В данной статье я попробую раскрыть метафизическую идею Астрологии как первоосновы осмысления всего сущего через сопоставительный анализ небесных тел и концепции символов, мифов и архетипов, репрезентирующих содержание коллективного бессознательного, а также многозначности, универсальности и семантичности их структуры.

В начале повествования считаю необходимым обратиться к философскому мировоззрению Гёте и главенствующим лейтмотивам его концепций. В первую очередь, стоит раскрыть такое понятие как «первофеномен» (urphanomen) — по Гёте, эмпирическое явление, обнаруживаемое в природе каждым человеком и превращаемое им благодаря эксперименту в феномен науки. В сущности говоря, чистый, естественный феномен предстаёт перед нами как результат всякого опыта. Он идеален как последнее познаваемое, реален как познанный, символичен, потому что охватывает все случаи и идентичен им всем. «Если естествоиспытатель, — говорит Гёте, — хочет отстоять свое право свободного созерцания и наблюдения, то пусть он вменит себе в обязанность обеспечить права природы. Только там, где она свободна, будет свободен и он. Там, где ее связывают человеческими установлениями, он будет связан и сам». Гёте выступал против сухости понятий, а именно, предвзятости к природе, где живому созерцанию предпочитается рассудок; Гёте придерживался другого метода — vice versa — эмпирического, чувственного, путем наблюдения, созерцания или эксперимента. Спецификум выведенной максимы Гётевского пути познания заключает в себе сознательный отказ от понятий, теорий и гипотез, — только глаза. И цель — познание, понимание, а главное, осмысление природы во всем её универсуме. Но глаза, назначенные именно видеть, а не просто смотреть. «Ибо только беглый взгляд на предмет мало что дает, — поясняет Гёте. — Всякое же смотрение переходит в рассматривание, всякое рассматривание — в размышление, всякое размышление — в связывание, и поэтому можно сказать, что при каждом внимательном взгляде, брошенном на мир, мы уже теоретизируем». Запомним эти слова; в них теория основывается не на абстрактном измышлении, а на доблести внимательных глаз, и восстанавливается, между прочим, исконный греческий смысл слова «теория» — созерцание.

Далее, для того чтобы провести синтетический анализ астрологии как средства эмпирического познания, стоит вывести логическую структуру, описывающую три фундаментальных начала в мире. В платонизме эти начала получили названия «ум», «душа» и «тело»; в системе Гегеля им приблизительно соответствуют «абсолютная идея», «абсолютный дух» и «природа». Эти три начала, взятые глобально, образуют три сферы действительности: смысловую, психическую и материальную. Смысловая сфера — это чистое бытие, вечное и неизменное, сфера первопринципов; материальная сфера — это чистое становление, развертывание смысловой сферы во времени и пространстве; психическая сфера — это сфера жизни, живой природы, она объединяет смысл и материю в единое живое существо.

Вспомним такое понятие идеалистической философии как Абсолют или Абсолютное (от лат. absolutus — безусловный, неограниченный), обозначающее первооснову мира, первоначало всего Сущего, то самое вечное и неизменное смысловой сферы, которое понимается как единое, всеобщее, безначальное, бесконечное. Абсолютное предполагает собой вечный акт познания, являющийся материей и формой самого себя. Так, мы понимаем, что Абсолютное есть не что иное, как природа в высшей полноте ее бытия. Абсолютность всегда есть единое (Eine). И в этом единстве непосредственно кроется всеединство трех единств, а точнее, трех сфер бытия: где смысл мира, воплотившись в материи, вернулся к самому себе, т.е. узнал сам себя через сознание человека. Анализируя вышесказанное, мы можем выразить мысль, что окружающий нас мир — это видимое отображение всей действительности в целом. Кроме того, становится понятно, что видимый мир — это материальная реализация смысловой сферы.

Таким образом, мы вновь возвращаемся к концепции Гёте о чувственном познании через созерцание наглядной нами картины мира, где каждое материальное явление имеет свой символический смысл. Следовательно, самые высокие истины, которые невозможно было бы выразить и передать никаким другим способом, оказываются до некоторой степени доступны передаче, будучи, так сказать, облачены в символы; эти облачения, несомненно, скроют их от многих, но и явят их в полном блеске глазам тех, кто умеет видеть; другими словами, мир есть текст, который можно читать, если владеть основами интерпретации явленных символов. Добавим еще, что природа обретает для нас все свое значение лишь тогда, когда мы рассматриваем ее как средство подняться к познанию высших истин, то есть обнаруживаем в ней способность исполнить главную роль, признаваемую нами за символикой.

