Джилл Валентайн — географка FBA, в настоящее время профессорка географии и заместительница проректора социальных наук в университете Шеффилда.

Данная статья написана в 1989 году на основе исследования, проведённого Валентайн в двух пригородах Рэдинга — Лоуэр Эрли, где проживает средний класс, и муниципальном Уитли Вуд. Данные основаны на восьмидесяти глубинных интервью, дневниках и шести групповых интервью жительниц Рэдинга разного возраста, дохода и образа жизни.

В марте 1988 Дебора Линсли была зарезана в купе поезда на маршруте “Орпингтон — Вирджиния”.

В социологической и криминологической литературе Западной Европы установился консенсус относительно того, что женщины больше опасаются противоправных действий, и что это связано с ощущением физической уязвимости перед мужчинами, особенно касательно изнасилований и убийств на сексуальной почве, и осознанием серьёзности и трагичности подобного опыта. Тем не менее, о географии этого страха было написано немного. Эта статья рассматривает вопросы, поднятые вышеупомянутым убийством и опирается на моё исследование, проведённое в Рэдинге с целью исследовать взаимосвязи женского страха перед мужским насилием с тем, как женщины используют и воспринимают публичное пространство.

В обсуждениях смерти Деборы Линсли вопросы того, как она использовала пространство, поднимались наравне с вопросами мужского насилия. Дебора находилась в изолированном публичном месте, где другие не могли защитить её, что предоставило мужчине возможность для убийства. Впоследствии и полиция, и СМИ в своих комментариях подразумевали, что Дебора была в определённой степени ответственна за свою судьбу, оказавшись в такой ситуации, и предостерегали женщин от того, чтобы ставить себя в подобное уязвимое положение. Установка, что женщина не обладает свободой свободу нахождения в определённом месте в определённое время, отражено в комментариях жительниц Рэдинга:

“Ты слышишь об этом по новостям, всякие вещи про нападения, и удивляешься: “почему эта девушка была одна в тех обстоятельствах?”. Я никогда не допущу ситуации, в которой я одна, сама по себе, потому что просто не знаешь, с кем столкнёшься”, — молодая женщина из Лоуэр Эрли.

Публичные обвинения жертв насилия, которые были в общественных местах, за нахождение в опасных и некорректных обстоятельствах, приводит к тому, что женщины переносят свой страх перед мужчинами на определённые локации, где они могут столкнуться с нападающими. Другая сторона страха нахождения в общественных пространствах в том, что женщины верят в ложные предпосылки о своей защищённости в местах, которые ошибочно называют безопасными для них, таких, как дом.

География страха

Ассоциирование мужского насилия с определёнными локациями оказывает значительное влияние на то, как многие женщины используют пространства. Ежедневно большинство женщин в западных обществах передвигаются в публичных местах в одиночку. Многие из на первый взгляд само собой разумеющихся маршрутов на деле являются результатом “копинговых стратегий”, которые женщины перенимают, чтобы быть в безопасности. Большинство женщин, которых я интервьюировала, использовали стратегию избегания предполагаемо “опасных мест” в “опасное время”. Принимая подобную защитную тактику, женщины вынуждены использовать общественные пространства крайне ограничено. Следовательно, понимание того, как женщины используют пространство, требует понимания их географии страха. Выбранная женщиной “копинговая стратегия”, и связанный с этим этим опыт использования публичного пространства, в значительной степени определяется её возрастом, доходом и образом жизни.

Женщины разрабатывают индивидуальные ментальные карты мест, в которых ожидают нападения, опираясь на свой прошлый пространственный опыт и вторичную информацию. В частности, в процессе социализации девочки ограниченно используют пространство, наблюдая различия в опасениях за них со стороны матери и отца и больший контроль их активности в пространстве по сравнению с мальчиками. Как следствие, девочкам с раннего возраста навязываются мысленные образы мест, где незнакомцы могут нести угрозу. Тем не менее, моё исследование предполагает, что несмотря на страхи и избегание “опасных мест”, большинство из них испытали пугающий опыт, будь то нападение или преследование. Подобные случаи впоследствии начинают ассоциироваться с пространственным контекстом, в котором они произошли, что закрепляет или развивает географию страха молодых женщин. Кроме того, развитию этих ментальных карт страха способствуют образы, транслируемые в рассказах о пугающем опыте других и советах; или репрезентация в медиа, как было в случае со смертью Деборы Линсли.

