Кандидат филологических наук Алексей Геннадьевич Жаворонков ответил на несколько вопросов, связанных с выходом его новой книги, посвященной исследованию роли фигуры Гомера, гомеровских тем и персонажей в философии Ф. Ницше.

А.К.: Алексей Геннадьевич, расскажите для не владеющей немецким языком аудитории поподробнее о методе, который Вы использовали для того, чтобы вычленить и дать толкование гомеровским мотивам в творчестве Ф. Ницше?

А.Ж.: Мое исследование совмещает в себе рассмотрение филологических и философских вопросов, так что основным связующим звеном служит традиционный герменевтический метод. В то же время, я уделяю существенное внимание анализу исторического контекста. Сюда входит, с одной стороны, контекст рецепции у Ницше работ и дискуссий о Гомере, в частности дебатов о структуре гомеровских текстов, разгоревшихся после выхода книги Ф.А. Вольфа «Пролегомены к Гомеру». С другой стороны, сюда относится и рецепция идей Ницше в более позднем гомероведении, к примеру в дискуссиях о методах анализа гомеровского языка и стиля, о ключевых особенностях религии древних греков (в частности, гомеровского пантеона) и о так называемой «гомеровской морали». Этому кругу тем посвящены первая и последняя глава книги. Остальные главы отданы философским темам: роли Гомера в ницшевской философии культуры, метафорической роли Одиссея как идеального грека и европейца (а в конечном счете и как скрытого двойника Заратустры) в работах Ницше среднего периода, гомеровскому обществу как инструменту ницшевской критики христианства, а также базовой для этики, антропологии и социальной философии позднего Ницше оппозиции Платона и Гомера. Последние представляют две совершенно разные, но при более близком взгляде и в чем-то схожие культурные парадигмы, каждая из которых, в соответствии с предложенной Ницше картиной становления, развития и постепенного упадка «аутентичной» древнегреческой культуры, несет в себе черты аполлонической традиции.

А.К.: Вы пишете, что своей работой восполняете большой пробел в исследованиях, посвященных Ф. Ницше. Почему, на Ваш взгляд, рассмотренная Вами проблема не освещалась ранее должным образом? С чем это может быть связано?

А.Ж.: Исследователи обычно отталкивались лишь от предложенной Ницше интерпретации целей и задач классической филологии, развиваемой им на примере «гомеровского вопроса» в инаугурационной базельской лекции Ницше «Гомер и классическая филология» (1869). Сравнительно мало внимания уделяли как некоторым текстам того же, (т.н. филологического, или базельского) периода, в частности статьям о «Состязании Гомера и Гесиода», подготовленному Ницше критическому изданию этого труда и его лекциям по истории древнегреческой литературы, в которой Гомеру уделено значительное место. Еще меньше внимания получали более поздние, философские тексты и фрагменты Ницше, в которых Гомер упоминается относительно редко — но, как я показываю в книге, каждый раз в связи с центральными для Ницше темами. Наконец, изучение фрагментарной и часто маргинальной, но оттого ничуть не менее любопытной рецепции идей Ницше в гомероведении было и остается «белым пятном» даже в классической филологии, не говоря о философских исследованиях Ницше.

А.К.: Какому разделу своей книги Вы посветили больше всего времени? Какие главы оказались самыми трудоемкими?

А.Ж.: Можно сказать, что трудным оказался весь процесс подготовки книги, которую я несколько раз перерабатывал и дополнял. Особенно долго длилась работа над первой главой, в первую очередь из–за количества источников, которые нужно было учесть: это и гомероведческие исследования, и работы по истории классической филологии, и ницшеведческие публикации, которые, как я уже упоминал, в основном концентрируются именно на филологических аспектах темы.

А.К.: Считаете ли Вы получившуюся книгу исчерпывающей по заданному вопросу или Вы уже размышляете над продолжением своих исследований в этой области?

А.Ж.: Поскольку тема моей монографии относительно узка, я не планирую к ней возвращаться. Несмотря на некоторый кризис идей и методов, наметившийся в последние пять лет, современное ницшеведение по-прежнему огромная область, в которой каждый год выходят десятки и даже сотни интересных исследований. Поэтому совершенно не исключаю, что уже в ближайшие годы появятся более исчерпывающие работы по отдельным направлениям, например о связи между ницшевским пониманием гомеровского общества и социальными аспектами его антропологии.

Хотя в последние годы я больше занимаюсь антропологией и социальной философией Канта, я по-прежнему работаю над темами по Ницше, в первую очередь связанными с ницшевской антропологией и ее рецепцией в немецкой философии 20 века (от Макса Шелера до Панайотиса Кондилиса, чьи работы пока совершенно неизвестны в России).