В сущности, исходный принцип символичности восходит намного выше и дальше, в конечном счете, выступая выражением или обнаружением вовне нечто божественного. Вот почему, говоря о символике, уместно будет напомнить первые строки Евангелия от Иоанна: «Вначале было Слово». И Слово как Логос — одновременно Мысль и Слово речи — есть философское понятие, фиксирующее единство слова и смысла. Причём слово понимается в данном случае не столько в фонетическом, сколько в семантическом плане, а понятие — как выраженное вербально. Логос и есть Потенциальное Все. Он обнаруживает и выражает себя посредством Творения, где в актуальном существовании реализуют себя некоторые из этих возможностей, которые, как сущности, извечно заключаются в нем. Творение — есть дело Слова, Символа; тем самым оно есть также его проявление, его внешнее выражение. Вот почему мироздание предстает как бы Божественным языком для тех, кто умеет его понимать; «Небеса поведают славу Божию» — Пс, 18,2. Стало быть, нет ничего произвольного даже в символах, поскольку у истоков каждого значения лежит соответствие или гармония между знаком и обозначаемой вещью. Именно потому, что Адам получил от Бога знание природы всех живых существ, он и мог давать им имена (Бытие, 2; 19–20); и все древние традиции сходятся в том, что подлинное имя существа не может не составлять единого целого с его природой или даже с его сущностью.

Так, вся природа может считаться символом сверх природной реальности. Все сущее, каково бы ни было его обличье, принцип своего бытия имеет в Божественном Интеллекте, а потому, на свой лад и соответственно способу своего существования, транслирует или выражает этот принцип. От одного образа к другому, все сущее сплетается между собой; ищет взаимодействия, стремясь к универсальной и полной гармонии, которая есть как бы отражение самого Единства. Это соответствие и является подлинным основанием символики.

Теперь, имея представление о таких понятиях как Логос, Абсолютная идея, о том, что мир символичен и всё, находящееся в нём, имеет свой символический смысл, стало быть, необходимо найти способ интерпретации этих символов; и как одним из таких способов, должно быть, будучи самым точным, может выступать Астрология. Обращаясь к этимологии слова «Астрология», мы подметим одну архиважную деталь: с древнегреческого ἀστρολογία означает — от Астро (ἀστήρ) — «небо, звезда» и Логос (λόγος) — «мысль, смысл, причина». И, как мы могли подметить раннее, для Логоса характерна принципиальная неразличенность смыслового принципа и вещественного субстрата. В стоицизме его описывали, буквально, пронизывающим каждую часть природы своей организующей силой или, метафорическим языком, как множество смысловых семян (λόγοι σπερματικοί), прорастающих в мире. Таким образом, можно прийти к выводу, что задача Астрологии заключена в осмыслении небесных тел (ἀστήρ + λόγος), где звездное небо — и есть та самая смысловая сфера, которая, словно зеркало, отражает то, что происходит на Земле. Так, философ Фридрих Шеллинг пишет: «Система небесных тел есть не что иное, как видимое, познаваемое в конечности царство идей». Важно отметить, что под царством идей подразумевается смысловая сфера, а конечностью названа сфера материальная. Стало быть, Вселенная со всеми ее небесными телами — это, воплощенная в материи, смысловая сфера, а звезды и планеты, которые мы наблюдаем, это не что иное, как идеи, данные в виде материальных тел; это умопостигаемые принципы, явленные нашему взору.

Раскрывая более глубинно идею символичности, стоит обратиться к такому центральному понятию аналитической психологии, как коллективное бессознательное, основоположником которого являлся швейцарский психолог и психиатр Карл Густав Юнг. В работе «Метаморфозы и символы либидо» К. Юнг исследовал спонтанное проявление мотивов, аналогичных фольклорным и мифологическим, в снах, галлюцинациях и мистических видениях пациентов. Исходя из этого, постулировал существование в психике человека, помимо индивидуального бессознательного, более глубокого слоя — коллективного бессознательного. Важно подметить тот факт, что психология, как и любая другая наука, изучает универсальное в индивидуальном, причем это общее не лежит на поверхности, а его нужно искать в глубинах психики. Например, Мишель Фуко приравнивал бессознательное в некоторой степени к языку или, можно сказать, трансцендентальному тексту. Вместе с тем, по мнению Юнга, данная концепция не является умозрительной или философской, а сугубо эмпирической. Также он считал, что бессознательное имеет не биологическую природу (как заявлял З. Фрейд), а символическую, и являющееся априори надличностной; так общечеловеческие первообразы, динамика которых лежит в основе мифов и символики, недоступны непосредственному восприятию и осознаются через их проекцию на внешние объекты.

Известно, что содержание коллективного бессознательного состоит из конгломерата так называемых архетипов. Слово «архетип» происходит от греческого arche — «начало» и typos — «образ»; буквальный смысл термина «архетип» — изначальный, исконный образ. Само понятие архетипа, являющееся неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного, указывает на существование определенных форм психики, которые присутствуют всегда и везде. Далее мы постепенно подходим к тому, что изучение явления синхронности (synchronicity) психических восприятий разных людей и объективных процессов реальности подвело К. Юнга к принятию Астрологии, которая объясняет этот феномен через понятие единых космических ритмов, управляющих коллективным бессознательным; фактически она основана не на каузальном («причинном») принципе, а на принципе «акаузальном», или «синхроническом»: события ставятся не в причинно-следственную, а в соотносительно-временную связь между собой. Примеры «синхронизма» — одновременное появление идентичных мыслей, символов и состояний, необъяснимое каузально, а также Астрология — «вершина всех психологических знаний древности»: астрологические прогнозы основаны не на действиях светил, а на гипотетических качествах, связанных с определённым моментом, соотносимым с другими моментами времени.

