Экзистенциальный феномен отчуждения — далеко не новый тренд в исследованиях, посвященных репрезентациям современности в кино, литературе и философии.

Касательно тематики COVID-19 имеет место применение радикально изощренной методологии, манифестирующей немедленную деконструкцию всеобщего и разрыв с оптимистической моделью современной науки.

Рискология повествует о внешних угрозах обществу. Опасности, исходящие из самого нутра человеческой психики, более не могут быть игнорируемы и подлежат непримиримой кремации.

Атомистический логизм школьного подхода и всей рассудочной современности, согласно которому любое явление может быть расчленено на его элементы с целью более тщательного объяснения и продумывания дидактических моментов, ведет в своих истоках прямиком в гости к старому доброму Зенону Элейскому, упрямо доказывавшему в своей апории «Дихотомия», что все негативные последствия такого деления выльются в бесконечную лужу на месте былой суши и порядка, как если бы вдруг движение вглубь стало представлять из себя нечто неумолимое, напоминающее своей безмолвностью наводнение.

Именно поэтому отказ от анализа в пользу кремации, то есть де-эманации, применим здесь постольку, поскольку внутренняя угроза человеку и человечеству несравнима и несоизмерима с всемирным потопом, каким оказались бы последствия анализирования этих опасностей.

Неоплатоники дают определение эманации как истечения. Мы же рассматриваем кремацию как стечение (обстоятельств?), в прахе которого происходит возврат к истокам (источникам?).

Как соотносятся деконструкция всеобщего и кремация угроз и опасностей? Очень просто — через предание очагов экзистенциальных проблем праху всеобщего, не волевое отстранение от него, а обратную эманацию уже деконструированных угроз к своим «всеобщим» истокам, после чего должен осуществиться взрыв этого общего всем проблемам истока, который уже не сможет функционировать как прежде.

На примере возможного решения проблемы COVID-19 в ее разнообразных аспектах покажу один из случаев применения такой методологии. Всем известный феномен отчуждения не только от актуальной, но и от воображаемой собственности, воплощаемой в нашем планировании будущего, его конструировании и утверждении как гиперреальное.

Коронавирус исключает гиперреальность как таковую. Без «гипер» реальность остается неокрашенной, уходит всё, что определяется обыденным сознанием как надежда.

Итак, проблема, подлежащая кремации, являет собой отчуждение от гиперреальности воображаемого будущего. Всеобщность заключается в ее экзистенциальном характере. Экзистенциальное — присущее человеку в его «голом» существовании. Следовательно, либо надо как следует «одеть» человека, чтобы он не ощущал себя голым, либо никого «одевать» не нужно, а следует лишь поставить под вопрос исключительность экзистенциального как (обще)человеческого. Первый вариант отпадает сразу же, так как «одевание» человеческого существования предполагает не исключение голого, а его трансформацию посредством того же обманчивого воображения, на котором завязана вся проблема. Второе, если следовать технике скептицизма, очевидный факт. Человек всегда ограничен в восприятии всеобщего, потому что он воспринимает его как «человеческое».

Сожжение, отправка на свалку праха и последующий ее подрыв не должны возвращать к истолкованию подорванного в прошедшем времени. Реакция должна быть необратимой. Поэтому:

1. Деконструированную идею отчуждения от гиперреальности воображаемого будущего поджечь.

2. Пока она горит и догорает, подготовить место для будущей свалки (там, где у людей «всеобщее»).

3. Перенести прах на свалку.

4. Символическим актом подрыва направить функционирование претерпевшей данные экзекуции проблемы в другом направлении.

Результат: чувство временности, в противовес всеобщности, ощущение поправимости и обратимости в противоположность пессимизму и наконец ценность настоящего момента как во-образимого (представленного в необманчивом воображении, в образе сущего) только здесь и сейчас.

P. S. Для тех, кому стало интересно различие между обманчивым и необманчивым воображением, скажу, что первое — это конструирующее, а второе — реконструирующее после деконструкции.