Женщины убеждены, что мужское насилие неравномерно распределено во времени и пространстве. В частности, они учатся опасаться незнакомых мужчин в общественных местах, хотя статистика по изнасилованиям и нападениям ясно даёт понять, что они подвергаются куда большему риску дома и со стороны знакомых мужчин. Так происходит потому, что в общественных местах поведение любого незнакомца считывается как потенциально непредсказуемое и неконтролируемое (в этом контексте моё исследование предполагает, что женщины воспринимают как незнакомцев только мужчин). Уолцер определяет публичное пространство как “пространство, которое мы делим с незнакомцами, не являющимися нашими родственниками, друзьями или коллегами”. В отличие от мужчин, личные границы женщин, когда они находятся в общественном месте, постоянно нарушаются — свистом, комментариями и нежелательным физическим контактом со стороны незнакомцев. Эта неспособность решать, с кем взаимодействовать и коммуницировать, сильно влияет на ощущение безопасности.

Таким образом, места, в которых жительницы Рэдинга чувствуют себя в опасности, это места, где поведение других, в особенности мужчин, может, по их мнению, оказаться неконтролируемым. Прежде всего это большие открытые, предположительно безлюдные пространства: парки, леса, пустыри, каналы, реки и пригороды. Зачастую вокруг этих мест развивается локальная мифология. Исследование Рэдинга демонстрирует ассоциацию между лесистыми парками и “стариками-извращенцами”, что было отмечено схожим образом в проекте открытого пространства Бёрджесса (1987). Во-вторых это, замкнутые пространства с ограниченными выходами, где мужчины могут спрятаться и внезапно напасть на женщин незаметно для других: метро, переулки, многоэтажные парковки и пустые пассажирские вагоны. Подобные предполагаемые скрытые атаки часто усугубляются плохим освещением, непродуманной архитектурой и застройкой.

Женщины из Рэдинга говорят, что будучи в местах, где они чувствуют себя в опасности, они постоянно настороже относительно того, что их окружает, прислушиваются к каждому шороху в кустах или приближающимся шагам. Как результат, большинство женщин, особенно по ночам, сильно озабочены незначительными деталями планировки окружения и выстраивают направление и скорость своего движения в соответствии с ними: начинают бежать или переходят дорогу, чтобы избежать переулков, опасных проходов, разросшихся кустов и других слишком тёмных участков.

“Ночью всегда надо быть начеку. Я всегда внимательна, ночью я как радар, услышу даже самый слабый шум”, — молодая женщина из Уитли Вуд.

“Оказавшись в одиночестве, ты внезапно осознаёшь, насколько всё плохо с освещением, обращаешь внимание на дорогу, по которой идёшь: хорошо она освещена или окружена деревьями. Ты очень внимательна. Но ты не замечаешь этого всего, если ты с кем-то”, — молодая женщина из Лоуэр Эрли.

Из–за страха многие женщины не только воспринимают, но и используют пространство иначе, чем мужчины.

Социальный контроль, пространство и время

Не все публичные пространства воспринимаются всё время одинаково опасными. В определённых пространствах или в определённое время поведение тех, кто их использует, формально или неформально регулируется извне, уменьшая тем самым возможности для атаки. Формальный контроль публичных пространств осуществляется не только напрямую полицией или охраной, но также опосредованно менеджерами магазинов, кондукторами, смотрителями парков и другими уполномоченными лицами. Недавнее сокращение финансирования, приведшее к уменьшению числа государственных служащих, особенно в сфере общественного транспорта, подорвало этот формальный контроль и усилило уязвимость, которую женщины ощущают в публичных пространствах. Неформальный социальный контроль в общественных местах зависит от потенциального вмешательства других, чьё присутствие является сдерживающим фактором для возможных преступников. Это лучше работает в стабильных районах, где люди живут подолгу и за счёт этого обретают прочные социальные и семейные связи. Они привыкают к балету места (Seamon 1979) (балет места (place ballet) — термин, разработанный географом Дэвидом Симоном в книге “География жизненного мира” и обозначающий упорядоченность локации на основе привычек, рутины и поддерживающего энвайронмента — прим. пер.) и поэтому легче распознают незнакомцев и неподобающее поведение. Они с большей вероятностью будут чувствовать достаточную уверенность, чтобы вмешаться и помочь другим или знают, куда и к кому обращаться за помощью, если сами почувствуют угрозу.

