Сходил на выставку Яна Гинзбурга «Социальный капитализм Анатолия Зверева» в Арт4ру, куратор — Иван Стрельцов. Гинзбург нашел где-то тысячу с лишним экземпляров книги про Зверева, вышедшей в начале 1990-х. Я привык видеть её на полках интеллигентных квартир и удивился, что такой существенный кусок тиража пролежал без вести столько лет. Ведь Зверев был одной из первых заново открытых легенд андеграунда, его знали люди, далекие от искусства. Впрочем, он и забылся быстрее других: слишком много ненужных вещей оказалось на рынке, слишком далёк Зверев от того, чем мы сегодня привыкли жить. Может, только его перформативность нам сегодня что-то говорит: все эти пьянки, экспромты, параноидальные побеги на трёх разных такси от неизвестного преследователя. Тут вспоминается знаменитый рассказ Хулио Кортасара о саксофонисте Джонни (он же Чарли Паркер), где как раз ставится вопрос о том, как мы должны видеть блестящий, но раздрызганный талант. Кортасар оптимистичен:

Джонни не жертва, не преследуемый, как все думают, как я сам изобразил его в своей книге о нем (кстати сказать, недавно появилось английское издание, идущее нарасхват, как кока-кола [может, эта фиктивная книжка тоже тоннами пылится где-то на складе фиктивного дистрибьютора, мегаслужбы доставки под названием Belomorkanal.com? В отличие от Amazon, при её создании использовался рабский труд; хотя, почему «в отличие»? — ВД.]), понял, что Джонни — сам преследователь, а не преследуемый, что все его срывы — это неудачи охотника, а не броски затравленного зверя. Никому не дано знать, за чем гонится Джонни, но преследование безудержно, оно во всем: в “Amour’s”, в дыму марихуаны, в его загадочных речах о всякой всячине, в болезненных срывах, в книжке Дилана Томаса; оно целиком захватило беднягу, который зовется Джонни, и возвеличивает его и делает живым воплощением абсурда, охотником без рук и ног, зайцем, стремглав летящим вслед за дремлющим тигром.

Про Зверева не так ясно. Кажется, вокруг него клубились более мрачные силы, вроде КГБ и рутины московской подцензурной жизни; наверняка не всё было ок и с ментальным здоровьем. «Охотник без рук и ног»? Да, пожалуй, только пасся на специальных выгонах и отстреливал исключительно животных двух-трёх видов, причем распространенных до оскомины: луковки церквей да женские лица. Но что касается Гинзбурга: они со Стрельцовым превратили свою находку в рассуждение о ценности. Вот каталог, забытый, выкупленный практически на вес. За него берётся молодой современный художник на подъёме, уже не раз работавший с наследием нон-конформизма. Каталог дорожает, растёт в цене и Зверев. Причем это умный рост через деривативы (Стрельцов заключает сделку с Гинзбургом в надежде, что актив выстрелит) и шорты (слишком много каталогов, ставка на понижение), а не Премия Зверева или Музей AZ, где критическая мысль и не ночевала, а в наличии одно накопление превосходных степеней, ведущее только к инфляции.

При этом выбрана единственно верная форма экспонирования, как это часто у Гинзбурга бывает. Как повысить стоимость неосмысленного русского художника? Правильно, превратить его в американского. Так в торце выставки появляются полки с каталогами, которые сияют, как лампочки Дэна Флавина, а остальное пространство занято равномерным ритмом собранных в квадраты пачек ещё в крафте, напоминающих то ли Смитсона, то ли Дональда Джадда, то ли инсталляцию Рейчел Уайтрид в Турбинном зале Тейт Модерн. То есть, красота реди-мейда, помещенного в модернистские решетки, дорогая вещь! Гинзбург ещё хочет раздать книги в конце выставки, и это будет ровно как инсталляции с конфетами Феликса Гонзалеса-Торреса: тело художника постепенно истончается, книга хоронится на полке, как сладость в желудке, река забвения впадает в море неразличения.

Забавно, что в Арт4ру и выставка Зверева тоже идет, с неплохой графикой. Гинзбург ещё сделал там персоналку Олега Фролова, горячо рекомендую любителям мемов и сатиры.