Donate
Philosophy and Humanities

Предательство

Sergei Demchenkov29/04/22 11:071.4K🔥
Гюстав Доре. Люцифер, царь ада
Гюстав Доре. Люцифер, царь ада

Сегодня многие активно используют слова «предатель», «предательство». Кто-то — не задумываясь о семантических тонкостях и простодушно повторяя услышанное. Кто-то — осознанно манипулируя смыслами, чтобы внушить окружающим определённый взгляд на ситуацию.

Обман доверившихся — великое злодейство. Недаром Данте поместил предателей в девятый, последний, круг ада.

Но есть понятия, с которыми надо обращаться обдуманно и осторожно. «Предательство» — из их числа.

Давайте разберёмся, что такое предательство.

1. Предатель лжёт?

Сальватор Роза. Аллегория лжи
Сальватор Роза. Аллегория лжи

Прежде всего, предателем (или изменником) называют того, кто, втайне действует вопреки заявленным принципам.

Например, говорит супруге или супругу: «Я тебя люблю!» — но тишком ходит налево. Или на всех углах кричит о вегетарианстве, а дома, задёрнув на кухне шторы, с наслаждением уплетает котлеты и шницели.

Если человек десять лет назад был вегетарианцем и сегодня по-прежнему им остаётся, его не очень логично будет обвинять в измене на том единственном основании, что лично вы десять лет назад относились к вегетарианству спокойно, а вчера пришли к мысли, что это увлечение вредное и опасное. Это вы стали по-другому смотреть на вещи — не он.

Впрочем, изменчивость отнюдь не равна измене. Убеждённый мясоед может сделаться вегетарианцем, безумная любовь — смениться безразличием. Даже горы и океаны меняют облик. Не меняются только полные идиоты.

Тот, кто честно и прямо заявляет о переменах в себе, не предаёт ни себя, ни окружающих.

Изменник же тщательно скрывает отречение, наружно сохраняя мнимую верность прежним принципам.

2. Предатель лжёт за деньги?

Иероним Босх. «Семь смертных грехов и четыре последние вещи» (Алчность)
Иероним Босх. «Семь смертных грехов и четыре последние вещи» (Алчность)

Другой вариант двойной игры, заслуживающий клейма «предательство», — слова и поступки, продиктованные корыстью, а не убеждением.

Обвинения в продажности вообше сложно избежать. Стоит сказать слово — и вот уже посыпались обличающие комментарии: «Сколько тебе заплатили, Иуда?!», «Какой недоумок поверит, что можно искренне одобрять (не одобрять) столь ужасные (прекрасные) вещи?!»

Да, мы от природы склонны к недоверию и догматизму: своя точка зрения всегда представляется нам такой очевидно правильной, такой безупречной, такой единственно возможной…

Умный человек в состоянии отрешиться от ощущения собственной правоты, не изменяя себе, принять существование альтернативных взглядов на мир, иных нравственных ориентиров, иной оценки происходящего.

Человек ограниченный искренне убеждён: противоречить единственной безусловной истине можно только из полной неадекватности или же полной беспринципности. Заплатил кто-то этому крикуну (или просто задурил ему голову) — вот он и очерняет белизну, расшатывает устои.

На все подобные случаи есть одно простое правило: не обвиняй без доказательств.

Семь раз отмерь подтверждённые факты, откинь неподтверждённые домыслы. И только тогда режь правду-матку в своё удовольствие.

Обвинять кого-либо в непорядочности на основании слухов, догадок, аналогий и прочих косвенных соображений — непорядочно. Огульно обвинять в продажности и безнравственности на основании принадлежности к той или иной социальной группе, идейной общности («все они там…») — непорядочно и нелогично.

Когда вокруг раздаётся бодрое обличительное улюлюканье, когда под влиянием коллективного охотничьего энтузиазма из глотки так и рвётся призыв «Ату его!», важно вовремя отключить эмоции, отключить естественное желание присоединиться к тем, на чьей стороне сила, и включить мозги.

Вот конкретный человек. Что именно он совершил, за что его клеймят предателем? Что получил он за свои поступки? Ночь в полиции, травлю, потерю работы, вынужденную эмиграцию, судебный процесс, тюремный срок? Мог ли он в сложившихся обстоятельствах всерьёз рассчитывать на какой-то иной, благоприятный для себя исход?

