В интерпретациях народных сказок эпохи детской литературы отчасти, подчиняясь их современному восприятию в качестве развлекательных историй, отчасти, уже для аудитории с иными представлениями о развлечениях, эксплуатируя их трансгрессивный потенциал, действо оказывается полностью разлучено с профанным миром. Ничего из того, что происходит внутри сюжета не должно иметь соответствия в жизни за исключением единственного полюса, притягивающего и отражающего в одной точке все зрительское внимание — приём, сделавший возможным существование жанровой массовой культуры. Все действующие лица принадлежат к одному дискурсу и ведут себя исключительно в его рамках фактически не будучи друг для друга «другими», действуя в любой ситуации строго соответствуя своей роли в нём.

«Ведьма» пытается показать ситуацию с двух различных точек зрения, предоставляя возможность обратить внимание на то, каким образом взаимодействие между ними происходит. Реальность европейских народных сказок сталкивается с миром пилигрима-пуританина , вынужденного покинуть общину из–за конфликта, в котором обвинял её руководство в недостаточной твердости в следовании учению и оказаться вместе со своей семьёй один на один с природой и тем страхом перед ней, от которого люди спасаются за культурой и обслуживающей её социальными обычаями. Уильям превзошел всю общину в созидании себя в соответствии с Писанием и счел лучшим противопоставить испорченности тварного мира доблесть немногих призванных, чем слабость большинства.

«Господь всегда был с нами, — говорит он жене, — мы не потеряли никого из наших детей, кто еще может сказать это?». Пуританин ничем не может заслужить спасения, если с самого начала не был к нему предопределен и никто не может знать свою участь заранее, но Бог может полушепотом выказывать свою приязнь ниспосылая везение в делах. Уильям верит, что слышит этот шепот и знает, что до тех пор пока он следует слову Господа стезя его будет оставаться прямой: «Лес не поглотит нас, мы его укротим».

Первые моменты начала новой жизни на promised land.

Однако противопоставлять сложивший порядок один на один хаосу проще, чем репродуцировать его в этих условиях. У Уильяма дети всех возрастов, каждый из которых нуждается в содействии для очередной социальной инициации и не имея возможности получить её в изоляции от общества, интуитивно обращается к природе — неважно натурно английской или северо-американской, неудачно разыгрывая всю линейку волшебных сказок, проводивших человека от младенчества до зрелости. Ведьма уносит младенца и соблазняет сына-подростка, начинавшего приглядываться к распахнутой рубашке старшей сестры. Дьявол, обернувшись черным козлом, очаровывает близнецов дошкольного возраста и кукурузное поле сгнивает на корню, как всегда бывало до Крещения, если не над ними не проводился специальный ритуал.

Уильям остаётся единственным из всей семьи, одержимым протестантской этикой, а не духами леса, при этом младшая дочь никак не реагирует на его запреты и требования, но пугается своей сестры, погрозившей ей ведьмой. В конце после того, как фермер так и не уступив хаосу ни пяди подытожил размышления о причине своих бед — прелесть и гордыня, старшая дочь просит черного козла сделать её ведьмой и получает желаемое.

Христианство, религия густонаселенных поселений оказалось очень хрупким в столкновении с изоляцией в неоткрытой еще земле.