Как мыслит старик, который идет ко мне навстречу? Как мыслит его пёс, лениво блуждающий неподалеку? Как мыслит лес, из которого я только что вышел? Как мыслит COVID-19, который весь мир заставил жить по новым правилам? На эти вопросы в существенной мере знает ответы Эдуардо Кон, автор книги «Как мыслят леса: к антропологии по ту сторону человека». А теперь, после прочтения книги, немного знаю и я. Хотя мне не хватило терпения вчитаться и продумать всего его рассуждения и иллюстрирующие их примеры из жизни народа руна, коренных жителей эквадорской части тропического леса Амазонии, я проникся основными его идеями и главным смысловым посылом:

Сегодня нам требуется умение сосуществовать с другими формами жизни, которых вокруг нас становится все больше, — это домашние животные, растения, вредители, комменсалы (сосуществующие с нами организмы), новые патогенные микроорганизмы, «дикие» животные и научно-технические «мутанты» и т.д. Попытки лучше понять наши отношения с тем миром, который находится по ту сторону человека, особенно с живой частью этого мира, требуют от нас новых взглядов на онтологическом уровне, т.е. нового понимания природы реальности как таковой.

---

1. Мы привыкли думать, что мыслить может только человек. Однако, если определять мышление как репрезентацию объектов знаками, то можно утверждать, что нечеловеческие формы жизни тоже мыслят, они тоже вовлечены в процесс репрезентации мира знаками.

2. Нам более известна символическая репрезентация, которая использует знаки-символы, основанные на конвенции, на систематическом отношении с другими символами (ну, договорились когда-то предки, что собаку надо называть «собакой»). Но кроме символической возможны и другие модальности репрезентации — иконическая и индексиальная. Иконическая репрезентация использует знаки-иконы, обладающие сходством с обозначаемыми объектами (например, о дождике говорят «кап-кап», а на поле выставляют пугало, похожее на человека). Индексальная репрезентация использует знаки-индексы, находящиеся в некоем отношении корреляции с обозначаемыми объектами, они отражают мир «посредством реальных связей с ними» (например, падающее дерево, кусающая человека собака). Иконическая и индексальная модальности репрезентации присущи всем формам биологической жизни.

3. Иконические, индексальные и символические процессы вложены друг в друга. Т.е. знаки-индексы — продукт особого многоуровневого отношения между иконическими знаками, но не наоборот. Знаки-символы, в свою очередь, образованы знаками-индексами. Этот подход позволяет увидеть происхождение высоких форм мышления в простых явлениях, присущих всему живому миру. В частности, по мнению Кона, символическая интерпретация работает посредством объединения в пары индексальных отношений, которые затем интерпретируются через осознание иконической связи между ними, ведь любая мысль заканчивается иконой.

4. Образование таких вложенностей сопровождается эмерджентностью, появлением у процессов и систем следующего уровня свойств, не присущих её элементам в отдельности. Т.е. системная структура отношений между символами не предопределяется иконической и индексальной референцией, символы обладают своими уникальными свойствами. В частности, знаки-символы позволяют описывать не только то, что присутствует здесь и сейчас, но и различные «что, если».

5. Помимо прочего, понимание эмерджентной природы символической референции позволяет нам преодолеть дуализм в философии сознания, предоставить теоретические и эмпирические сведения о неразрывности символов с материей. С помощью символов референция может все сильнее отделяться от мира, не теряя при этом восприимчивость к его паттернам, привычкам, формам и событиям.

6. Мир характеризует «склонность всех вещей следовать привычкам»: общая склонность во вселенной к увеличению энтропии — это привычка; менее частая склонность к росту закономерностей, которую можно встретить в самоорганизующихся процессах, например, речных водоворотах или структуре кристаллической решетки также является привычкой. Благодаря своей способности предсказывать и задействовать эти закономерности, создавая при этом все новые их виды, жизнь усиливает склонность к следованию привычками. Именно эта склонность делает мир потенциально предсказуемым, а жизнь — логически выведенным семиотическим процессом. В отличие от неодушевленной материи, которую можно охарактеризовать как «разум, чьи привычки настолько укрепились, что уже не могут ни формировать, ни утрачивать привычки», живой разум (или самость) «приобрел удивительную привычку принимать и отбрасывать привычки».