Другими словами, Юнг выдвигает концепцию, согласно которой смысловые связи между событиями выступают как дополнение к причинным связям. Современная физика не запрещает этого, потому что события в квантовом мире (например, радиоактивный распад) могут происходить без причины, и лишь их вероятности строго рассчитываются. Тем самым случайность принципиально неустранима из современной картины мира. Смысловое упорядочение физически независимых (случайных) событий Юнг и называет синхронистичностью. В результате анализа Юнг приходит к выводу о наличии в природе самосуществующих объективных смыслов, которые не являются продуктом психики, но присутствуют одновременно как внутри психики, так и во внешнем мире. В частности, любой предмет наделяется психоидными свойствами. Этим и объясняется, согласно Юнгу, возможность странных смысловых совпадений. Исходя из этого, мы можем сформулировать тезис: «случайности не случайны».

Помимо синхронности, К. Юнг также увидел архетипы в астрологических символах и мифах, которые послужили их источником. В письме к Андрэ Барбо он писал: «Человек может ожидать с большой долей уверенности, что данная чётко определенная психологическая ситуация будет сопровождаться соответствующей астрологической конфигурацией. Астрология, как коллективное бессознательное, где «планеты» — это боги, символы власти бессознательного». Юнг считал, что Астрология необходима для правильной интерпретации мифологии. Более того, можем обратиться к словам другого психолога Джеймса Хиллмана, он пишет: «Миф об Эре явился основной причиной платоновского очарования Астрологией как формой психологии. Все та же необходимость управляет и движениями души, и движениями звезд. Между колен Ананке вращается веретено, ось которого — мировая ось, и Ананке управляет движениями планет, но как раз под тем местом, на котором она восседает проходят человеческие души. (…) Астрология — это метафорический способ, ведущий к пониманию того, что управителями личности являются архетипические силы, которые располагаются за пределами наших личных достижений, но тем не менее с необходимостью вовлечены во все превратности наших судеб. Эти силы представленными мифическими персонажами, Богами, и их действия описаны не в математике, а мифах». Таким образом, погружение в бессознательное задает нам эмпирическую основу для понимания и осмысления астрологических факторов, а также позволяет более точно понять многовалентный характер архетипических принципов, связанных с планетарными аспектами.

Возвращаясь к тому, что концепция коллективного бессознательного предполагает, что каждый человек является носителем общего опыта филогенетического развития человечества в целом, трансцендентная сущность которого находится в каждом из нас, стоит подметить несколько интересных, на первый взгляд, фактов. Например, то, что Астрология развивалась одновременно в Индии, Китае, Месопотамии, цивилизации Майя, причем происходило всё это без сговора между собой. Или же другим проявлением коллективного бессознательного может послужить событие 1930 года, когда открыли новую планету Солнечной системы; учитывая то, что обычно право назвать небесное тело предоставляют первооткрывателю, в этот раз астрономы решили объявить для этого конкурс. И каково удивление, что победил именно Плутон, название которого выбрала 11-летняя девочка Венеция Берни, взятое из античной мифологии, как имя римского бога смерти и подземного царства.

Ни для кого не секрет, кто имеет банальные астрологические знания, а точнее, имея представление о зодиакальном знаке Скорпион, управителем которого является Плутон, как точно прообраз мифа соответствует смыслу данного знака. Суть Скорпиона заключена в смерти и воскрешении, а также в увечье и восстановлении. Это трансформация энергии в мире физическом и энергетическом с целью сконцентрировать её для проявления в мире духовном — мире архетипов и общечеловеческих и вневременных знаний. В постоянных метаниях Скорпион то откликается на глас Божий, то поддаётся искушениям Сатаны, и в этом есть диалектическое единство: созидание и разрушение, искупительное самопожертвование и проклятие. И мы закончим сей пример последней ремаркой, которую я уже употреблял ранее: «Именно потому, что Адам получил от Бога знание природы всех живых существ, он и мог давать им имена (Бытие, 2; 19–20); и все древние традиции сходятся в том, что подлинное имя существа не может не составлять единого целого с его природой или даже с его сущностью». Соответственно, мы можем прийти к осознанию того, что Плутон был назван именно Плутоном, а не Зевсом или Прометеем, поскольку лишь данное имя составляло его подлинный архетипический смысл.

На протяжении всего повествования я ни разу не упомянул о физическом воздействии небесных тел на человека. Здесь стоит подчеркнуть, что Астрономия с Астрологией, как оказалось, не имеют фактически ничего общего. Астрология — это явно априорное знание, составляющее коллективное бессознательное. Наукой же она не является и никогда ей не станет. Ученым, стало быть, правильно отведена роль изучать лишь микромир декораций, например, газовый слой Венеры. Собственно, и пусть изучают. В то время как Астрология будет продолжать заниматься постижением самой сути спектакля.