксизма перед всеми остальными научными, философскими, идеологическими и политическими направлениями мысли? В этом отношении можно выделить три основных вопроса, требующих прояснения:

Во-первых, следует выяснить отношение марксизма к критическому мышлению. Предполагает ли марксизм сомнение вообще, располагает ли методологией сомнения и допускает ли представления о сверхъестественном?

Во-вторых, следует определиться с отношением марксизма к отдельным наукам и к научной картине мира в целом.

В-третьих, следует установить отношение марксизма к практике вообще и к практике политического преобразования мира в особенности.

Иначе говоря, существенными для доказательства или опровержения истинности и превосходства марксизма сравнительно со всеми остальными возможными представлениями являются его критическая форма, научное содержание и практические выводы.

Author

Николаев
Comment
Share

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About