“Я жила здесь всю жизнь, поэтому я чувствую себя более уверенно в Уитли, чем где-либо ещё. Потому что я знаю, что если я здесь, даже если я никого не знаю, я могу просто постучаться в дверь, просто потому что я живу в этих краях, и знаю большинство людей или видела их иногда в округе, или их знает моя семья”, — замужняя мать из Уитли Вуд.

Однако в богатых районах с частными домами, где высокое движение населения, акцент на неприкосновенность частной жизни и индивидуальную мобильность приводит к использованию пространства исключительно как места жительства, а не многофункционального пространства сообщества. Жители этих районов не знакомы друг с другом и неформальный социальный контроль должен формироваться искусственно через схемы соседского дозора.

“Здесь пригородный район, поэтому люди постоянно перемещаются. Я не жду, что люди будут проводить здесь много времени, это просто “перевалочный пункт”. Так что вокруг есть много людей, не знакомых друг с другом, ты просто не знаешь людей. Я знаю, что это называется сообществом Лоуэр Этли, но я не вижу никаких доказательств этому”, — замужняя мать из Лоуэр Этли

Таким образом, то, насколько безопасно женщина чувствует себя в своём районе, связано с тем, как хорошо она знает и социальное, и физическое своё окружение.

Когда женщина находится за пределами привычной обстановки, она оценивает свою безопасность на основе предвзятых представлений о местности и её жителях, а также сигналов о социальном поведении, которые она считывает в текущем физическом окружении. К примеру, признаки бескультурья, такие, как вандализм или граффити, предполагают, что неподобающее или угрожающее поведение возможно или разрешено, в то время как признаки ухоженности, такие как аккуратные улицы без мусора, говорят об обратном. Поэтому женщина не будет автоматически чувствовать себя в безопасности, оказавшись в одном пространстве с другими, если она воспринимает присутствующих или предположительно контролирующих пространство людей как угрожающих или незнакомых. Этот страх потенциальной враждебности сосредоточен в первую очередь вокруг центра города и жилых районов, идентифицируемых через расу или класс жителей. Интреьвюируемые белые женщины Рэдинга, как среднего, так и рабочего класса, воспринимали как опасный для белых женщин в первую очередь афро-карибский район, из–за расистских стереотипов о насильственной природе чёрных мужчин. Аналогично, женщины среднего класса ожидают опасности от больших обветшалых микрорайонов, в то время как жители этих микрорайонов чувствуют себя в большей безопасности, чем женщины среднего класса в своих собственных домах.

Помимо этой универсальной атрибуции контроля основной группе населения, группа, которая на деле будет доминировать в публичном пространстве, зависит от конкретного времени. Контролирующая группа колеблется в течение суток. Общественное пространство темпорально сегрегируется по признаку расы, гендера и возраста, из–за разных стилей жизни и следовательно, разного использования времени и пространства. В городах вроде Рэдинга, в общественных пространствах, таких как улицы, магазины, парки, общественный транспорт и центр города, днём встречается более значительное число женщин,работающих неполный рабочий день, домохозяек, детей и пожилых людей. Так происходит из–за их ограниченного доступа к частному транспорту, гибкого бюджета времени и необходимости выполнять домашние обязанности, вроде покупок. Присутствующие мужчины обычно заняты деятельностью, связанной с работой, поэтому их поведение кажется предсказуемым и контролируемым. С наступлением вечера появляются молодые люди, в частности мужчины. Освобождённые от работы и семейных обязанностей, в отличие от большинства женщин, они имеют время, энергию и финансовые ресурсы для досуга, а следовательно, численно доминируют в общественных пространствах. Как следствие, если в течение дня женщины определяют специфические изолированные места как опасные, ночью они выражают страх оказаться в одиночестве в любом публичном месте. Так происходит не только потому, что ночью снижается видимость и повышается вероятность незаметного нападения, но и потому, что характер публичных пространств меняется; вечером в них доминирует группа, которую женщины боятся больше всего — мужчины.