7. Люди — не единственные самости на планете, т.е. существа, которые передают свою интерпретацию окружающего мира. Как это может происходить? Возьмем для примера гигантских муравьедов, которые питаются исключительно муравьями. Для этого они просовывают свою удлиненную морду в туннели муравейников. Специфическая форма морды и языка муравьеда запечатлела определенные черты его окружения, а именно форму муравьиных туннелей. Эта эволюционная адаптация является знаком в той мере, в какой последующее поколение интерпретирует ее (в исключительно телесном смысле, поскольку здесь нет сознания и рефлексии) в отношении того, что этот знак описывает, то есть формы муравьиных туннелей. Таким образом, логика эволюционной адаптации является семиотической. Но семиотическими в живой природе являются и другие процессы. Например, когда собака лает при виде чужака, то она тем самым передает свою интерпретацию мира, а значит, является самостью.

8. Самости — это и первоисточник, и результат интерпретативного процесса. Самость не находится вне семиотической динамики. Скорее, самость возникает из этой семиотической динамики как результат процесса, производящего новый знак, который интерпретирует знак предыдущий. Самость не совпадает с физическими границами организма и может быть распределена среди тел или, напротив, она может быть лишь одной из множества самостей в теле.

9. Репрезентируемые самостями миры состоят не только из вещей. Их в значительной степени образуют и другие семиотические самости. Сеть живых мыслей в некоторой местности можно назвать экосистемой (экологией) самостей. Это эмерджентная, расширяющаяся и многоуровневая какофоническая сеть взаимообразующих живых и растущих мыслей. Проникнуть в логику мышления такой экосистемы, например, леса, значит построить наши мысли так, что они будут хорошо отражать то, что структурирует отношения между живыми мыслями, делающими лес тем, чем он является: плотной и процветающей экологией самостей.

---

Я привел небольшой обзор основных постулатов онтологии Эдуардо Кона. В книге вы найдете много интересных иллюстраций данной онтологии, а также пестрое соцветие базирующихся на ней идей. Поразительны тексты про межвидовые коммуникации, про влияние паттернов местности не только на биологическую жизнь экосистемы, но также на социально-экономические отношения, о взаимодействии настоящего с будущим, а также с духами прошлого. Но я пока усвоил небольшую часть этой переполненной идеями и смыслами книги, то, что для меня сейчас наиболее важно.

Оказывается, мир до появления человечества обладал ментальными свойствами. Живые экосистемы, заполняя планету, привносили в мир не только первые социальные отношения, построенные на взаимном приспособлении и «закономерностях непреднамеренной координации», но также становились местом появления семиотической динамики. Эти первые формы мышления построены на знаках, которые еще не носят символический характер, но уже позволяют живым существам закреплять, активизировать, передавать различные привычки. Более известные нам символические формы репрезентации обладают своими уникальными свойствами, но обязательно приземляются на первородные иконические и индексальные форматы. Результаты любых самых абстрактных символьных операций для того, чтобы превратиться в привычное действие человека, должны быть через чреду индексальных ассоциаций доведены до простой иконы. Это всё дает нам твердый фундамент для полагания монизма в теории сознания, для материального объяснения ментальных явлений. Еще один важный вывод, который напрашивается из наблюдения за более простыми ментальными формами, состоит в том, что семиотические системы объемлют существенно большие и сложные процессы, чем то, что происходит внутри самости. Т.е. различные формы семиотической динамики, в т.ч. человеческого мышления, разворачиваются вне конкретного живого существа, а самость выступает лишь физически обособленным добровольным участником «разумного океана».

---

Самоизоляция за городом хороша тем, что позволяет объединить удаленную работу, чтение умных книг и общение с природой. Как-то я возвращался с прогулки к лесному озеру, мой взор еще хранил образы просыпающейся после зимы природы, а голова была занята размышлениями над книгой Кона. Навстречу шли дед и пёс, первый был явно при втором, но без поводка. Я, преисполненный идеями книги, проделав ряд символических рассуждений, решил наладить «мыслительный» контакт с «другом человека».

— Здравствуйте! — сказал я псу, близоруко вглядываясь в его глаза.

Тот на несколько мгновение опешил. Его иконическое восприятие, немного поработав, не сумело в моем меланхоличном приветствии распознать признаки своего, и пёс активизировал привычку охранять, начал лаять и обходить меня стороной. Моя индексальная мысль, минуя все символические нагромождения сознания, начала сигнализировать об опасности, и я поспешил к дому. Помните, как в «Берегись автомобиля» милиционер говорил Юрию Деточкину: «И у меня привычка: ты удираешь, а я догоняю». Это типичная реакция на знак-индекс. Индексальный знак удаляющегося с ускорением объекта в моем лице вызвал у собаки похожую реакцию, и она стала с каким-то недобрым намерением ко мне приближаться. Но мой дом уже был близко, я скрылся за воротами, оставив удивленного старика одного увещевать свою распалившуюся собаку.

Собака меня не поняла… Но как (!), как моей жене удается с каждой псиной найти общий язык?