Анастасия Клобукова о новой версии балета «Красная Жизель» Бориса Эйфмана, российская премьера которой состоялась 21 и 22 сентября на сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге.

Балерина Ольга Спесивцева (1895-1991), неподражаемая Жизель ХХ века, при жизни обрела безумие, а после смерти — бессмертие. Знаменитая на весь мир звезда Мариинского театра и Парижской оперы, в конце карьеры Спесивцева попала на 20 лет в психиатрическую клинику, а остаток жизни провела в одиночестве.

В 1995 году Эйфман сотрудничал с режиссером Алексеем Учителем при создании фильма «Мания Жизели», в 1997 поставил свою «Красную Жизель» на музыку П.И. Чайковского, Ж. Бизе и А. Шнитке, а в 2015 предложил обновленную версию балета, учитывая выросшие технические возможности труппы. Борис Эйфман взглянул на историю балерины философски и увидел в ней вечную романтическую тему — гибель таланта в трагических обстоятельствах.

Не иллюстрируя буквально биографию Спесивцевой и называя главную героиню спектакля Балериной, хореограф завязывает сюжет на её парадоксальных отношениях с мужем — Комиссаром. Именно он «сломал» психику Балерины, именно его образ преследует её в галлюцинациях. Прообразом Комиссара стал Борис Каплун, который действительно был представителем Петросовета. Его можно назвать одним из самых жестких персонажей балетов Эйфмана. Движения героя отражают огромную мощь, животную силу его сущности. Трудно понять, как могла Спесивцева сойтись с подобным человеком. Эйфман изображает Балерину невольницей — бессильной, осознающей страшную суть Комиссара, но не способной сопротивляться его брутальной притягательности. Их отношения носят на себе печать мистической предопределенности, — как классическая хореография Балерины искажается от рубящих, скрежещущих о воздух движений Комиссара, так искажается и её психика.

Первый акт посвящен жизни Балерины в России, второй — в эмиграции. Здесь всё иначе, и после брутального, доминирующего мужчины, она влюбляется в несколько манерного Партнера, прообраз которого — Серж Лифарь. Действительно ли любила Спесивцева Лифаря не известно, но, как отмечает Вадим Гаевский, «история об унизительной любви Спесивцевой к мужчине-гомосексуалисту это миф, у которого есть реальный автор — Серж Лифарь. Это он рассказал, что бедная Ольга была от него без ума и даже пыталась выброситься из окна класса, где они вместе репетировали. Свидетельства Лифаря почти всегда любопытны и почти всегда недостоверны».

Эйфману присущ особый сновиденческий дар — ему всегда удаются сцены снов и галлюцинаций. Во втором акте, прогрессирующая после тяжелого расставания с Комиссаром, душевная болезнь Балерины перерастает в мрачные видения. В кромешной тьме появляется голова Комиссара, она летает вокруг балерины и словно мяч отпрыгивает от пола. Знающему зрителю понятен этот намек на роль Саломеи, которую танцевала Спесивцева. Вдруг Балерина обнаруживает себя внутри огромного кроваво-красного полотна, — красиво и оригинально изображенный след революции на психике артистки.

Кульминация спектакля — будто бы настоящий акт из классической «Жизели», со знакомыми всем декорациями и костюмами. Появляющаяся в этой сцене величественная Герцогиня неожиданно оборачивается вульгарной и хищной женщиной с луком в руках, преследующая Альберта, роль которого исполняет Партнер. Всё это доводит Балерину до нервного срыва, запускает безвозвратный механизм шизофрении.

Здесь же одно из центральных мест балета, — сцена из I картины «Жизели», по сюжету которой простая крестьянская девушка сходит с ума от измены возлюбленного и умирает. Эйфман связал эту историю с трагической судьбой «лучшей Жизели ХХ века» Ольги Спесивцевой. Хореограф находит изобретательный прием — музыку А. Адана подменяет идеально подошедшим «(K)ein Sommernachtstraum» А. Шнитке, а Балерина по-настоящему сходит с ума прямо на сцене. Безучастные, как работники похоронной службы, виллисы уводят её в неизвестность.

Как правило, в балетах Эйфмана хотя бы один из главных героев умирает, но в «Красной Жизели» смерти равносильно забвение, решенное мастером как уход героини в мир зеркал: под музыку из II акта «Жизели» ускользает от безутешного Партнера «плачущий дух» великой Балерины, напоминая сцену на кладбище из классической постановки.

Драматургия — конёк Эйфмана, но какой бы выверенной она ни была, спектакль держится на артистах. Мария Абашова блестяще справилась со сложной партией Балерины, которая не только невероятно трудна технически, но и на редкость разнообразна по актерским краскам. Кроткая и страстная, знаменитая и отвергнутая, отчаянная и воодушевленная, безумная и смиренная, эта легендарная героиня проживает на сцене целую жизнь. Абашовой в полной мере удался трогательный образ талантливой Балерины, потому что в лучах софитов сверкал ее собственный талант.

Один из самых опытных танцовщиков труппы Олег Марков — красивый, изящный, благородный Учитель — стал олицетворением того прекрасного, что было в императорском балете. Образ несколько манерного, но чуткого душой и телом Партнера мастерски воплотил Олег Габышев, танцовщик, способный к поразительным пластическим метаморфозам. Комиссар Игоря Субботина, предстал демоническим негодяем, исступленным фанатиком насилия, подчинившем себе Балерину. Как всегда, на недосягаемой высоте кордебалет труппы, мгновенно перевоплощающийся в любой коллективный образ, будь то утонченные артисты академической труппы или раскованно-бескостные танцовщики модерн стиля, озверелые люмпены или беззаботно веселящиеся элегантные посетители ресторана.

В «Красной Жизели» Эйфман в определенном смысле убирает «четвертую стену» между зрителем и происходящим на сцене. Но, если в драматическом театре это делают, например, непосредственно обращаясь к публике, то в балете Эйфмана зритель чувствует себя находящимся на сцене, участвующим в происходящем. Благодаря оригинальным декорациям Вячеслава Окунева театральное пространство искажается — на заднике изображен таинственно сверкающий зал Мариинского театра, а потом и зал Парижской оперы.

Сравнивая новую постановку с первоначальной 1997 года, можно сделать вывод: по-прежнему не претендуя на историческую достоверность, спектакль стал еще более красивым и театральным и, вместе с тем, более серьезным и драматичным. Не сразу, но все же бросается в глаза не такое гармоничное, как в других балетах Эйфмана, сочетание напряженных и легких сцен. Драматургическим центром балета становятся расширенные дуэты Балерины с Комиссаром, Учителем и Партнером. Персонажи прорабатываются хореографом ещё детальнее и это веский повод определить жанр спектакля как хореодрамы.

Жизель и Ольга Спесивцева действительно похожи — обе они романтические героини, безумные и бессмертные. О судьбе таланта в жестокой реальности и напомнил нам Борис Эйфман.