“Я не чувствую себя в безопасности по вечерам, думаю, это потому что я ожидаю, что из паба могут выйти пьяные мужчины и пристать ко мне. И ты знаешь, что в это время выходят грязные старикашки, которых нет днём. Потому что ты знаешь, что вечером у них будет повод, чтобы бродить по улицам, они могут пойти в магазин или в бар, или куда-то ещё”, — молодая женщина из Уитли Вуд.

Доминирование достигается не только за счёт численного преобладания в пространстве, но и через настойчивое и агрессивное поведение, которое пугает и смущает женщин. Мои информантки в Рэдинге приводили в пример следующие ситуации: мужчины мешали женщинам сделать заказ в баре, используя своё физическое превосходство и агрессивное поведение; насмехались над способностями женщин, которые занимаются спортом или отдыхают, например, бегают или играют в бильярд; вербально домогались и физически навязывали своё внимание женщинам, рядом с которыми не было других мужчин. Такое поведение со стороны незнакомых мужчин особенно непредсказуемо и угрожающе, когда необходимость продемонстрировать свою маскулинность усиливается алкоголем и социальным давлением в группе сверстников. Как следствие, женщины слышат и вскоре усваивают на собственном опыте, что неприемлемо и потенциально небезопасно находиться в местах, где доминируют мужчины, одной, особенно вечером.

Таким образом, женский страх перед мужским насилием зависит не от самого пространства, но связан с тем, как публичное пространство наполняется, используется и контролируется разными группами в разное время. Появляется порочный круг. Большинство женщин по-прежнему исполняет традиционную гендерную роль, и как следствие принуждается к темпорально сегрегированному использованию пространства. То, что по вечерам общественное пространство контролируется мужчинами, означает, что несмотря на карьерный успех и независимость, обретённые некоторыми женщинами за прошедшее десятилетие (в течение которого наблюдался значительный рост сообщений о сексуальных и насильственных преступлениях) страх перед мужским насилием удерживает большинство женщин от независимости. Это лишает их смелости жить в одиночестве, работать в определённых профессиях и социализироваться без своей группы или без компаньона-мужчины.

“Я часто думала, когда мне было 21… Я часто думала, что буду жить самостоятельно, ещё в школе я хотела этого, но сейчас я не думаю, что смогу жить одна. Я бы чувствовала себя так небезопасно”, — молодая женщина из Лоуэр Эрли.

“На моей последней работе у Северного моря, они начинали открываться в десять вечера, я работала всего пару часов, но дело было не в этом, а в том, что я возвращалась домой ночью, вы знаете, мне было до смерти страшно возвращаться одной, и я не могла попросить кого-нибудь встретить меня, потому что мой папа, он не будет, и это ужасно пугало меня, и я сказала, что я не могу вот так вот ходить по ночам, потому что мне страшно. Я отказалась от той работы”, — молодая женщина из Уитли Вуд.

Эта невозможность наслаждаться независимостью и свободой безопасно передвигаться в общественных местах является одним из факторов, побуждающих женщин искать у одного мужчины защиты от всех остальных, сначала через романтические отношения, а потом через сожительство. Эта зависимость от партнёра обычно ограничивает карьерные возможности женщины и её жизненный мир в целом, что приводит к тому, что женщины сводят к минимуму использование общественного пространства, особенно по ночам. Мужчины апроприируют его, из–за чего женщины небезопасно чувствуют себя на улицах и сравнительно большую часть времени проводят дома. Как следствие, этот цикл страха становится одной из подсистем, которые сохраняют и закрепляют мужское доминирование, патриархат. Можно сделать вывод, что ограничения налагаемые на использование женщинами общественных пространств, являются спатиальным воплощением патриархата.