Так что же это — младенческая неспособность соотносить причины и следствия (суну пальцы в розетку и посмотрю, что из этого выйдет) или готовность идти на жертвы ради убеждений?

Тех, кто жертвует собой во имя принципов, мы привыкли называть героями — если эти принципы нам близки.

Так давайте оставаться в границах логики и не называть изменниками тех, чьи жертвы принесены во имя принципов, которые мы не разделяем.

3. Предатель ставит личные идеалы выше общественных?

Иероним Босх. «Семь смертных грехов и четыре последние вещи» (Гордыня)
Иероним Босх. «Семь смертных грехов и четыре последние вещи» (Гордыня)

И наконец, в переносном смысле слово «предатель» нередко применяют к тем, кто позволил себе пренебречь некими «всеобщими» (общечеловеческими или общенациональными) ценностями и смыслами.

На первый взгляд, это соображение может показаться убедительным: существуют же принципы, отрицание которых равносильно отрицанию жизненных интересов той большой человеческой общности, к которой ты принадлежишь?

А вот здесь полезно остановиться и задать себе (и окружающим) уточняющий вопрос: существуют ли?

Возьмём одну из базовых социальных аксиом, на которой держится любой «общественный договор», которую никто из нас не возьмётся оспаривать: жизнь человека священна, убийство является ужасным преступлением.

Для многих требование «не убий!» — это ещё и религиозная заповедь, безусловное принятие которой вытекает из самой сущности веры и никак не зависит от её рациональной обоснованности.

Но даже в отношении таких, казалось бы, очевидно «всеобщих» истин среди нас нет и намёка на согласие.

Один христианин молит бога о спасении неприятелей, второй — об их погибели, третий идёт защищать границы своей страны, четвёртый — с оружием в руках утверждать мир за её пределами.

Предают ли они свою веру?

Нет. Просто в одни и те же истины они веруют по-разному — так что одна и та же истина в трактовке двух единоверцев нередко распадается на два взаимоисключающих утверждения.

Тем более не может быть никакого естественным образом установившегося единомыслия применительно к таким частным и переменчивым категориям, как общественная мораль и пресловутые «интересы общества / государства». Хотя бы потому, что у «государства» и «общества» (как у любой другой отвлечённой категории, например, «космоса» или «добродетели») по определению не может быть никаких интересов, потребностей и желаний.

Они есть у конкретных людей, и все мы сходным образом видим их как результат (жизнь, здоровье, благополучие, счастье, свобода, личностная и профессиональная самореализация, общественное признание), но очень по-разному (исходя из особенностей личной психологии, полученного воспитания, социального окружения, имеющихся возможностей и т.п.) осмысляем возможности их осуществления.

Задачи государства как социального института состоят не отстаивании абстрактного «общественного интереса», а в поиске и поддержании баланса между вступающими друг с другом в трудноразрешимые противоречия интересами разнообразных социальных групп.

Обратим внимание на формулировку: речь идёт не о подчинении интересов всех условных меньшинств интересам (точнее, устоявшимся привычкам и прихотям) условного большинства. Эту краплёную карту любят разыгрывать идеологи «общественного согласия». Речь идёт о выработке взаимоприемлемого компромисса, так или иначе учитывающего запросы всех коллективных субъектов социального процесса.

4. Предатель не понимает, что нужно сохранять единство перед лицом угрозы?

Иероним Босх. «Сад земных наслаждений»
Иероним Босх. «Сад земных наслаждений»

Нередко приходится слышать и такую аргументацию: особое мнение — роскошь благополучного времени; бывают трудные периоды в жизни страны, когда нужно отложить в сторону все разногласия, чтобы вместе противостоять общей угрозе. Предатель — тот, кто этого не понимает и продолжает настаивать на своём в ситуации, когда так важно выступить единым фронтом.

Это неправда.

В кризисных обстоятельствах цена неверного решения особенно высока (порой фатальна), и в голосах немногих куда чаще слышен спокойный голос разума, чем в согласованных выкриках большинства.

Кроме того, нужно правильно соотносить причины и следствия. Консолидация народа — не результат принуждения всех несогласных к единству. Она либо складывается, либо не складывается естественным образом.

Насильственно симулировать общественное согласие вопреки его отсутствию — пагубная политика.

Это был длинный текст. Но итог его будет коротким.

Слова не лгут. Словами лгут люди.

Давайте использовать слова правдиво.

Author

Victor
Comment
Share

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About