Заключение

Необходимо более глубокое изучение проблем, касающихся гендера и общественного пространства. Во-первых, нужно более детально исследовать, как женский страх и использование общественного пространства меняется на протяжении жизненного цикла в связи с этничностью и инвалидностью, а также в разных населённых пунктах, особенно сельских и городских областях. Во-вторых, продолжить изучение того, как индивидуумы и группы апроприируют и контролируют общественное пространство, уделяя особое внимание гендерной и этнической принадлежности. В-третьих, продолжить изучать, как восприятие пространства детьми и пожилыми отличается от восприятия работающих взрослых, при этом обращая детальное внимание на различия в восприятии мужчин и женщин. Наконец, использовать это исследование для дальнейшего развития феминистской теории и практики в географии.

Перевод Анастасии Инопиной

Редактура: Михаил Федорченко, Анна Кисовская

В качестве иллюстраций использованы рисунки Марины Алеф

Оригинал текста можно найти здесь

Библиография:

Balkin S (1979) ' Victimisation rates, safety and fear of crime ' Social Problems 26, 343-58

Baumer T (1978) ' Research on fear of crime in the US ' Victimology 3, 254-67

Brower S, Dockett K and Taylor R B (1983) ' Residents perceptions of territorial features and perceived local

threat ' Environment and Behaviour 15, 419-37

Burgess J (1987) Unpublished paper presented at Reading University Seminar, 1 December

Conklin J E (1975) The impact of crime (Macmillan, New York)

Foord J and Gregson N (1986) ' Patriarchy: towards a reconceptulisation ' Antipode 18, 186-211

Gordon M T, Riger S, LeBailly R K and Heath L (1980)' Crime, women and the quality of urban life 'Signs

5, 144-60

Hall R E (1984) Ask any woman: a London inquiry into rape and sexual assault (Falling Wall Press, Bristol)

Hanmer J and Saunders S (1984) Wellfoundedfear: a community study of violence to women (Hutchinson,

London)

Hart R (1979) Childrens experience ofplace, (Irvington, New York)

HeingJ and Maxfield M (1978) ' Reducing fear of crime: strategies for intervention ' Victimology 3, 279-313

Jaggar A (1983) Feminist politics and human nature (Harvester Press, Sussex)

Kelly L (1987) ' The continuum of sexual violence ' in Hanmer J and Maynard M (eds) Women violence and

social control, (Macmillan, Basingstoke), 46-60

Lewis D A and Maxfield M G (1980) ' Fear in the neighbourhood: an investigation of the impact of crime'

Journal of Research in Crime and Delinquency 17, 140-59

Mazey M E and Lee D R (1983) Her space, her place-a geography of women (AAG, Washington)

Riger S and Gordon M T (1981)' The fear of rape a study in social control 'journal of Social Issues 37, 71-92

Riger S and Lavrakas P (1981) 'Community ties: patterns of attachment and social interaction in urban

neighbourhoods ' American Journal of Community Psychology 9, 653-65

Riger S, Gordon M T and LeBailly R K (1978) “Women”s fear of crime from blaming to restricting the

victim' Victimology 3, 274-83

Riger S, Gordon M T and LeBailly R K (1982) “Coping with urban crime: women”s use of precautionary

behaviour ' American Journal of Community Psychology 10, 369-86

Sargent L (ed) (1981) The unhappy marriage of marxism andfeminism: a debate on class and patriarchy (Pluto

Press, London)

Scheppele K L and Bart P B (1983) ' Through women“s eyes: defining danger in the wake of sexual assault”

Journal of Social Issues 39, 63-81

Seamon D (1979) A geography of the lifeworld (Croom Helm, London)

Stanko E A (1987)' Typical violence normal precaution: men, women and interpersonal violence in England,

Wales, Scotland and USA' Hanmer J and Maynard M (eds) Women, violence and social control

(Macmillan, Basingstoke), 122-34

Toseland R W (1982) ' Fear of crime: who is most vulnerable 'journal of CriminalJustice 10, 199-209

Tuan Y F (1974) Topophilia (Prentice Hall, London)

Valentine G M (forthcoming) Women’sfear of violence in public space PhD thesis, Department of Geography,

University of Reading

Waltzer M (1986) ' Public space: a discussion on the shape of our cities ' Dissent (Fall), 470-94

Warr M (1985) ' Fear of rape among urban women ' Social Problems 32, 238-50

Wise S and Stanley L (1987) Georgie porgie: sexual harassment in everyday life. (Pandora Press, London)